Возвращение домой отнимало намного больше сил, чем изначально предполагала Лайла.
Аэропорт, казалось, заправлялся двумя могущественными силами: потом и тараканами.
Исландия считается глубоко погрязшей в экономическом кризисе, но Лайле она запоминается глубоко погрязшей в очередях и тумане. Кажется, что пальцы все еще ощущают шершавый мох под собой, глаза слезятся от нескончаемого водяного пара, а повсюду мерещится соленый запах моря.
Приходится резко трясти головой из стороны в сторону.
Еще одна поездка. Еще одна необходимая поездка закончилась и настало время возвращаться домой. В багаже у девушки — книги_тетрадки_записи. Спроси ее, чем же она занималась все эти месяцы вдали от своей команды, она лишь пожмет плечами. Так надо было — вот и весь ответ. Надо было ехать на остров посреди Атлантического океана, надо было учиться премудростям магии, надо было изучать временные линии, надо было паломничать.
Никакой ясности, никаких подробностей или деталей, вечное уклонение и пространность. Другой вопрос заключается в том, спросит ли кто ее, захочет ли узнать — тогда уж и надо решать проблему «держать богатырю ответ».

четыре с половиной месяца назад

Безусловно, она могла уехать и по-другому. Могла устроить прощальный вечер, написать длиннющие напутственные речи для каждого, вместе с командой поехать в аэропорт и попросить их подсобить с багажом. Она могла бы, но не сделала — на подсознательном уровне каждая клеточка ее тела осознавала, насколько тяжелым выйдет расставание. Медленно отрезать кусочек сердца, мазохистки вставляя нож в мягкую материю — все это доставляет невыносимую боль; резко оторвать тот же кусочек и не видеть ни осуждающих взглядов, ни расстроенные лица — куда лучше. Практичнее и целесообразнее. Она ведь знает столько всяких вещичек, почему бы и не запихнуть человеческие отношения в простое уравнение? Икс плюс игрек минус зет поделить на пи и все это в скобках, простое и логичное решение. Наверное, кто-то скажет, что она просто взяла и сбежала. Пускай. Сбежала ведь успешно.

четыре с половиной месяца спустя

[audio]http://pleer.com/tracks/4454332HhFx[/audio]

-Дамы и господа, мы успешно совершили посадку. Пожалуйста, проверьте ручную кладь... — электронный механический голос мерзко раздражает слух, а жилистая рука стюардессы грубо впивается в плечо.
-Мисс, – Лайла морщиться; от бортпроводницы адски разит протухшей рыбой и чесноком , -мисс, вам пора на выход. Не забудьте свои вещи.
Лайла сонно кивает и что-то растерянно бормочет, заплетается в ногах и плетется к выходу. Снова этот дурацкий голос робота, только на этот раз ее счастливо приветствуют : «добро пожаловать в Нью-Йорк, аэропорт имени Джона Кеннеди рад...». Тараканов и противных запахов здесь поменьше. Высокие своды и чистые линии арок задорно кричат: ты в Америке, ты в Америке, ты дома! Отовсюду слышатся различные диалекты, спрессовываясь в какую-то какофонию: ломанный английский вперемешку с французским, чисто индийский акцент, азиатский говор... Ее подхватывает стайка студенток-китаянок и относит в сторону, подальше от конвейера с багажом. Девушки весело перекликаются, щелкают фотоаппаратами, одергивают абсолютно идентичные клетчатые юбки и скрываются за поворотом. Объявляют посадку на лондонский рейс, затем — об отправлении самолета в Теннесси. Лайла стоит посреди зала огромного аэропорта, где со всех сторон на нее идут люди всех мастей и раскрасок, стоит и испуганно оглядывается по сторонам, словно не понимает, где она оказалась и куда идти. Из оцепенения ее выдергивает диктор. Да. Надо забрать чемодан. По пути к дорожке номер семь она замечает ободки с кошачьими ушками, яркие цветные парики, метлы и всевозможные тыквы в руках у возбужденных покупателей. Большое Яблоко есть Большое Яблоко, но как-то все это слишком подозрительно. Засмотревшись на причудливо оформленную витрину продуктового магазина и двухметровую шоколадку, она налетает на стену и, потирая свежую шишку, читает рекламную листовку какого-то клуба.
Господи.
Она забыла. Как она могла забыть? Сегодня 31 октября. Сегодня празднуют Хэллоуин.

Жизнь в приюте Адской Кухни на сказку не походила. Даже не так, это была некая сатирическая пародия на сказку, хоррор-фильм. К унылым стенам и унылому образу жизни прибавлялись не менее унылые праздники. На Новый Год сиротам полагались пряники, на Пасху — куличи, на День Всех Святых им не полагалось ничего. Упырей и вурдалаков в округе водилось в изобилии, так зачем увеличивать их число?, - справедливо рассуждали директора. В этот день Лайла забивалась куда подальше и угрюмо выпячивала подбородок. Ей вспоминались родители и веселые октябрьские вечера, когда они занимались приготовление простых незамысловатых костюмов, а потом шли стучаться в дверь к противной миссис Грюнвальд. Воспоминания постепенно замыливались, блекли и исчезали из памяти; на смену им приходили вечера в Икс-Факторе. Если промозглым осенним вечером не случалась обыкновенная гадость, то ребята собирались либо в клуб, либо устраивали дома вечеринку для своих. В первые годы она упорно избегала любых совместных сборищ. Во-первых, потому что ее ненавидели. Во-вторых, потому что она давно отвыкла от сего праздника. В-третьих, потому что нет. Став старше и кое-как наладив социальную жизнь, она потихонечку начала вливаться в общий ритм жизни. Сидела поодаль от разгоряченных сотимовцев, в игры не играла, яблоки ртом не ловила, привидением всех не пугала, не танцевала, а наблюдала издали. Так было удобнее и безопаснее. Последние несколько раз, во многом благодаря Джейми, ее удавалось растормошить, и тогда магия дружеских улыбок и семейного счастья передавалась и ей. Потом магия заминалась житейскими проблемами, но и этого короткого периода хватало с лихвой.
Проблема, элементарнейший казус светился и переливался: после почти полугода отсутствия, без единой весточки для команды, она собиралась появиться в дверях детективного агентства ни к селу ни к городу.
Стоила ли игра свеч, учитывая, сколько воска сегодня планировал извести город?

[audio]http://pleer.com/tracks/12935553xACY[/audio]

Город, ко всему прочему, вовсю готовился к торжеству. Ярко-оранжевые, медно-красные, нежно-коричневые и янтарно-желтые кроны деревьев смешивались в хаотичные пятна, напоминая полотна импрессионистов. В разряженном воздухе витали свежесть и предвкушение. На улицах, около дверей и домов, люди устанавливали крепежи для факелов; по дорожкам расставлялись чучела ведьм и скелетов; с газонов дьявольски смеялись головы тыкв. Кто-то даже сооружал сложнейшие конструкции, подвешивая привидений к балкам окон, или же устанавливал маленький пруд, куда запускал уродцев.
Улицы пестрели не только украшениями, но и людьми: в прохожих уже в двенадцать часов дня можно было узнавать героев «Шоу Рокки Хоррора» и семейку Аддамс, различать торчащие макушки ведьминских шляп и маски зомби. Реклама тематических вечеров и небывалых скидок в магазинах карнавальных костюмов со всех сторон нападала на бедного обывателя. Зеленые помады, шарики с фигурками из фильмов Тима Бертона, запах тыквенного пирога с корицей — все пьянило и дурманило.
У Лайлы костюма не было. То ли желая оттянуть момент встречи, то ли от нечегоделанья, она бродила по закоулкам и впивалась глазами в витрины. У дверей одного симпатичного заведения она долго переминалась с ноги на ногу. Игра стоит свеч, - уверенно произнесла она несколько раз и щелкнула замком.
Пыльные примерочные, антураж подземелья, варящиеся зелья и дымовые спецэффекты, все это производило неизгладимое впечатление. Такими по ее мнению и должны были быть хэллоуиновские магазины — это тебе не гирлянды из цветной бумаги.
Зеркало успело лицезреть ее и в образе Червонной Королевы, и Ангела, и Фредди Крюгера. Последний, кстати говоря, ей небывало шел, да и стоил жалких пятнадцать долларов. Поколебавшись с полчаса, она остановила выбор на образе Мертвой Невесты.
Только вновь оказавшись на улице, Лайла внезапно поняла, как давно она не занималась столь простыми и бытовыми задачами, и как тяжело ей было заново вливаться в жизнь мегаполиса.

До особняка она добралась к самому вечеру, к девяти часам. В окнах горел свет, слышалась музыка и восторженные крики. Невеста вновь замялась и застыла на тротуаре. То, что она вернется в команду — вне сомнений, но обязательно ли возвращаться сегодня?
Лайла Роуз Миллер-Мэдрокс, не трусь! - гневно завопил внутренний голос. Тем более, - напутственно продолжал голос, -тебе негде остановиться на ночь, а день какой? Не-ра-бо-чий! Быстро напрягла свои извилины и зашевелила булочками! 
Особняк приветливо мигал огнями. Процессия ребятишек в хогвартских мантиях с визгом пробежала прямо перед носом. Лайла сделала шаг вперед.
Милостивые небеса, она-таки вернулась домой. Даже приехала в костюме. Даже позвонила в звонок. Даже не убежала, пока открывалась входная дверь.
-Кошелек или жизнь? - рот изогнулся в натянутой ухмылке.

Отредактировано Butterfly (11-03-2015 20:55)

Эй, Джейми, это же я, - хочется закричать Лайле.
Эй, Джеймс, посмотри, это же блудная женушка вернулась, - хочется завопить ей.
Эй, Мэдрокс, мне хотелось умереть без тебя, но вместо слезливой речи воссоединения а-ля Рейчел и Росс восьмого сезона, я сострою наглую ухмылку, чтобы ты не знал, насколько мне больно, -  хочется плакать Лайле.
А он вот, настоящий и живой, теплый и осязаемый, совсем-совсем рядом, только руку протяни и пощупай. Запусти пальцы в эти вечно взъерошенные, мягкие и колкие волосы, прижмись носом к подбородку, всегда чисто выбритому, обними эти смешные бочка, эту широкую спину — и будешь дома. Джейми даже пахнет как дом -  терпкими пряностями, кажется, имбирем и корицей, жженым сахаром, уютом и доверием. По крайней мере, для Лайлы он пахнет именно так.
Она теряет понятие «дышать», стоит двери открыться — и вот он стоит перед ней, смотрит на нее, смотрит сквозь нее, не радуется, не огорчается, а буднично бубнит и пропускает.
Лайле больно, у Лайлы разрывается сердце, у Лайлы темнеет в глазах, у Лайлы плывет мир, Лайле хочется упасть оземь, скрутится калачиком и горько-горько зарыдать.
-Я, - Лайла Роуз Миллер-Мэдрокс гордо задирает подбородок, наигранно ведет плечом, кидает скептическую ухмылку и размашистым шагом я_тут_главная заходит во внутрь.
Джейми постарался на славу, этого не отнять — дом взаправду напоминает жуткий подвал. Под потолком кружатся стаи летучих мышей с опасно горящими ярко-красными глазами, около дверей приветливо снимают роскошные цилиндры скелеты, в маленьких котелках бурлит премерзкая зеленая жидкость. Гостиная завешена паутинами и тяжелыми бархатными тканями, наполнена всевозможными метелками, тыквами, плакатами с известными нуар- и хоррор- фильмами. Привидения из ситца дружелюбно сверкают глазками, а стол, заставленный кровавым пуншем, мармеладными глазными яблоками, капкейками с надгробиями, тортом-рукой... Она крутит головой, с удовольствием разглядывает каждую деталь, проводит пальцами по легкой ткани паутины, опускает пальчик в ядрено-голубой крем. Атмосферой праздника можно задохнуться, и в каждой детали Лайла видит неистовое старание, видит отчаяние и грусть. Видит свою вину и свои проступки.
Команда несколько минут молчит, когда в дверях появляется расфуфыренная  несостоявшаяся невестушка — затем-таки начинает хохотать; каждый по очереди обнимает девчушку, трепет волосы и приглашает присоединится к застолью. Им легче привыкнуть к ее побегам — то здесь, то нет ее, она мало что значит для каждого из них. Вернее, безусловно, они команда и любят друг друга — но давайте не питать иллюзий, хотя тотальная ненависть к ней и прошла, но вот легкая неприязнь осталась; вечный налет королевишни и всезнайки нельзя соскрести, когда и сам не шибко рвешься сменить амплуа. 
[audio]http://pleer.com/tracks/780554zMV[/audio]
В детстве она любила книгу «Завтрак у  «Тиффани»» Трумена Капоте. На задней стороне, в качестве аннотации, была написана фраза: легендарное произведение XX века как нельзя лучше отражает суть Нью-Йорка - города, в котором есть все, но только бриллианты сияют за толстым стеклом витрин. А потом шли сами строки, пришло само ощущение, когда вокруг тебя, беглянки из южного штата, мчатся дорогие роллс-ройлсы, а ты стоишь простеньком черном платье, с высокой прической на голове и в колючем ожерелье за пять долларов, поедаешь сэндвич за семьдесят центов и пьешь самый крепкий и дешевый эспрессо перед витринами самого дорогого магазина украшений в мире. И внутри тебя, на фоне ослепительно мелькающих огней светофоров, под шум городского ветра и лязг шин, певуче звучит деревенская мелодия о родных краях, о раздолье, свободе и чистом-чистом небе. Она залпом проглотила сто сорок семь страниц и навсегда запомнила это выражение: блестит так близко, только за преградой, которую не проломить. Метафора подходила к большинству ситуаций в жизни.
И вот сейчас Джейми, словно недостижимое бриллиантовое колье за витриной, стоит в другом углу комнаты, вымученно улыбается и хлебает пунш в своем идиотском костюме Принца Прекрасного (ну кто, как не он, мог напялить образ Чарминга, когда у самого-то в личной жизни все вот так). Лайла внезапно осознает, что они оба выглядят несчастными, вымученными, униженными, оскорбленными, одинокими и далее по списку — но только не счастливыми и не радостными. И весь Икс-Фактор, к сожалению, это видит: и как Мэдрокс наигранно смеется, и как Миллер жмется в уголок, с неизменной ледяной улыбкой, и как оба они бросают томные взгляды друг на друга.
Первой не выдерживает Лорна.
-Играем в бутылочку! На семь минут в раю! - вопит зеленоволосая, слышится предвкушенный гул, и Лайлу кто-то хватает за локоть, усаживая на ковер. Ковер ворсистый, имитирующий болото, покрыт резиновыми пауками, клыкастыми жуками и бородавками.
Дальше все происходит как-то слишком нелепо, слишком быстро, слишком по-дурацки: Лорна хватает металлическую фляжку (постойте, металлическую?), бросает на ковер и крутит. Один конец указывает на Джеймса. Второй... второй указывает на нее, Лайлу.
У обоих виновников лица одинаково потрясенные и возмущенные, но, кажется, никому нет дела. После пятисекундной заминки и тишины, кто-то грубо толкает ее к двери кладовой. Только оказавшись в темном узком помещении, посреди пыльного хлама, только после шумного хлопка двери, Лайла понимает — кто-то есть магнитный импульс.
Джейми рядом. Ей надо пережить эти 7 минут, а потом она выйдет.
Каждая струнка внутри натягивается и начинает вибрировать. Эту кладовую она знает хорошо, по три стеллажа на все три стены и аккуратно заклеенные коробки. Сейчас же, благодаря Хэллоуину, повсюду валяются торшеры, виниловые пластинки, свернутые рулоны ковров-картин и прочий сброд. Иными словами, вместо небольшой комнатки кладовая представляет собой квадрат 4х4 метра. Узко, жарко, невыносимо плохо. Она старается вжаться в мягкую ткань, подальше от мужа, отводит взгляд и молчит. Интересно, видно ли в темноте, каким пунцовым цветом горят ее щеки? Как блестит в глазах жидкость? Как дрожат руки?
У Лайлы перед глазами мелькают белые точки, плывет под ногами мир; она не выдерживает и опускается на корточки. По дыханию определяет — он рядом, стоит. Не смотрит. Надо считать. Просто считать.
[audio]http://pleer.com/tracks/5025424Grsx[/audio]
Раз, два, три.
Пятьдесят семь.
Две минуты.
Четыре минуты сорок восемь.
И почему они оба все настолько усложняют? Ладно бы ее вина, целиком и полностью взяла бы, но влипли по уши оба и разгребать обоим. Кажется, психологи говорят, что выяснения отношений должны длится не более десяти-пятнадцати минут, потом наступает клиника. У них они, по всей видимости, длятся с целый десяток лет. Она тщетно оглядывается в темноте и делает ошибку — поднимает голову. Джейми смотрит на нее. Она пытается распознать выражение лица — но тень скрывает все эмоции, умело прячет правду и строит замки миражей. В светлой голове идет адский процесс размышлений, придумываются фантастические варианты развития событий, перебираются все новые и новые невероятности. В конце концов Лайла заканчивает считать. За дверью звенит установленный будильник. Она поднимается, натягивает снежную ухмылку, расправляет подол и дергает за ручку.
Ручка не поддается.
Она дергает еще раз и еще. За дверью слышится мерзкое хихиканье.
-Ребята,- осторожно и очень вежливо начинает Бабочка, -ребята, семь минут прошло. Выпускайте нас.
Теперь за дверью слышно зверское гоготание. Кто-то, кажется, бьется головой об стену.
-Пока восьмиклассница и чирлидерша не переговорят и нормально все не разгребут, не выйдут!
По спине ползет холодок. Голос, вне сомнений, принадлежит Полярис.
-Эй-эй, ребята, выпустите нас! Выпустите же! - Лайла со всей дури бьет ногой о дверь, тут же взывает от боли и отшатывается назад. Слышна возня, какое-то громыхание. До нее доходит — они заставляют дверь предметами. Щелкает задвижка, крутятся шестеренки. Лорна блокирует замок.
Струнки лопаются. Лайла закрывает лицо руками и ползет по стенке вниз, группируясь в какой-то комок. Джейми пока не видит — он сам пытается справится с задвижкой. Смех и гул затихают, исчезает и полоска света на полу. В замке входной двери гремит ключ. Икс-Фактор покидает особняк.
-Не пытайся, - Лайла трясет головой и берет себя в руки. Голос твердый, спокойный и размеренный. -Они ее хорошо заблокировали. Не откроешь.
Если те первые семь минут ей хотелось провалиться под землю, оказаться где угодно, лишь бы не здесь, если внутри все звенело и переворачивалось — сейчас есть на чем сосредоточится. К примеру, на больной ноге.
Девушка снимает туфельку и осторожно щупает пальцы. Надавливает и глухо вскрикивает. То ли вывихнула, то ли просто ушибла.