Это уже успело перейти в разряд необходимого. Причинять себе физическую боль всякий раз, когда он был не в силах вытерпеть моральную, как и протрезветь, прийти в себя и удержать ситуацию под контролем. Обузданный крайними эмоциями, что бросали мутанта из стороны в сторону, как ветхую рыбацкую лодку в лютый шторм, Пьетро покорялся им из страха, что его маленькое жалкое суденышко раздавят бушующие волны его внутренних переживаний и вконец утянут к морским гадам, на самое дно, подводя к еще одной попытке свести счеты с самим собой. Поэтому, если бы не хлесткая ветка, что привела мужчину в чувства за какие-то миллисекунды по мере его прыжка, больше похожего на добровольное, смертельное падение, чем попытку бегства, последствия для Квиксильвера были бы куда серьезнее. На этот раз не было бы супруги и технологий ее расы, которые могли бы не просто излечить Пьетро в короткие сроки, они могли спасти ему его жалкую жизнь, цена которой за последний месяц им была позабыта. Не было бы Питера Паркера, перед которым он был бесконечно виноват, его тревожного голоса, который Максимофф мог бы услышать среди шелеста листвы и тихого пения птиц, сообщающего скорой помощи координаты заносчивого глупца. Не было бы равнодушных людей, обходящих переулок, где развернулись события, стороной. Только объект страха и ненависти, взращённых блондином с юности, взирающий на мутанта свысока и его лицо с застывшим выражением презрения и отвращения к проявленной его сыном немощности и безрассудства, обуявшие Квика. Заставившие того не перешагнуть, но прыгнуть за край в жажде спасения, но нашедшего ловушку в повреждениях, не дающих ему двинуться с места, вскочить и поспешить прочь от того, кто мог называться ему отцом. Того, схожесть с которым он готов был искоренить любыми средствами и путями, но не мог, потому что родителей не выбирают, а с днк не играются, как в пасьянс или тетрис. И сколько годы не меняли Пьетро, они только подводили мутанта к тому, что гены Магнето, родство с которым Максимофф отчаянно отрицал, начали проявлять себя. И мужчины чувствовали это, видели и ощущали. Оба. И магнитное напряжение от этого между ними становилось еще сильнее, чем прежде.
Пьетро помнил, как Магнето спустился следом за упавшим на землю сыном, чудом минувшим острые скалистые камни. Как медленно поднял руку, пытаясь остановить мужчину и тот даже замешкался, как показалось Квиксильверу, но стоило блондину опустить ее, как Эрик ускорил шаг, а Ртуть провалился в темноту. Он устал, очень устал сталкиваться с одними и теми же проблемами, бежать от самого себя, не имея возможности передохнуть. И падение, а впоследствии и потеря сознания оказались той самой остановкой, достигнув которой мутант испытал долгожданное облегчение. Просыпаться ему не хотелось.
Все три дня, что Квик провел вдали от дома, которым они с сестрой называли свою трехкомнатную квартирку, располагающуюся почти что в центре большого яблока, в самой гуще его событий, мутанта выхаживала женщина, возраст которой стал для Пьетро загадкой. Ее кожа была шершавой и морщинистой, с многочисленными пигментными пятнами и грязным загаром, а левый глаз покрыла белоснежная пелена. Седые волосы были сложены в аккуратный и идеальный пучок, а горделивая осанка не подтверждала ее вероятно великий возраст. Они почти не разговаривали, но хозяйка маленького домика, где она приютила мутанта, со знанием дела отнеслась к искалеченному мужчине, пробудившемуся на исходе вторых суток. Он проспал так долго, что его снова и снова клонило в сон, но пытливые и любопытные глаза внимательно следили за седовласой старухой, от которой пахло травами, свежим сеном и дымком. Не было сомнений, что сюда его отнес Магнето, но протестовать и покидать уютную койку блондину не хотелось и он принял заботу как отца, так и той, что назвала себя Саммая. Она напомнила собой ему табор, в котором Пьетро рос и воспитывался еще не зная, кто его настоящие родители и на третьи сутки, когда повреждения стали легкими и незначительными, мужчина в благодарность помог ей в ее хозяйстве с удовольствием находя в этом чувство успокоение после случившегося. Но долго это длиться не могло и тогда, когда Саммая принесла ему корзину с одеждой, предназначающуюся Пьетро, на рубашке, что лежала поверх всего остального, он заметил кулон. Женщина утверждала, что сняла его с шеи блондина и почистила от грязи, но Квик никогда не носил ничего подобного. А когда дотронулся до медальона и приоткрыл его, то сердце мутанта непроизвольно сжалось. Страхи начали утрачивать бесплотность.

Пьетро вернулся в квартиру в вечер третьего дня. Ванда, предпочитавшая находится в башне Мстителей или в каком другом месте, но не в одиночестве, должна была отсутствовать, а значит быть подверженным расспросам Квику не грозило, что было только на руку мутанту.
Поднявшись на их этаж, блондин опустился на одно колено перед горшком с фикусом и приподнял его, взявшись за основание у самой земли. Запасные ключи всегда хранились здесь. Найдя их на самом дне, Пьетро подхватил их и, вернув растение на прежнее место, распахнул входную дверь, вваливаясь внутрь. Смеркалось, поэтому коридор встретил его темнотой, как и гостиная. Не разуваясь, повесив пальто в прихожей на крючок, Максимофф не включая свет направился в комнату, что приходилась ему спальней. Включив напольный светильник и осветив тем самым половину помещения, Пьетро выудил из под кровати большую спортивную сумку и закинул ее на постель, раскрывая замки. Оставаться поблизости к сестре сейчас ему было нельзя. То, что начало происходить с ним после последней стычки с отцом, не должно отразиться на Ванде, на самом дорогом для Квиксильвера человеке. А те методы, к которым он прибегал все чаще и чаще, чтобы уйти от реальности и приостановить поток мыслей, что без конца анализировал все произошедшее с ним, она никогда не одобрит. Но за три месяца это было единственной возможностью уйти от всего, что его гложет не прилагая при этом никаких усилий. Пьетро был не готов решать эти проблемы, как и мириться с тем, что он лицезрел в Магнето почти уже четыре дня назад. Мутанту на какие-то секунды показалось, что их черты лица, телосложение, морщинки на переносице, скулы… похожи, и учитывая то, что Эрик омолодился, они стали еще больше напоминать друг друга, вызывая в Квиксильвере ужас. А поступки, к которым блондин прибегал в последнее время, только подкрепляли это маленькое наблюдение. Это значит, что вскоре его опять посетят кошмары былой давности, когда он видел в себе не себя, а его и ничего хуже этого Пьетро не мог для себя представить. И пугать сестру, свое драгоценное сокровище, в которой он души не чаял, мужчина не хотел. Ему нужно уйти и сделать это немедленно, переждать, зарыться глубоко в нору и дать себе разрядку. И все будет, как раньше.
Сдвинув дверцу углового шкафа-купе, стараясь не смотреть на отражение в зеркале, перебинтованными руками он сгребал с вешалок и полок все то, что ему могло показаться нужным. Белье, пара футболок, двое джинс, спортивный костюм, любимая борцовка… наличка, припрятанная на черный день и плеер, зарядка к которому всегда была в сумке. Кожаные перчатки без пальцев, эластичные бинты, какие-то медикаменты, собранные в кучу и валяющиеся в коробочке. Блондин распихивал все поспешно, но пребывая на человеческих скоростях, не используя способностей. Он бежал, но ему не хотелось чувствовать, что он делает это в отчаянии и со всех ног.
Склонившись над сумкой, мужчина принялся застегивать все ее отделения. В тусклом свете лампы сверкнул медальон, вылезший из под рубашки, принявшийся мерно покачиваться перед глазами мутанта. Замерев, зачарованно уставившись на него, Пьетро отпрянул и присел на край постели, обхватывая его одной рукой и поддевая ногтем пластины, размыкая их. С фото, пожелтевшего слегка от времени, в черно-белом цвете на него смотрела Магда. И от этого в душе Квиксильвера вновь все встрепенулось.
Он оставил медальон себе, когда должен был отдать его Саммае, чтобы та передала его Леншерру. Или закинуть куда-нибудь подальше, навеки разрывая связующую ниточку между собой и Магнето, что из раза в раз пытался склеить эту разбитую вазу, неустанно предпринимая попытку за попыткой сблизиться со своими детьми. Но он не стал, вот только ответить на вопрос «почему?», Пьетро не мог, как и оправдать этот поступок даже перед самим собой и своими демонами.
Оторвавшись от фото, Квиксильвер поднял глаз на зеркальную дверцу шкафа, ловя взгляд затравленного зверя, уставшего от бесконечной борьбы. Его вид, эта пятидневная щетина подтверждали необходимость покинуть убежище, которое он делил с Вандой. Это просто стечение обстоятельств и это только на первое время. Сестра простит ему это, должна простить. Она же так много для него значит, как и он для нее, что иначе и быть не может. Или может?

Отредактировано Quicksilver (09-03-2015 07:03)

Медальон, сжатый Пьетро в ладони, потеплел. Вскинув рукой, что опиралась в постель, сжимая между пальцев одеяло, мужчина утомленно провел ею по волосам. В первую ночь, проведенную у Саммаи, где единственным источником света было лунное сияние, проникающее в комнатушку через окно, блондин хаотично состригал длинные, изрядно отросшие платиновые волосы клочками. Ему не было никакого дела до того, чтобы сделать это аккуратно и ровно, мокрые от пота пряди лезли в глаза и путались, раздражая и распыляя без того возбужденного событиями минувших дней. Оказавшись дома, в безопасном месте, о котором пока не прознал их отец, близнец в скудном свете, горящем ярче, чем луна в ту тоскливую ночь, рассмотрел наконец итог своей парикмахерской деятельности. Вид не из лучших. Подкрепленный ссадинами и царапинами, что дополняли неформальный, беспризорный образ Ртути, он больше походил на подростка, фрика, вернувшегося с неудачной рейв-вечеринки, чем на взрослого мужчину, которому пошел уже четвертый десяток. Мысль об этом вызвала на лице Квиксильвера тень улыбки. Тень, от нее не осталось и следа, когда он уловил стук и услышал голос той, видеть кого он не хотел сейчас больше всего на свете.
Он просчитался. Она была дома, была рядом, пересекла последнюю преграду между ними в виде не до конца закрытой двери и увидела то, что ей не предназначалось.
«Остановись, не приближайся», - подумал Пьетро, но вслух произнести это не посмел. Ему хотелось подняться, сжать в объятиях родную сестру, его второе я, утешить за долгое отсутствие и извиниться. Предложить приготовить на ужин что-нибудь чрезвычайно вкусное и наверняка вредное, или наведаться в какое-нибудь кафе неподалеку. Расспросить, как Ванда провела эти дни и что нового произошло у Мстителей, но так, чтобы она не догадалась о том, что у него не было возможности ни посмотреть телевизор, ни прочитать утреннюю газету. С таким-то обилием издательств, конкурирующих и продающих чтиво порой за бесценок, что даже бездомные могли во всей красе оценить политический курс правительства Соединенных Штатов, затем обсуждая его, греясь у горящего мусорного бака где-нибудь под мостом. Ему хотелось так многого, но он знал, что оставаться нельзя, иначе он рискует не просто потерять себя, но и подбить Ванду на нечто, что могло бы принести ему облегчение, но доставить реальности множество хлопот. Особенно, после того, как…
Пьетро сжал ладонь сильнее и медальон тихо щелкнул, плотно закрываясь и скрывая фотографию матери. Прикосновения Алой ведьмы для Ртути стали облегчающим, целебным бальзамом, но перехватывать ее руки мужчина не стал. Намечался разговор, неприятный и болезненный для них обоих. Квик никогда не оставлял сестру надолго, а сейчас – сколько ему нужно дней? Пять, шесть, неделя или две? Но сможет ли он таким образом вновь избежать того, с чем способен столкнуться спустя какое-то время? Разумно ли бежать от самого опасного во всем мире мутанта, особенно, когда он приходится тебе тем, кого ты никогда не сможешь называть «папа»? Или? ...
- Все в порядке, Ви, - ласковое прозвище она получила в шутку, но к Пьетро оно привязалось и отвязаться никак не могло. - Я столкнулся с ним, но нет, это сделал не он. Я просто упал, неудачно приземлился, - блондин чувствовал, как атмосфера между ним и его близнецом накаляется, поэтому не видел смысла сторониться того, что ему в любом случае нужно было ей сказать. Врать Максимофф не собирался, его сестра была не достойна такого обращения, от него так тем более.
- Послушай. Мне нужно съехать на какое-то время. Разобраться… во всем, - мужчине не нужно было ничего объяснять. Когда дело касалось их родителя, не дающего брату и сестре покоя одним своим существованием, каждый из них знал, какие переживания в них возникают при виде фигуры Магнето, возникающей на их жизненном пути. Вот только Пьетро до этого не стремился убежать не только от себя, но и от нее.
А теперь он предчувствовал угрозу. И она исходила не от Леншерра, способного отыскать их за считанные дни. Она шла от самого Квиксильвера.
- Мне следует покинуть Мстителей… ненадолго. Не навсегда.

Отредактировано Quicksilver (09-03-2015 16:40)

- ВАНДА!
Грубо, твердо и достаточно холодно. Его голос становится наполненным до самых краев ведром ледяной воды, внезапно перевернутым над головой у сестры. Интонация не находила никакого сходства с его внешним видом – затравленного, измученного и сломленного, усталого человека. Как и тембр, лишенный ласки и трепета, с которыми Максимофф обычно обращался к Ванде. К той, что была для него единственной отдушиной в этом мире, способной привести его к чувство равновесия, которого частенько не хватало Пьетро. Ощутимо остро в последние пару месяцев. В те, как они вновь стали проживать вместе, уже на постоянной основе. И ему приходилось прятать все то, что нарастает внутри ежесекундно, стоит только уловить откуда-нибудь крупицу информации об отце, которого стало слишком много в жизни Пьетро, что тот поневоле начал задыхаться и спотыкаться, не сдерживая привычные динамику и темп. Собственную скорость. А остановиться и развернуться лицом к Магнето, означало бы проиграть ему. Признать правоту и начать слышать, когда Ртуть и слушать его не хотел. И продолжал бы придерживаться этого однозначного мнения, если бы не произошедшее и этот медальон.
Разве можно убежать от того, что всегда настигает тебя, как бы ты не брыкался? Можно, используя последнее спасительное средство, ставшее для мутанта настоящим проклятием и несдержанность Максимоффа была частью этого недуга. И от этой несдержанности он жаждал уберечь Алую Ведьму, но в причинах возникновения ее признаться близнецу он не мог. Никто не любит говорить о своих слабостях, а Пьетро и подавно не любил этого. Достаточно того, что знают все – сестра его главная уязвимость. Но ей под силу защитить себя, чтобы ею не быть.
Окрикнув Ванду, он хотел вернуть ее внимание на себя, пока участь зеркальной дверцы не настигла и остальные предметы интерьера. Перевести его от комнатушки в целом, что могла оказаться разгромлена в любую секунду и при любом неудобном слове, стоит Максимофф-старшей только захотеть и отпустить себя, свои эмоции из под тщательного и полного контроля.
Контроль – вот, чего не хватало им обоим, каждый рисковал утратить его по своим причинам. И, если Ванде он был необходим, как воздух, и она с упорством бойца справлялась с этим, то ее брат предпочитал все, что угодно, только бы не нести ответственность за все, что происходит у него внутри. Найти способ, любой, даже самый грязный, но забыться и не решать всех тех проблем, которые со временем превратились в настоящую головоломку. И разгадать ее не смог бы ни один телепат, какого бы высокого уровня он не был. Эти дебри – персональный, заросший колючими зарослями лабиринт мистера Максимоффа и ему решать, оставаться внутри него или попытаться выбраться сквозь все те страхи и ужасы, что он сам себе напридумывал.
- Из-за меня. Я не доверяю Магнето настолько же, насколько и ты ему. Но сейчас, еще больше, Ванда, я не доверяю тому, что здесь, - мужчина дотронулся до своего виска указательным пальцем. Неважно, обернется сестра или нет, она поймет его и для этого зрительный контакт или визуальный не требуется. И все же, мутант ощущал, насколько важно ему, чтобы близнец не стоял к нему спиной.
«Обернись. Не отворачивайся от меня. Не прощайся».
- Он ничего не сделал и ничего не обещал, - вызванные вопросы спровоцировали у Квиксильвера усмешку, но ее неуместность заставила Ртуть подавить ее. - Сказал. Он сказал мне правду, которую оправдать для себя я не способен. Констатировал то, что есть и в достоверности этого я не смею сомневаться. Мне… просто нужно побыть одному.

Максимофф разжал ладонь и заново накинул на шею длинную золотую цепочку. Квику только предстояло разобраться с той, фото которой находилось внутри медальона и со своими эмоциями в ее отношении. Не стоит Ванде видеть, что сейчас на шее Пьетро, как и на сердце оказалась не она, его сестра – самое ценное и единственное, что у него есть, а мать. Нерадивая, бросившая их мать, он презирал ее и ненавидел, а теперь оказавшись в бессилии, просто не находил в себе смелости отмести свое прошлое, связанное с Магдой и Эриком. О чем всегда мечтал и к чему стремился каждую встречу со своим прямым родственником. И, несмотря на то, что в конце их разговора Леншерр отказался от сына, слова прозвучавшие до этого укололи Пьетро сильнее, чтобы принимать последовавший далее отказ Эрика, как однозначный и категоричный факт.

- Ты справишься, Ви. Ты не останешься одна. Я... буду звонить тебе. Поначалу, а потом обязательно все будет так, как было прежде. Ты мне доверяешь?...

Отредактировано Quicksilver (22-03-2015 07:06)

[audio]http://pleer.com/tracks/2445026ZqoZ[/audio]

Он реагирует на проклятие, произнесенное сестрой, по привычке почти мгновенно, порывисто призывая ее сохранять хладнокровие – на том же цыганском диалекте, к которому Ванда прибегла сразу же, по наитию и из излишней несдержанности. Ведь не лыком шит, голова прекрасно помнит каждое произнесенное некогда слово, а руки все еще обладают той ловкостью и проворством, что приобрели в детстве. Оставайся они обычными людьми, вполне возможно, что Пьетро уготовлена была бы честь стать вторым, если не первым человеком в таборе, а его сестра при всем этом была бы самой завидной и нетерпимой невестой, кравшей сердца не только мужчин, крутящихся вокруг нее, но и женщин. В них обоих с самым ранних лет присутствовало нечто гипнотическое. Оно привлекало и отторгало единовременно, было как светом, так и самой черной и глубокой тьмой. Близнецы были загадкой, время от времени пребывая ребусом не только для окружающих их людей, но и для самих себя. Обычно по очереди, не в такт и не по ситуации, но с этим нечего было поделать. Сколько бы их не пытались разгадать, они никогда не открывались до конца. Только друг для друга, но сейчас все было иначе. Сейчас все совсем по-другому.
Блондин усмехается, но это проявление насмешливости не держится долго. Знакомые словечки ласкают слух, но близнецы уже давно не приходятся частью цыганского общества. Кто они теперь? – Мстители. Эта мысль вызывает еще одну усмешку, но она теряется перед громким и звонким голосом Максимофф-старшей. Старшей на какие-то секунды.
- Значит, ему наконец-то удалось это, - он не поднимает глаз. Синие глаза упрямым и тусклым взглядом направлены на колени Алой Ведьмы, обтянутые в темные джинсы, следуя вниз и останавливаясь на носках изящных и аккуратных туфель.
«Столько времени понадобилось ему, чтобы я наконец споткнулся и признал, что мое падение – только моя вина» - Пьетро знает, Ванда думает о том же. Доверие по отношению к Эрику всегда было особой темой, но настолько сильно ее брат колебался впервые. Он мог отказаться от всего, что связывало их с Магнето. С тем, кого они опасались и кого очень долгое время ненавидели вместе, таким общим и сплоченным, родственным чувством. А теперь, когда остался всего один шаг, Максимофф не осмеливается его совершить, потому как теперь ощущает себя иначе – с цепочкой, что небрежно обтягивает сильную и, казалось бы, непоколебимую шею. Он так долго жаждал заполучить возможность отказаться от нежелательной связи и навязываемого прошлого, и что теперь? – ничего. Он был не готов и ему нужна была правда, а может и больше, чем просто истина.
Мужчина поднимает глаза на сестру. Ему не хочется оставлять ее такой, какой она предстает перед ним сейчас, но находится так близко и подвергать дальнейшим переживаниям, воцарившимся внутри спидстера и ее, Пьетро не хотел. Хватит с Ванды, ей не обязательно знать все, особенно, если это незнание пойдет ей во благо.
Беспомощная и такая безобидная, но только на первый взгляд. Его сестра, его маленькая сестричка. Ванду всегда раздражало подобное обращение к себе со стороны брата, но иначе Пьетро не мог воспринимать ее, потому как любил. Любил всем сердцем и стремился огородить от всего, что могло бы сказаться на ведьме негативно. Вот и сейчас, принеся с собой беду и дискомфорт, блондину хотелось подняться и обнять Ванду, заверив, что все будет хорошо и ничего страшного не происходит. Вот только налившиеся свинцом ноги не позволяли ему этого сделать. Зато рот был абсолютно свободен:
- Что со мной может случиться? Я же Максимофф, - прозвучало двояко, но Пьетро и не подумал об этом. Подтянув к себе спортивную сумку и бегло проверив еще раз содержимое боковых карманов, Пьетро достал пачку купюр и разделил ее на две части. Он собирался подкинуть часть скопленных финансов к ней в комнату или в саму башню, но раз она здесь, то подобное действие отпало само по себе. Расправив банкноты, Ртуть положил их на тумбу при широкой двуспальной кровати и пробормотал как-то неловко и осторожно:
- Трать не задумываясь. Когда я вернусь, то снова пополним запасы. Хорошая привычка – обязательно держать кое-какие сбережения при себе. Хоть в бумажках, хоть в золоте и камнях, - улыбнувшись легонько, Пьетро поднялся, закидывая сумку на плечо. Ему не хотелось прощаться на грустной нотке, но попытки перевести все в шутку, кажется, успехом не увенчаются. Слишком крепко сестра провожает его, будто в последний раз и от этого по спине пробегается холодок. Он не думает об этом и не думал, когда решил, что ему нужно взять тайм-аут, а теперь… внутри неприятно зазнобило.
Но не только сложившийся разговор стал причиной этого озноба.
«Гадко… Как же омерзительно гадко!».

Отредактировано Quicksilver (01-04-2015 08:16)