Говард с трудом может сосредоточиться на работе: в этот раз приступ уложил его в постель на несколько дней. Но ладно было дело было только в недомогании - так нет же! Он вспоминал и вспоминал все больше, и теперь уже собственное имя резало слух так, что хотелось кричать: Говард Старк. В его памяти до сих пор не было целостных картин, а все обрывки воспоминаний - как перечисление сухих фактов из википедии: родился, изобрел, женился, умер. Но только он был жив, понимая, что та автокатастрофа, в которой погибли Старки, была не случайной. Он продолжал жить в той криокамере, напичканный непонятно чем, пока весь мир его похоронил и забыл. Наверное, так было проще всем, чтобы он и далее оставался мертвым, но ГИДРа рассчитывала на свою выгоду, хотела оправдать свои вложения в него. А что ЩИТ? Теперь, уже зная его подлинную историю, Говард понимал, какое бы это было разочарование и удар для Старка, с которым он себя отождествлял все-таки с трудом.
Однако на работу пришлось выйти: вернее, сначала выползти, чтобы эвакуировать одну из баз, спасти результаты исследований, попытаться не дать понять, что к нему начала возвращаться память и выиграть еще себе немного времени на жизнь. Базу свернули вполне успешно и перенесли в Колорадо, на что Говард мысленно выдохнул: ну хоть не Мексика! Ту командировку он слишком хорошо запомнил, а текилу после того случая пил лишь раз в компании блондинки Елены на приеме в честь мадам. От девушки остались самые приятные воспоминания и завлекательные трусики, но вряд ли их пути бы еще пересеклись, да и слишком Говард оказался замазан - даже больше, чем рассчитывал!
- Сегодня приедет леди-босс! - сказал кто-то из коллег, и Говард поднял голову.
- Мадам? - нет, к такому визиту он был еще не готов и надеялся все-таки его отсрочить - пока что не стоило.
- Нет, не мадам - какая-то новая: именно наш новый босс, - коллега пожал плечами.
- Тогда без меня, - Говард махнул рукой и поспешил удалиться в одну из лабораторий, где его точно не должны были побеспокоить: вряд ли кто-то заберется так глубоко на базу, чтобы посмотреть его чертежи и проекты, графики и результаты. Оно и к лучшему: он не хотел сейчас компании и опасался, что может как-то невольно себя выдать: слишком мало времени прошло, раны не затянулись, он еще не понимал, как относиться к себе настоящему, да и был ли этот Говард Старк им настоящим?
Ладно, черт с ними со всеми: надо закончить этап и немного выдохнуть! Отпуск? Не дадут его мне, но хотя бы пару дней выходных позволить себе может и получится.
Он выходит из комнаты, доходя до шкафа в другой комнате, где помещался архив, чтобы взять нужную папку - пожалуй, что кое-какие цифры явно завышены по показателям, и надо снова все перепроверять. Или это он чего-то там упустил? Говард, хмурясь, возвращается в лабораторию, где застает какую-то девицу, что нагло разглядывает документы.
- Милочка, вы, случаем, адресом не ошиблись? - доносится до Беловой его голос из-за спины. - А за то, что вы суете свой очаровательный носик не в те папки и не к тем людям, то, боюсь, на долго и счастливо, как в сказках, вам рассчитывать не придется, - после воспоминаний язвительность из него перла просто с удвоенной силой, и ему на глаза старались не попадаться, что лишь было ему на руку. Но вот нашлась какая-то нахалка или не слишком умная блондинка, которая решила, что может себе такое позволить! Говард медленно приближается к столу и замирает, едва кинув взгляд и мигом узнавая, кто тут перед ним. Вот это и правда было неожиданно, что даже и не знаешь, чего тут сказать и как! Он шумно сглотнул, припоминая детали их знакомства, и решительно забрал из рук Елену свою папку. - А, это ты... соскучилась? - но что-то в этой схеме давало сбой, не связывалось друг с другом: секретная база ГИДРы и Елена! Хотя, с другой стороны, на прием к мадам она же как-то попала, да и код-ключ от апартаментов наверху особняка у нее все-таки был.

Говард менее всего ожидал, что, по возвращению в лабораторию, застанет тут какую-то девицу, которая самым наглым образом будет рыться в его бумагах! В папках содержались данные финального прогона сыворотки на местности: то есть уже после полевых испытаний, первых результатов, после всего - окончательные и финальные, где была собрана достаточная "фокус-группа" зараженных. Испытывал ли он что-то в этот момент, когда аккуратным почерком вносил свои комментарии? Пожалуй, что нет: собственные проблемы и жизнь волновали Говарда гораздо больше, нежели все остальное!
Но, видимо, проблем ему было мало, раз какая-то блондинка тут решила проникнуть в его лабораторию и устроить домашние чтения. Подобное Говард терпеть был не намерен, подходя к ней и вырывая у нее из рук папку, а затем мгновенно узнавая, кто перед ним. Елену он помнил: это был приятный вечер во время и после приема, хороший страстный секс, а его спина и плечи потом заживали еще пару дней. Впрочем, тогда те раны были мелочью на фоне общего состояния после "правды".
И что же ты тут делаешь, Елена? Это же не прием, куда можно попасть по приглашениям...
Говард окидывает внимательный взглядом девушку, замечая, как замерли ее руки на бедрах, как ткань платья натянулась, обрисовывая фигуру. Ее тело он помнил, не забыл, помнил, как она ему страстно отдавалась, как извивалась под ним и стонала в голос, и эти воспоминания так некстати проплывают перед глазами - совершенно некстати!
Конечно, на вопрос она не ответит. Наверное, глупо было их задавать.
Говард усмехается, но уже четко убирает все папки подальше от Елены, чтобы не совала свой все такой же очаровательных носик еще и в них!
Кстати, с чего вдруг такая наглость и чем вообще обязан?
Говард уже не усмехается, а смотрит жестко - сейчас он представляет тут опасность, когда не обнимает ее, не целует и не пытается завалить на любую горизонтальную поверхность. Например, на тот добротный стол из красного дерева, который подобные испытания как раз и выдерживает! Только о подобном Говард ей не говорит: ни к чему ей знать разного рода производственные подробности.
- Со всеми - это с кем же? - он вопросительно приподнимает бровь и хмыкает, доставая сигарету и самым наглым образом закуривая. - Лучше тебе уйти отсюда, да уйти тихо - чтобы неприятностей не было от того, что ты влезла, куда не стоило, - ради прошлой совместной ночи он, пожалуй, закроет глаза на ее нахальство, но не более того: попадется - будет сама виновата.
- Говард! Вот вы где! - мистер Линкольн появляется в лаборатории, и Говард понимает, что теперь уже Елену вряд ли что-то спасет, а жаль: он бы ее еще разок... - Я вижу, что вы уже познакомились с нашим новым руководителем, - эти слова совершенно не понравились, и Говард повернулся в сторону коллеги.
- Что, простите? - у него уже есть определенное понимание ситуации, и оно ему категорически не нравится, а еще хочется надеяться, что Линкольн тут ошибся, что Елена тут... не за тем, чтобы еще "быть сверху" на работе!
- А это наш Говард - он у нас занимается разработками. Можно сказать, что он мозговой центр и двигатель технического прогресса, - Линкольн, будто ничего не замечая, уже спешит его представить Елене, и картинки паззла начинают складываться в отдельную такую картину, которая обещает ему еще больше проблем! Говард начинает медленно сатанеть, стараясь этого не показывать, а желание немедленно придушить наконец Линкольна растет в нем в геометрической прогрессии!

Меньше всего Говард ожидал такой встречи, и теперь что-то в общей картинке никак не складывалось. Он даже в память о проведенной ночи еще попытался предупредить Елену, но она предпочла остаться, и его предупреждения показались ему самому какими-то... жалкими, что ли? Как будто всем вокруг было известно что-то, о чем предпочли не сказать ему и поглядеть на его реакцию, да на цепочку выводов - не самое такое приятное ощущение.
- С коллегами? Я разве обязан там быть, сбиваться в стадо и...? - что-то совершенно не так, и он чуть хмурится, затягиваясь сигаретой, когда вездесущий Линкольн приходит на его поиски и, разумеется, находит, да не просто в гордом одиночестве. И ведь не просто находит, а начинает говорить, и Говард замирает, смотря на Елену - уже иначе смотря.
Значит, она и есть леди-босс?
Кажется, после этого вопроса в его голове паззл сложился так, как нужно: иначе бы она не вела себя так - почти, как хозяйка, с такой уверенностью, что может сделать, и ей за это ничего не будет. Она не стала бы рыться столь открыто в чужих бумагах - просто теперь это были ЕЕ бумаги. Говард - наемная рабочая сила, и все это - не его, и даже те исследования, где никогда не появится его имени - его настоящего имени.
Она знала еще там, на приеме.
Мысль крепнет в сознании, пока он вспоминает ее вопросы, как его зовут, что он там делает, чем занимается. Это просто было частью плана или какой-то игрой. Действительно, глупо было бы надеяться на что-то в какой-то степени настоящее на приеме у ГИДРы.
Интересно, она знает ВСЕ или нет? Или в такие моменты мадам никого не посвящала?
Говард уверен, что Офелии прекрасно известно, кто он на самом деле. А еще его наверняка тут же и убьют, едва поймут, что он что-то вспомнил - сразу же избавятся, как от опасного груза. Поэтому он не должен дать понять, что уже в курсе, и его работа здесь становится все опаснее. И, разумеется, труднее, учитывая, кто же тут у них новый директор! А директор присела на стол и уверенно вещает, что Линкольн аж теряется, кивая головой невпопад, уже спеша исполнить поручение нового босса. На это смотреть противно, и Говард отворачивается, шумно затягиваясь сигаретой, чувствуя внутри, как ярость все увеличивается, будто распространяясь по венам вместе с кровью, чтобы охватить его всего. Он старается удерживать лицо, понимая, какое наслаждение испытает директор от этой его вспышки, а потом в красках расскажет мадам. И от такого тандема сдерживаться уже сложнее.
Елена подходит снова и берет одну из папок, и Говард с трудом удерживается, чтобы снова не вырвать ее из ее рук. Вместо этого он делает несколько шагов назад и снова от нее отворачивается, затягиваясь сигаретой и представляя, как ему теперь будет замечательно работать-то!
- Все мои работы - в тех самых папках. Это - текущие проекты, а уже законченные можно найти в архиве, - да, там было много, чего почитать на ночь перед сном - конечно, для тех, кто вообще хотя бы немного разбирается в вопросе. Нельзя сказать, что все проекты были так уж и удачны, но большинство все-таки удалось - взять хотя бы тот же вирус. - Я думаю, что этот вопрос ВАМ лучше задать самой мадам, - переход на "вы" - резкий и стремительный, и он должен был увеличить дистанцию между ними. Говард уже больше не вспоминает тот прием в прежнем ключе - скорее подвергает каждое ее слово и действие там критическому анализу после этого нового директорства. Получается, что он едва не попался в какую-то ловушку или... или зачем все это там тогда было? Ну, с его стороны-то как раз все было понятно, а она какие цели преследовала? Впрочем, об этом ему Елена точно не скажет, а, если скажет, то наверняка соврет: в ГИДРе никому нельзя было доверять - слишком опасно это для жизни. - Думаю, что Линкольн вам с удовольствием проведет экскурсию по базе: у меня нет времени на показ достопримечательностей. Что же касается бюджета, то его со мной не обсуждают, - кривая усмешка трогает губы: действительно, кто он такой, чтобы с ним что-то обсуждали? Да, когда что-то нужно, Говард составляет смету и пишет долгие отчеты, обосновывая расход средств. И это - все, что от него зависит, а дальше уже высокое начальство принимает решение.
Докуренная до фильтра сигарета обжигает пальцы, и он дергает рукой, стряхивая пепел прямо на пол - благо, что у него еще ковров нет, а то они были бы в сплошных дырках. Чтобы выкинуть окурок ему приходится повернуться: пепельница-то стоит как раз на столе, где Елена так увлеченно читает бумаги, до которых она наконец дорвалась.

Отредактировано Howard Stark (06-11-2017 15:23)

Кажется, он позволил себе слишком много лишнего и личного, что оказался загнан в такую ловушку: теперь над ним снова будут проводить эксперименты, но те, что были - не физические, а, скорее, психологические. И быть подопытным кроликом - это не самая приятная штука, и его еще злит, когда его так используют. Ладно, с мадам все было понятно и просчитано изначально, но с Еленой он явно дал маху, хотя стоило более осмотрительно заводить знакомства на вечеринке у ГИДРы. И этот собственный просчет теперь вылился в то, что его активно будут дергать за ниточки, как куклу-марионетку, если уже не дергали: наверняка не так просто Елена тогда подошла к нему, а потом согласилась на все то, что было. И еще ее вопросы, на которые она наверняка уже знала ответы, а лишь проверяла его, прощупывала почву. Это бесит, и Говард старается сдерживаться: слишком многое у него случилось за последние пары недель, что основательно выбило его из колеи. А тут еще и это! Вернее, а тут еще и она!
- Это - одна из лабораторий ГИДРы, ровно как и исследования - одна из ее проектов, - он сразу же расставляет акценты, которые уже успел здесь хорошо усвоить: у него тут своего ничего нет, и даже его собственная жизнь не принадлежит ему. Как будто Елена этого не понимает и желает побольнее уколоть, чтобы посмотреть, как он будет вертеться и выкручиваться! - Если у вас достаточно образования, но вы легко войдете в курс дела даже без моих объяснений и экскурсий, - он старательно говорит это "вы", не позволяя более сокращать дистанцию, как то делает Елена: она все также на "ты", она подходит к нему и смотрит выжидающе, но ее слова говорят слишком многое: она здесь босс и уже всячески это показывает. Например, про те же обсуждения бюджета, в которых он и правда ранее не участвовал, а лишь "выпрашивал денег". Нет, как правило, денег ему все-таки давали, и даже столько, сколько он просил - но перед этим была гора бумаг и объяснений - куда, зачем и почему.
Хочешь меня?
Говард не стал слишком надеяться на такие слова, прекрасно понимая, какой на самом деле за ними скрыт подтекст. Вернее, что никакого подтекста тут нет, и Елена просто диктует свои правила и желания, которые теперь все тут обязаны выполнять. Она уже дернула за первую ниточку, и сейчас он должен был сделать то, что она захотела. Внутри от такого все закипало, и очень захотелось сжать руки на ее горле, а потом взорвать тут все к чертям собачьим! Сиюминутное желание, которое Говард все-таки берет под контроль и не идет тут крушить всех и вся. Хотя, наверное, у него быть может что-то и получилось: кольца-то всегда были на его пальцах.
- Я уже понял, что теперь вы здесь главная. И как же мне к вам обращаться? Босс? Мисс...? Миссис...? - ее фамилии он так и не узнал, но тогда она имела мало значения. Впрочем, как и сейчас, когда уже и так было все понятно. Внезапно позади них оживает дверь, и молоденькая рыжеволосая девушка, походкой от бедра, вплывает в лабораторию.
- Ваш кофе, мистер Смит, - елейный томный голосок, и она тут же осекается, заметив, что Говард здесь не один.
- Спасибо, Линда, - он еще находит в себе силы как-то улыбнуться и кивнуть девушке, которая поспешно покидает лабораторию, снова оставляя их наедине. Это короткое вторжение позволяет ему взять себя в руки, немного выдохнуть и подойти к столику, на котором дымилась чашка с кофе. Черный, без сливок и без сахара - все, как он любит. - Значит, Линкольн вам покажет лабораторию, а все папки вы можете забрать и посмотреть на досуге. Что касается бюджета, то я еще не начинал его планировать без последних данных по экспериментам, - вроде как он упомянул все моменты, и надобность в диалоге - неконструктивном, едком и язвительном у них тут отпадала. Или Елена думала иначе?

Говард злится и на себя в первую очередь, что позволил себе попасть в такую банальную ловушку, что не смог пройти мимо удовольствия, хотя понимал, что вечеринка ГИДРы - это еще та мышеловка! Но "сыр" был хорош - только более в этом он бы ни за что не признался!
- Я рад, что вы здесь не из-за меня, - зачем-то ляпнул он, злясь на себя еще больше и взяв чашку с кофе, чтобы как-то занять руки и наконец заткнуться. Понятное дело, что "просьб" у ГИДРы не было - были лишь приказы, и Елена тут может сколько угодно пытаться красиво говорить: суть вещей это не изменит. Но она не уходит, она будто не слышит его намеков и явно получает удовольствие от того, что выводит его из себя. - Тогда придется здесь задержаться: у меня нет времени на праздные беседы, а следующие два часа у меня - тестирование опытного образца, которое я не собираюсь отменять. Или вы сами хотите объяснить мадам, почему все не будет готово в срок? - его взгляд темнеет от злости, когда папки падают на пол, когда разлетаются листы. Ему хочется ее придушить - прямо здесь и сейчас, и эта неконтролируемая ярость в нем уже давно - с тех пор, как там, на старой базе ЩИТа...
Вдох-выдох, но и это не помогает. Говард цедит свой кофе, надеясь, что она вскоре уйдет проводить свое собрание, оставив его в покое. Да какое там: кажется, она только вошла во вкус! Он наблюдает, как она подходит к нему: как хищник приближается к своей жертве, но только быть ее жертвой Говарду совершенно не улыбается! Но что еще тут поделать, когда она босс, когда она теперь диктует правила, и его жизнь также стала зависима и от ее слов?
- Мне нравится такой кофе, - сухо комментирует он, и чашка уже исчезает из его рук, а через мгновение разбивается об пол, разлетается на осколки, и его кофе стал историей. Говард плотно сжимает челюсти, чтобы не сказать вслух все то, о чем он успел подумать, а еще хочется все также сжать ее горло рукой. Елену это, кажется, веселит, и он поворачивает голову в сторону, чтобы на нее не смотреть, не видеть в ее глазах торжества. - Чего вы от меня хотите? - он сейчас не хочет слышать про ту ночь, когда он так попался, не хочет вообще ничего слышать и быть здесь. Ему нужно немного времени, чтобы утрясти все те воспоминания и факты в своей голове, но этого времени у него нет. И его далее не будет - об этом ему уже Елена четко дала понять. Он снова чувствует себя загнанным, да еще больше, чем прежде: теперь, зная правду, в разы тяжелее "оставаться на плаву".
- Думаю, что вам лучше сделать 3Д экскурсию, а то с вашей грацией вы порушите всю лабораторию, - Говард кивает на листки из папок на полу. - На досуге постарайтесь рассортировать при чтении, а то вдруг я чего-то не то сделаю, когда с одной из папок вернусь к экспериментам. Мы же не хотим этого допускать? - нет, до саботажа он пока что еще не дошел, но мысли уже шли в том направлении. И не столько назло Елене - сколько чтобы обрушить ГИДРу!
Вот только про ночь не стоило вспоминать - не сейчас и не после всего. Это воспоминание в его голове помножилось на сотню вопросов об ее роли в той ночи - о настоящей роли, а не той, которую она ему показала. И еще она слишком близко - опасно близко, что хочется все-таки удавить. Или еще кое-чего хочется, в чем Говард ни за что не признается себе, а уж тем более - ей.
- Если вы про ТУ ночь, - он склоняется к ней, почти касаясь губами мочки ее уха. - То я готов отнести ваши трусики в самую дорогую химчистку и лично прибить к двери вашей здесь комнаты!

Она его все-таки довела, и Говард не сдержался. Нет, он не придушил ее на месте, но нашел способ задеть в ответ. Все-таки не стоило ей упоминать про их совместную ночь именно сейчас, после всего, когда Елена уже вовсю показала, что она здесь главная, да собралась дергать его за ниточки. Едкие комментарии уже срываются с его губы, и он чувствует ее напряжение, а потом она, как в их ту встречу на балконе, в самом начале, потирается щекой об его щеку. Шумный вздох: Говард прекрасно все помнит, и это напоминание - сейчас лишнее - оно мешает им выяснять отношения и пытаться друг друга зацепить побольнее. Только вот ощущение слишком быстро сменяется другим, и уже хлесткая пощечина звонким характерным звуком разрывает воцарившуюся тишину. Щека тут же начинает гореть, но Говард не спешит прикасаться к ней. Да, это было больно, но он удерживает лицо.
Она теперь еще бить меня будет? Замечательно...
Елена, вся кипя от раздражения, отходит к столу и наконец принимается за папки, уже также переходя на "вы", что ему, в принципе, все равно.
- Я рад, что вы решили наконец заняться делом, - сухо комментирует он, пытаясь собраться с мыслями. Да какое там: вывела и только так же! Щека все еще горит, и Говард надеется, что не останется следа - не слишком его будет это украшать.
Так, ладно... что я хотел сделать? Кажется, пришли новые результаты формулы ДжиКей-13, и их надо посмотреть. Что-то пошло не так, раз воздействие изменилось.
Сосредоточиться все еще не получается, хотя Говард честно пытается, а еще пытается не смотреть на Елену, которая все также сидит за столом. Вернее, сидела, ибо вскоре слышится ее гневный голос, снова это "ты", и бумаги опять застилают пол. Пожалуй, этого всего слишком много, что сдерживаться он более не может. Вдох-выдох, но ни черта же не помогает! И Говард оказывается подле Елены, схватив ее за предплечья, встряхнув и с яростью уставившись ей в глаза.
- Что со мной не так? Это не я пришел сюда играть в важного большого босса, чтобы все скакали вокруг меня по щелчку пальцев! - он не отпускает ее от себя, крепко держит, а внутри все кипит и бурлит, что нельзя адекватно реагировать, нельзя просто взять и остановиться, и эта злость требует выхода. - Являешься вся тут такая важная, а что до этого? Знатно, поди, повеселилась на приеме, да? - совместная ночь не забылась, но теперь осознание того факта притворство заставило воспоминания несколько поблекнуть, окраситься в уже не такие яркие и жизнерадостные цвета. - Что мне сделать, чтобы новый босс была мною довольна? И, главное, что мне будет, если не сделаю? Снова посадите на цепь или сдадите опять на эксперименты? - Говард хочет было добавить что-то еще, как прикусывает язык - нет, нельзя выдавать себя! Не сейчас и не перед ней, и он шумно выдыхает, отворачиваясь, смотря в сторону, хмурясь и мрачнея от собственных действий, что так непозволительно сорвался. И ведь наверняка ему это еще аукнется, да еще как! И вот уже руки медленно разжимаются, наконец высвобождая предплечья Елены от его слишком сильного захвата, и Говард делает шаг назад, а потом и еще, увеличивая расстояние между ними в физическом плане, ибо пропасть в другом - и так очевидна.

Говард сорвался - непозволительно сорвался! Он держался все это время, не переходил границ, но в какой-то момент контроль просто ушел - растворился, как песок сквозь пальцы. За то время, пока он не видел Елену, случилось слишком много: больше, чем за все то время, что он себя помнил в этом мире. И эта встреча, ее слова, новый статус - все лишь подхлестывал волну его гнева и ярости. Говард чувствует себя преданным и обманутым, хотя дело тут не в ней - она скорее явилась катализатором. Он слишком старательно отмахивался от правды, для которой было "не время". Проблема была в том, что времени у него, кажется, скоро совсем не будет, и эта правда его накроет с головой, как цунами, без возможности всплыть на поверхность и вздохнуть.
Она слишком близко, смотрит прямо в глаза, и Говард с силой сжимает ее, но вовсе не в своих объятиях, как было в ту ночь, о которой они оба помнят, которую не выкинули из головы, которая невольно вспоминается от какого-либо слова или жеста. Или же запаха, когда они так слишком опасно близко друг к другу. Но сегодня между ними летают совсем иные искры, и пожара страсти пока что не предвидится - скорее уже адский огонь, сжигающий все на своем пути.
Говард слишком поздно понимает, как многое сейчас себе позволил, как сорвался, чего не стоило допускать. Он поспешно убирает руки, делает шаг назад, поворачивает голову в сторону, чтобы не смотреть на Елену. Ярость все еще плещется где-то внутри, и он старается ее унять, выравнять дыхание, перестать хотеть крушить здесь всех и вся. Это тяжело, с таким он не сталкивался, не был готов, а ее присутствие и правда как какой-то катализатор. Хотя, быть может, что он просто дошел до своего предела, до черты, до той точки кипения, где сдерживаться уже не представляется возможным.
- Тогда что же было? - наверное, этот вопрос не стоило задавать, но он сорвал с губ прежде, чем Говард успел прикусить себе язык. Следом появляется кривая усмешка: она может не отвечать и наверняка не ответит. Не тот момент для таких вопросов, да и вряд ли такой когда-либо настанет. Теперь они оба понимают, кто кем приходится в мире ГИДРы, и от этого понимания - не легче - во всяком случае ему.
- Я всегда выполняю свою работу, - это Говард говорит без сомнений: у него просто нет выбора - от этого жизнь зависит. Жить ему хотелось, и он всеми силами выживал все эти годы. Было бы глупо сейчас сорваться - особенно сейчас! Но разве будет ей такое интересно? Да он и не уверен, что она не знает про него настоящего, что мадам, которая точно в курсе, не поделилась со своей верной протеже. И от того с Еленой надо быть осторожнее вдвойне! А он ведь и так позволил себе уже слишком многое.
Вдох-выдох, и Говард пытается собраться - насколько это в принципе возможно. Хорошо еще, что Елена больше на него не наседает со своей игрой в босса. И тот хаос, который творится сейчас в лаборатории, лучше всего отражает то, что творится с ним самим.
- Я всегда отправляю... - тут он невольно осекается и хмурится: когда его скрутило в последний раз, он ни черта не успел доделать, и дело подвисло, а потом была эвакуация, кавардак, личные проблемы, что Говарду было совершенно не того. - Отправлю, - кажется, следующую пару дней ему надо убить на отчеты, чтобы дальше все шло из проволочек.
Видимо, здесь она уже сделала все, что могла, и Елена направляется к выходу. Только тогда Говард поворачивает голову в ее сторону, провожая пристальным взглядом, скользнув им по ее силуэту. Тогда это был огромный соблазн, но он остался и сейчас. Только сейчас это еще было и слишком опасно: он не сомневается, что его легко свалят или снова сдадут куда-то, если кое-какие его секреты выплывут наружу. И, да, "хайль ГИДРа" он кричать так и не научился - поздно начинать Говарду Старку становиться именно на этот путь и верить в то, с чем он когда-то так долго и, как он наивно полагал, успешно боролся.

Елена наконец покидает лабораторию, и Говард может выдохнуть. Он устало потирает лицо и оглядывается вокруг, замечая, какой тут хаос, снова вздыхая и начиная собирать документы. Однако мысли его далеко и не касаются того злополучного отчета, который он так и не дописал, да не отправил.
Знала ли она? И почему именно ее прислали? Мадам... что-то подозревает?
Он хмурится и закуривает сигарету, усаживаясь в кресло, делая несколько жадных затяжек. Мысли снова возвращаются к Елене, которая сейчас наверняка блестяще проводит "планерку", да уже успела всем показать, кто тут босс. Только он выбивается из общего коллектива - впрочем, как и всегда: Говард всегда стоит немного в стороне, не кричит это "хайль ГИДРа", не считает, что это - его путь и так далее. И из этих исключений и складывается отношения, да и поддерживать их тут на "работе" он не стремится, не желая еще больше себя связывать. Хотя, казалось бы, куда уж больше?
Надеюсь, что и правда я буду лишь передавать ей отчеты.
Говард уже присаживается за стол, когда в кабинете появляется Линда с чашкой кофе. Он старается ей улыбнуться, будто ни в чем не бывало, когда она дефилирует к нему.
- Еще кофе? Вы прямо меня балуете, Линда, - улыбка чуть меркнет, когда он узнает, кто приказал ему принести кофе, и вот того самого кофе уже как-то и не хочется.
Еще немного, и она будет здесь везде...
Мрачно думает Говард, отставляя чашку с кофе и доставая из ящика бутылку виски, чтобы сделать несколько глотков прямо из горла. Да, он пьет на работе, но на качестве работы это не сказывается, а тех святош, которые посмеют ему указать на подобное "недопустимое поведение", ждет посыл в долгое эротическое путешествие за магнитиками в славный город в Перу.
Вскоре лаборатория наполняется персоналом, и бутылку приходится убрать, вернувшись к отчетам. Говард старается сосредоточиться на работе, но выходит из рук вон плохо: все равно мысли не об экспериментах - они далеко, да не самые приятные, помноженные на мириады вопросов. Вот только не получит он ответы на эти вопросы, и Говард прекрасно об этом знает: ГИДРа будет держать его до победного, и переиграть такую махину... когда-то такое Говарду Старку не удалось, и рухнул ЩИТ, а сам он разбился на машине вместе с женой. Но остался сын, новый директор нового ЩИТа, герой в броне. Пока что для него все это было лишь сухими фактами - он помнил лица, отдельные фрагменты, но не ощущения, которые должны были быть - как будто и правда наблюдаешь за жизнью со стороны.
Кажется, Говард слишком погрузился в свои мысли, не заметив, что леди-босс вернулась: он очнулся лишь от ее крика, но так и не поднял головы, не покинул лабораторию, как это сделали все остальные. Конечно же она пришла к нему, чтобы последнее слово осталось за ней! Елена подходит к нему быстро, стремительно, и вот уже все бумаги летят со стола на пол - в этом жесте что-то такое знакомое, что у них уже было, что Говард поднимает голову, слыша ее слова, ощущая на себе горящий взгляд. Ее задеть у него определенно получилось! Елена почти усаживается на него сверху, задирая подол своего платья, что Говард не смог сдержаться, чтобы не посмотреть на такие интересные виды. А потом следует поцелуй - жадный, страстный, и его руки оказываются на ее бедрах, теснее прижимая ее к нему. Он отвечает на ее поцелуй, впуская ее язык в свой рот, уже обнимая ее и привлекая к себе, чувствуя, как ее руки скользнули по его плечам. И поцелуй прерывается лишь от того, что перестает хватать дыхания - иначе бы они продолжили дальше. Елена не спешит с него слезать, а Говард все также крепко удерживает ее на себе, тяжело дыша и чувствуя вспыхнувшее желание.
- Хамы не бывают милыми, - хмыкает он, чувствуя, как она слегка прикусывает кожу на его шее, облизывая губы и проводя ладонью по ее спине, поглаживая, заставляя выгнуться к нему. Елена жарко шепчет свои угрозы, и он уже не может скрыть усмешку на своих губах. - Так ты настолько против двери? Уговорила, - Говард кивает головой, ощущая ее горячее дыхание на своей коже. - Я повешу их на флагштоке. Вместо флага ГИДРы. У нас же есть он или мы настолько законспектированы? Но не беда - я что-нибудь придумаю - я же гений, - и, пока Елена не попыталась его снова ударить или оборать, он сам ее целует - также жадно, как и она, наконец давая волю рукам, поглаживая ее бедра, заползая пальцами под задравшуюся ткань подола ее платья. То, что здесь сейчас происходит - непозволительно, и этого не должно было случиться. Тем более что они уже почти что сорвали маски друг с друга, понимая, что они в ГИДРе не последние люди, что на них многое завязано, и у Говарда к ней никакого доверия нет. У него к ней - желание, которое вспыхивает резко и внезапно - прямо как там, на приеме, и поцелуй снова кружит голову.

Ее поцелуи - обжигающие, и Говард подается ей навстречу, уже соглашаясь с таким вариантом развития событий. Он обнимает ее, привлекает к себе, отвечает на ее поцелуй, а его руки сжимают уже ее бедра вместо горла, как он того хотел еще несколько часов назад. Теперь он хочет совершенно иного, впуская ее язык в свой рот, задирая подол ее платья, при этом поглаживая кончиками пальцев бедра. Дышать становится тяжелее, и поцелуй прерывается, но все это - нет - это слишком, чтобы просто так взять и остановиться.
- Приятно быть исключением, - выдыхает он ей в губы, смотрит на нее, очерчивая пальцами узоры на ее бедрах и мечтая ее уже взять - прямо здесь и сейчас! И плевать, что они на базе ГИДРы, что кругом полно людей, а дверь - не заперта! Говард о таких мелочах не думает, поддавшись нахлынувшему желанию. Он сам ее снова целует, проникая пальцами под платье, теснее прижимая ее к себе. Ее руки накрывают его через ткань платья, заставляя замереть, и Елена прерывает поцелуй, первой отстраняется от него.
Наваждение.
Говард шумно сглатывает, облизывает пересохшие губы и старается выравнять дыхание, которого не хватает, а еще неплохо было бы с возбуждением что-то сделать - разве что еще раз выдохнуть или хотя бы попытаться.
- Пришлите ваш запрос про белье в письменном виде - я обещаю его рассмотреть, - кривая ухмылка трогает его губы, и вот Елена снова близко, снова опаляет его кожу своим дыханием, почти касается губами уха. Пальцы, которые замерли на бедрах, чуть сильнее их сжимают. - Не ерзай... - тихо произносит он, поднимая голову и встречаясь с ней взглядом. Она его хочет - он это видит по тому, как она часто дышит, как чуть приоткрыт ее рот, как горят глаза, подернутые пеленой желания. Только еще она тут по делу, о котором он совершенно забыл, а еще она здесь ныне босс, что его напрягает, учитывая их предыдущую ночь, но что не стало все-таки препятствием, чтобы эту ночь повторить прямо сейчас и здесь.
- Я не знаю, когда вернусь в город, - это Говард отвечает почти что в ее губы, от чего градус напряжения между ними лишь еще больше возрастает. - О чем ты хочешь поговорить? - едва ощутимое касание - на грани: не поцелуй еще, но уже ближе - почти что горячо, и пальцы все также сжимают ее бедра. - Но здесь и правда слишком много лишний ушей и глаз, - он бы лично сократил это количество, и у него даже есть список небольшой, по которому он бы прошелся. Однако и эти мысли выветрились из головы после очередного ее взгляда и вопроса.
- У меня были дела... - на самом деле у него был приступ, попытка вспомнить, которая внезапно удалась, разом едва его не погубив. О таком Говард молчит, не рассказывает, продолжая держать в себе - это еще надо осознать для себя самого, а то он все еще будто сторонний наблюдатель своего прошлого, а вовсе не его участник. - Но я думал, да, - он кивает головой и взгляд упирается в ее грудь, что снова поднять голову - уже тяжеловато. Губы касаются ее шеи, едва ощутимо прикусывая нежную кожу - он явно хочет растянуть для себя это мгновение, не отпуская ее от себя. Это эфемерное "в городе" сейчас от них слишком далеко, и Говард шумно выдыхает, откидываясь на спинку кресла, медленно убирая руки с ее бедер - слишком медленно, успевая еще разок огладить их и приласкать ее.

Говард шумно выдыхает, стоило ей поерзать на нем. Он ее хочет, и это глупо отрицать, и Елена наверняка это чувствует, когда он тщетно пытается успокоиться. Его руки все еще на ее бедрах, но нет попыток продвинуться дальше, а потом и вовсе он убирает руки, тяжело вздохнув. Да, пожалуй, что он позволил себе слишком многое: не здесь и не сейчас, да и новый статус Елены вызывает много вопросов и бездну настороженности. Тем более желание не пропадает, когда ее грудь мелькнула так соблазнительно близко от него - прямо перед глазами, что ему тут же захотелось протянуть руку и сжать ее. Но нет: Елена уже на ногах, и он как-то пытается унять это желание, возникшее так спонтанно и так некстати.
- Да, я как раз планировал заняться отчетом, - Говард кивает головой, стараясь настроиться и правда на рабочий лад, не отвлекаясь ни на злость, ни на желание. Пока это у него получается с трудом, и взгляд снова скользит по ее фигуре, припоминая былую ночь. - Нас? - переспрашивает Говард, хотя все прекрасно расслышал, а потом поднимает взгляд, уже перестав пялиться на ее грудь. Да, им и правда надо поговорить, да многое обсудить - включая и то, что уже было между ними. И еще хочется повторения, хочется снова оказаться в ней, ставя на шее засос и вдавливая своим телом в постель.
Однако подобные разговоры, даже еще не начавшись, ставят его в тупик: он не помнил, как раньше их вел, а сейчас у него опыта не было. Но поговорить им определенно стоило, и тут Говард лишь кивает согласно головой - лучше сразу все прояснить - по возможности, разумеется, а еще не прибить друг друга, как обоим явно хотелось в самом начале. Сейчас оба хотят иного, и на это "продолжение банкета" Говард также надеется, хоть и не озвучивает такие мысли вслух.
- Да, я не стану затягивать с работой...
Меньше всего мне хочется здесь застрять!
У Говарда слишком много дел там, на свободе, где осталось еще множество вопросов, где надо попытаться вспомнить все целиком: особенно тот момент - автокатастрофу, когда Говард Старк "погиб". Что с ним сделали и кто это был?
- До свидания, леди-босс, - он уже почти взял себя в руки и позволяет себе ухмыльнуться самым наглым образом на прощание.
Накажет меня? Ну, это мы еще поглядим: кто кого!
И, когда за ней закрывается дверь, Говард снова поднимает с пола бумаги, да пытается сосредоточиться на работе. И правда: чем быстрее он все здесь сделает, тем быстрее уберется отсюда. Ему как-то не улыбалось снова быть запертым в застенках лаборатории: пускай он сейчас сам проводил опыты, а не являлся подопытном кроликом чужих экспериментов. То это все равно не отменяло факт рабства, когда Говард был связан по рукам и ногам.
Возможно, у меня будет шанс? Я уже кое-что знаю и...
А дальше мысли потекли совсем в ином направлении, что он временно забыл про отчеты и свои основные обязанности здесь. Найти информацию на ГИДРу в самой ГИДРе - это одновременно и просто, и тяжело. Просто надо было знать, где искать, да не оставлять следов. Разумеется, далеко не все находится "на поверхности" - в файлах, бумагах, отчетах и так далее: личностный фактор также никто не отменял. Но разве мадам кому-то на самом деле доверяет?
Вечер для него наступает незаметно: Говард совсем погрузился в дела, выпивая уже которую чашку кофе, что ему приносила Линда, да добавляя туда виски. Пачка сигарет была докурена, и в лаборатории стойко повис табачный запах, что можно было смело вешать топор. Впрочем, все давно ушли, закончив свои дела: лишь он, как всегда, засиделся до последнего. Зато можно было смело заявлять, что большую часть работы он сделать успел. Некоторые детали в отчет и свои выводы с рекомендациями он допишет уже завтра - ровно как и пересмотрит бюджет, исходя из последних данных экспериментов. Говард с хрустом потягивается и встает на ноги, отправляясь к себе в комнату по опустевшей базе, почти что погрузившейся в сон.
Говард проводит магнитным ключом по панели, открывая свою дверь и проходя внутрь. Свет тут же включается, и он стягивает с плеч пиджак, вешая его на спинку стула. В принципе, комнаты здесь у всех - стандартные, и, наверное, исключением является "хозяйский люкс". При этой мысли он усмехается: вспоминается прием, тот особняк и еще один "хозяйский люкс", в котором он принимал душ с Еленой, а потом нес ее на постель. Из прикроватной тумбочки он достает стакан и початую бутылку виски, наливая немного янтарной жидкости и делая глоток. Личных вещей у него не так уж и много, и он их бережно хранит: это - своеобразный символ обычной жизни, которая и у него может быть. Все те вещи легко умещаются в коробку, и он их перевезет в Нью-Йорк в квартиру, когда до нее наконец нормально доберется, а не какими-то урывками. В его коробке есть небольшая фигурка Эйфелевой башни, черная майка с принтом витражей Нотр-Дама, альбом фотографий, которые сейчас, наверное, никто не печатает. Но Говард решил себе такой сделать, чтобы у него было прошлое, чтобы у него была память. И большинство вещей относятся как раз к "французскому периоду", когда он был по-настоящему свободен - недолго, но был. Еще есть небольшая модель самолета, которая почему-то ему так понравилась и так привлекла внимание, что Говард ее купил на каком-то рынке, даже не торгуясь. Модель была не новая, а самолет был явно со времен 2-ой мировой, и теперь причину той странной покупки он знал: Говард Старк воевал тогда и был пилотом. И еще что-то было, связанное с этим, едва уловимое - как ощущение, а еще лицо - но лишь смутные очертания - не более того.
Он принимает душ, переодевается в пижамные штаны, не признавая верх, который ему скорее мешает спать, допивает свое виски и укладывается в постель. Свет выключен, глаза закрыты, но сна почему-то нет: слишком многое случилось, чтобы мозг так просто отключился, да перестал работать, чтобы дать телу отдохнуть. Он проваливается в какую-то полудрему, когда дверь его комнаты открывается, а матрас чуть прогибается от того, что кто-то присел к нему на постель. Легкое касание плеча и знакомый голос, и Говард уже открывает глаза. Через мгновение Елена оказывается лежащей на постели, а он нависает над ней, смотря в глаза, склоняясь к ней, чтобы поцеловать. Он ничего не говорит, да и слова им тут не нужны - сейчас они скорее будут лишними - может, чуть позже. Говард ложится на нее всем телом, так знакомо вжимая в постель. Губы касаются ее губ едва ощутимо, потом щеки, потом виска, чуть прикусывая мочку уха и переходя на шею. Руки уже сжимают ее бедра, теснее привлекая ее к нему. И они оба знают, зачем она сюда пришла, почему здесь, и что так должно было и случиться с его стороны - не оттолкнуть, а повалить на постель и начать целовать.

Наверное, они оба знали, что она к нему придет - что не останется сегодня где-то в том самом "хозяйском люксе", чтобы в гордом одиночестве упиваться собственной властью здесь и над ним. И, едва Елена касается его плеча, едва его зовет, как его глаза уже открыты, а через мгновение он валит ее на свою постель, нависая над ней. Это показалось все таким естественным и каким-то правильным: она в его постели, и он уже ее целует в губы. Жаркие объятия, и Говард уже вжимает ее в матрас своим телом, целуя ее губы, висок, шею. Желание, которое никуда не делось с лаборатории, которое до сих пор дремало в нем, загорается с новой силой от того, как ее руки так знакомо скользнули по его спине - не царапая - пока еще не царапая. Елена почти стонет его имя, запускает пальцы в его волосы, и новый поцелуй выходит жадным и требовательным, а его руки сжимают ее бедра, чтобы она почувствовала то желание, от которого его тело уже просто полыхает!
- Что такое? - тяжело дыша, тихо шепчет он, вдруг мигом оказываясь на постели на спине и получая свой поцелуй в плечо. Елена встает с кровати, и Говард приподнимается на локтях следом за ней. Она медленно развязывает пояс своего халата, который соскользнул на пол, и его глаза загораются от такой картины. Он облизывает губы и смотрит дальше, а затем отрицательно качает головой. - Нет, музыка бы здесь лишь помешала, - одна бретелька медленно спускается с ее плеча, а затем следует вторая, и пеньюар скользит ниже, обнажая грудь. Говард смотрит на такую манящую картину, облизывая губы, шумно выдыхая и ожидая дальнейших действий.
Каждая ее фраза попадает в цель, а уж ее жест, от которого он чуть ли не застонал... Говард перехватывает ее руку и тянет ее к себе, заставляя усесться на себя сверху, тут же целуя ее грудь, облизывая твердый от желания сосок и чуть прикусывая его.
- И я тебя хочу, - глупо отрицать очевидное, что она и так уже поняла. Пальцы касаются ее кожи, поглаживают, немного ласкают, и от каждого такого прикосновения пробегает будто искра - почти как те молнии из его кольца, которые он все-таки приноровился создавать. - Ты красивая, - он поднимает голову, смотря ей прямо в глаза, ловя губами ее новый поцелуй. Елена снова провокационно ерзает на нем, и Говард почти стонет, чувствуя, как она прижимается к нему, как потирается об его тело своей грудью. Разумеется, они еще поговорят, но только - потом, а сначала ему нужно получить ее! Получить немедленно и всю сразу, и, судя по ответным стонам, у Елены сейчас тоже именно такое желание.
- Елена, - тихо произносит он, снова на нее смотря, и ее ответный взгляд, полный желания, сейчас самое сексуальное и возбуждающее. Они на мгновение оба замирают, смотря друг на друга - их лица так близко, что кожей ощущается чужое горячее дыхание. Новый поцелуй - медленный, тягучий, вязкий, как мед, который они смакуют вместе, постепенно, растягивая удовольствие, наслаждаясь друг другом, а еще через секунду - все слишком страстно и остро, горячо и жестко, и Говард пытается как-то стянуть с себя явно мешающие ему пижамные штаны, а ее ноготки так знакомо впиваются в его плечи.

Поцелуев и ласк уже становится невыносимо мало, и кожа горит от каждого прикосновения. Последний поцелуй выходит особенно чувственным, когда Говард все-таки назвал ее по имени - впервые назвал. Это задевает что-то внутри у обоих, и в этот раз у них все происходит иначе: сначала почти что нежно, чтобы через минуту поцелуй уже стал жадным и требовательным. Ее ноготки почти впиваются в плечи, и он спешит стащить с себя пижамные штаны с ее помощью, которые через мгновение летят куда-то прочь с кровати. Елена опускается на него плавно, вбирая в себя до конца, замирая на секунду и начиная двигаться. Говард с шумом выдыхает и тянется к ней за поцелуем, едва касаясь губами ее губ.
Она двигается медленно, плавно и тягуче, приподнимаясь и снова опускаясь, сжимая его в себе так, что Говард едва сдерживает хриплый стон. Он жадно разглядывает ее тело, касаясь губами груди, поглаживая ладонью по спине, но не спеша снова крепко сжимать ее бедра, чтобы она быстрее двигалась на нем - все в этот раз должно быть постепенно, должно быть иначе, чтобы прочувствовать до конца каждый из моментов их близости. Ее ладонь упирается в его грудь, и Говард ложится на постель. Глаза горят огнями, наблюдая за Еленой, ощущая каждое ее действие еще отчетливее и острее: как она плавно скользит на нем, запрокинула голову, прикрыла глаза, с губ срывается тихий стон, и она несколько резковато опускается на него и сжимает. Он закусывает губу, продолжая ласкать ее взглядом, когда Елена двигается еще медленнее, почти замирая, тяжело дыша и немного склоняясь к нему.
- Ужасно себя вел, - Говард заранее со всем согласен: лишь бы она продолжала двигаться на нем, впуская в себя, сжимая в себе. Елена перехватывает его ладонь и подносит к груди, которую он тут же сжимает, задевая пальцем сосок, пощипывая его, поглаживая. Ее грудь идеальной формы будто так и создана для того, чтобы помещаться в его ладони. - Что? - этого вопроса Говард от нее не ожидал, и глаза сверкнули - опасно так сверкнули.
Даже так? Ну ладно...
В следующий раз, когда Елена начала приподниматься на нем, его ладонь звонко шлепнула ее по попе, и, пока она не успела начать возмущаться, Говард роняет ее на себя, целуя в губы. Руки замерли на ее бедрах, приподнимая ее и снова опуская на себя, толкаясь в нее еще глубже.
- Хочешь цветы? - еще один толчок в нее, и Елена стонет почти в его губы. - На свидание сходить? В ресторан? В кино? - он прикусывает нежную кожу на ее шее, не оставляя следов - пока не оставляя. - Руку и сердце? - он перекатывается по постели, оказываясь сверху, вжимая ее в кровать своим телом и начиная двигаться уже сам - также как и она по началу - тягуче-медленно, плавно и чувственно. Она обнимает его ножками за талию, и он целует ее в губы, чувствуя, как ее пальцы зарываются в его волосы. - Чего же ты хочешь, Елена?

Говард закусывает губу, когда Елена наконец начинает на нем двигаться. Вверх-вниз, размеренно, а потом резко насадившись и сжав в себе, снова возвращаясь к такому неспешному возбуждающему ритму. Он жадно сжимает ее грудь, когда она почти замирает на нем. Сейчас меньше всего ему хочется прерывать столь приятный процесс, да говорить о том, что случилось в лаборатории. И, если уж быть совсем честным, то Говард нисколько не считал себя виноватым! Поэтому решение тут было очевидным: шлепнуть ее по попе и повалить на себя, начиная целовать. Она почти вскрикивает ему в рот, резко опускаясь на него, поддаваясь его рукам, а через мгновение он перекатывается на постели, оказываясь сверху.
Елена выгибается к нему навстречу, крепко обнимает его стройными ногами, не желая никуда отпускать, а еще не менее креко сжимает в себе. Это - сладко, приятно, чувственно, и он прижимается своим лбом к ее, толкаясь в нее резче, сильнее, как будто по контрасту с той ее плавной медлительностью. Он тяжело дышит, голос звучит хрипло, когда он предлагает свои варианты, мешая их с поцелуями - такими же хаотичными, как и слова. Елена улыбается, крепче его прижимая к себе, а потом снова оказывается сверху. Глухой стон срывается с губ от ее снова таких слишком медленных движений. Говард кладет свои руки ей на бедра, помогая ей опускаться на него чуть быстрее. Он чувствует уже грядущее удовольствие, желая его приблизить как можно быстрее, но Елена вот совершенно не торопится.
Провокаторша!
Она начинает говорить, и глаза Говарда уже сверкают, а пальцы сильнее и ощутимее сжимают ее бедра.
- Я уже понял, как ты любишь верховодить... потому, как охотнее всего оказываешься сверху, - отчет и прочее ему уже были не так важны - лишь бы она продолжала также ускорять темп, двигаясь на нем. - Свадьба и дети? - усмешка трогает его губы, а потом она склоняется к нему. Жадный взгляд глаза в глаза, горячее дыхание на коже, губы едва касаются ее губ, а Елена говорит дальше. От ее слова Говард почти что стонет, начиная резко насаживать ее на себя, уже представляя ее на своем рабочем столе, потом в уборной ресторана их вместе...
Он не сдерживает глухого громкого стона, выгибаясь всем телом, запрокидывая голову и прикрывая глаза. Удовольствие слишком острое, сладостное и приятное, и он жадно хватает ртом воздух, чувствуя, как Елена стонет с ним в унисон, а потом обессиленная ложится на него, также тяжело дыша и целуя его в губы. Глаза все еще закрыты, и он скорее представляет улыбку на ее губах - у него самого такая же, и это очень приятно - все вот это, что между ними снова случилось.
Жаль, что так долго терпели - надо было еще в лаборатории...!
Минуты проходят в тишине, когда оба пытаются прийти в себя, восстановить дыхание, вернуться к их реальности. Елена положила голову ему на плечо и пока что не спешит с него подниматься, да и Говард ее не гонит с себя, обняв за талию, поглаживая по спине кончиками пальцев. Сейчас слишком хорошо, и все остальное уже кажется лишним и ненужным, и они оба продолжают молчать, как будто одно слово способно разрушить их временную хрупкую идиллию на двоих.
Говард возится на постели, дотягивается кое-как до пачки сигарет и зажигалки, что лежат на прикроватной тумбочке, да закуривает, чтобы потом передать сигарету ей. Пока что все это молча, но глаза уже открыты, и он смотрит на нее, ловя ответные взгляды.
- Мне понравилось тебя шлепать, - усмехается Говард, замечая, как тут же вспыхнули ее глаза. - Но остальное мне понравилось больше, - он перехватывает сигарету и делает несколько жадных затяжек. - У меня есть виски - тебе налить?

Говард стонет - ему сейчас хорошо, и он отдается целиком и полностью этим ощущениям. Он облизывает губы и тут же получает новый поцелуй, и Елена на нем двигается все быстрее и быстрее. Дыхания перестает хватать, и он лишь крепче стискивает руками ее бедра. Еще немного, еще чуть-чуть, короткое мгновение, чтобы мир взорвался яркими огнями, и стон чуть громче, протяжнее, когда он запрокидывает голову, наслаждаясь своим удовольствием. Говард выпадает из реальности, шумно дыша, чувствуя, как она улеглась на него и отвечая на долгий сладкий поцелуй, когда снова не хватает дыхания. Никто никуда не торопится, стараясь продлить это послевкусие удовольствия, наслаждаясь этим, и он ощущает ее горячее дыхание на своей шее - приятно так лежать. И только спустя некоторое время Говард наконец открывает глаза, чтобы дотянуться до сигарет и закурить, передать сигарету Елене и снова провести ладонью по ее спине, чтобы она так и дальше продолжала прижиматься к нему - приятно же так.
- У нас был свой фейерверк, - он целует ее в губы, скользнув языком в ее рот, углубляя поцелуй, чтобы потом шумно переводить дыхание после него. - И наш фейерверк был ничуть не хуже, а даже лучше, - Говард усмехается и замирает, почти облизываясь, когда она говорит про виски - как бы она слизывала напиток с его тела. Это волнующе и маняще, и он не против был бы такой осуществить - очень даже не против! Но не сейчас - чуть позже, когда они либо окончательно все выяснят между собой, либо переубивают друг друга к чертовой матери!
- Очень понравилось, - Говард сжимает ее упругую попу с самым довольным выражением на лице, но Елена уже ускользает из его объятий, присаживаясь на постели. Он и сам уже приподнимается на локтях, дотягиваясь до выключателя и включая неяркий свет. Бутылка виски и стакан найдены рядом на тумбочке, и он наливает немного янтарной жидкости, передавая стакан Елене. Он не водит к себе гостей, и стакан у него только один. - Не расцарапала? Это что-то новенькое, - хмыкает он, тактично не заметив намека на других. Только, видимо, тактичность - это не то, чего от него тут ожидали, и Елена уже задает следующий вопрос в лоб.
Однако...
Говард хмыкает, привалившись спиной на подушки в изголовье постели и снова закурив.
- В смысле "что у меня с Линдой"? - переспрашивает он, пожимая плечами - и ведь поди пойми: врет он тут или притворяется! - Мы работаем вместе, - очевидная истина озвучена, но вряд ли Елену интересует именно этот вопрос - иначе бы она не просила. И ведь спросила почему-то именно про Линду! Не про Линкольна, а про Линду! Взгляд становится чуть более задумчивым, когда он смотрит на нее.
Ревнует, что ли? Да не... глупости... скорее леди-босс хочет тотального контроля!
Кривая усмешка скользит по его губам, и он дотягивается рукой до ее бедра, ненавязчиво начиная его поглаживать.
- Тебя интересует, спим ли мы? - свой вопрос Говард задает тоже прямо в лоб. - Нет, - он отрицательно качнул головой, но он бы не был собой, если бы не ответил что-то более коварное, почти задевающее и крайне провокационное. - Или ты, как хорошая босс, решила, что сотрудников надо поощрять и решила мне ее отдать? Или тонко намекаешь, что не одной работой жив человек, и советуешь мне к ней присмотреться?