Дыхание было сбито, даже для такой, как она эта гонка казалось смертельной. Облизывая языком потрескавшиеся губы, Романова остановилась буквально на мгновение перевести дух. Рядом замер Джеймс с винтовкой наизготовку. Они вдвоем вслушивались в тишину леса, по которому мчались уже второй час, старательно заметая следы, двигаясь бесшумно, с грацией хищников, выслеживающих свою добычу. Вот только на этот раз они сами попадали под разряд – найти и уничтожить. Хотя, если говорить откровенно, то Наташа всерьез предполагала, что последнее их все же не коснется. Те, кто так страстно желали их выловить, обязательно должны были привести живыми смертельно опасного убийцу и лучшую шпионку по версии «СпайТайм», мать вашу.

Барнс приставил палец к губам, призывая Нат затаить дыхание, не двигаться и не подавать признаков жизни. В глухой тиши лесной чащи послышался слабый треск веток и шуршание листвы. Их захватчики двигались не столь изящно и аккуратно, и это пока спасало жизни двух любовников. Романова прижалась спиной к шершавой коре дуба, кроны которого надежно скрывали две замершие фигуры. Черная Вдова медленно опустилась на колени, прикрыв глаза: ее чувства достигли своего пика, острый слух вылавливал любое движение, любой вздох. Наталия Романова и Джеймс Барнс были окружены. Они могли уйти только двумя способами – внезапно отрастив крылья (ну или дождавшись прихода мессии Уилсона), либо с боем прорываться через орду наемников, вооруженных до самых зубов и с одной из самых инновационных защитных амуниций. Решение пришло сразу и к обоим. Романова ждала, Джеймс прикрывал ее, стоя за спиной, выставив вперед винтовку, которая прикладом упиралась в бионику. Не сговариваясь, они оба открыли огонь, ринувшись вперед. Браслеты Вдовы жалили и вырубали каждого, к кому она смогла подобраться, за ее спиной Солдат разил всех, кто пытался подобраться к его женщине, ломая шеи всего лишь легким нажатием.

- Джеймс! – Наташа крутанулась на месте, легко подскакивая, и зажимая очередного боевика бедрами. Ей хватило пары секунд, чтобы убить нерадивого ученика ГИДРы, и спрыгнуть на землю. И тут она заметила, как кусты с диким хрустом ложатся под убийственной силой того, кто в прошлом сделал немало дерьма в их жизнях. Кроссбоунс. Романова глухо зарычала, Барнс сделал несколько выстрелов в мужчину, но те лишь легко срикошетили от брони, доставив лишь легкое неудобство Рамлоу. Вдова понимала, что их минуты сочтены, что им теперь не выбраться из этой западни. Долгосрочная гонка, сутки без сна, перебитые ребра – все это сказывалось на состоянии выносливой шпионки и киллера. Брок улыбнулся – этого не было видно, но Наташа всем своим существом это ощутила, когда по ее спине промчался холодный поток страха. Романова лишь крепче сжала пистолет, снятого с предохранителя. Но не успела она ринуться вперед, как Зимний опередил ее. Они сошлись с Кроссом в жестоком бою, Наташе же пришлось отбиваться от боевиков, которые следуя команде своего командира, окружили Вдову, оглушая и ослепляя ее световыми гранатами. Нат допустила роковую ошибку, отойдя от дуба, который служил надежной защитой ее спине, пока Баки дрался с главарем. Боль пришла неожиданно, отдавшись глухим ударом в пояснице, растекаясь ядом по каждой конечности, добираясь до головы. Еще один удар заставил рыжую упасть на колени, сплевывая на пожухлую траву смесь крови и слюней, перед глазами все плыло, в висках стучало, и сильно не хватало воздуха. Один из мужиков поднял ее голову, потянув за волосы, и в этот же момент тяжелый ботинок со смачным хрустом впился в изящный подбородок. Романова завалилась на спину, пребывая в полузабытье, ее губы, покрытой кровавой пеной, шептали имя Зимнего, но уже через несколько секунд на место обжигающей боли пришло полное забытье.

Она приходила в себя болезненно, ощущая, как ломит все тело, как тошнит от головокружения. Романова подалась вперед, желая опустить голову, чтобы ее не вырвало, но грудь оказалась перетянута тугими ремнями безопасности. Вот только для чьей – непонятно. Наташа приоткрыла глаза, ресницы затрепетали, но никто не заметил, что рыжая шпионка пришла в себя. Судя по обстановке – они находились в джете, который в данный момент летел над водной гладью. Романова пока не видела Джеймса, но ощущала его присутствие совсем рядом. Она с глухим стоном откинулась назад, открывая глаза, и рассматривая вокруг себя собравшихся. Те же самые боевики, только значительно поредевшим составом, два пилота в боевой амуниции, Джеймс, который сидел рядом, сверля злым взглядом спокойного Кроссбоунса. Невыносимо хотелось пить, язык карябал нёбо, и во рту ощущался привкус железа. Вдова представляла, как она сейчас выглядит, вот  только для присутствующих было большим секретом то, что пребывая в состоянии анабиоза, Черная Вдова быстрее излечивается, регенеративный фактор ускоряется еще больше, работая активнее. Вот и сейчас, Наташа прислушивалась к своему организму, понимая, что сломанные ребра уже зажили, на подбородке осталась лишь ссадина, покрытая липкой кровью, и о былом бое напоминали лишь огромные синяки по всему телу, да запах земли, пота и крови.

Нат только открыла рот, чтобы что-то сказать, как ощутила резкий толчок. Тумблеры и приборная доска самолета загорелись яркими лампочками, как елка на новый год, или трансвестит вовремя выступления, и джет резко завалился набок. А вот это было уже гораздо интереснее. Поняв, что на запястьях отсутствуют гаджеты, Наташа резко выругалась. Но выбраться из этих пут не было проблемой, во всяком случае, для нее. Если вы захватываете в плен шпионку со столетним стажем, проверяйте все возможные тайники на ее костюме. Острое лезвие, вытянутое из голенища, под шумок, легко перерезало путы, освободив шпионку. Боевики, находящиеся в панике, пытающиеся удержаться за свои места, поначалу даже не обратили на нее никакого внимания. И этих мгновений хватило на то, чтобы ударить по крепления у Барнса, освобождая и его. Романова понимала, что у них осталось не больше минуты для того, чтобы покинуть падающий джет. Люк уже был открыт, Вдова дернулась к нему, пинком выкидывая все парашюты, аккуратно сложенные рядом, они точно были дебилами, если оставили это без присмотра. Показав средний палец Кроссбоунсу, Романова выскочила из самолета, устремляясь в синюю гладь, на последних секундах замечая, как тоже самое делает Джеймс, отталкивая ногой Рамлоу. Может они и не выживут, но хотя бы сделают все, чтобы избежать смерти в плену.

[AVA]http://funkyimg.com/i/2cNQM.png[/AVA][NIC]Brock Rumlow[/NIC] [SGN] [/SGN]

[audio]http://pleer.com/tracks/5595551IgQr[/audio]

Имя Брока Рамлоу кровью выжжено в каждой стране, в каждом городе, в каждом доме.
В каждой жизни.
С раннего возраста он шел собственной дорогой ровно, решительно, не спотыкаясь о трупы, но с упоением наступая тяжелыми подошвами на чужие ребра, предплечья, суставы, хрящи, судьбы. Он останавливался лишь иногда, лишь на минуту, желая насладиться восхитительным моментом, втянуть носом изящный аромат, пропитанный металлическим запахом крови, полусгнивших тел, разложившихся надежд и истлевших стремлений. Останавливался и вслушивался в тихие протяжные стоны, молящие богов не о жизни, а о скорейшей смерти. Боги не слышали, боги плевали, выблевывали человеческие мольбы – они смеялись, смотрели с садистским наслаждением и алчно требовали продолжения. Их звериные оскалы, их жадные до расправы взгляды и руки по локоть в человеческих страданиях Рамлоу так часто видел в отражении зеркала. 
И он нарек себя Богом, линчевателем, кровавым Солнцем на издыхающем небе. Кто, если не он, очистит планету от грязи, от мразей, что втаптывают в землю цветы? Возомнив себя кем-то выше, чем ничтожный человек, он, однако, преследовал вполне человеческие цели: хотел выпотрошить мир, выцедить, вылечить, он хотел его разрушить до основания, до каждого блядского кирпича и гранита, чтобы на руинах построить новый идеальный мир. Он не хотел быть его властителем, даже царем быть не хотел, но видел себя в роли солдата, который уверенно, не сгибаясь, не отходя ни на шаг в сторону, ведет за собой войско таких же, как он.
Солдат и Вдова должны были верно ступать за ним, но сбились с пути, пошли своей дорогой, которую Рамлоу в частности и Гидра в общем восприняли как гнусное предательство. Лучшие воины, некогда сильнейшие союзники вдруг обратились опаснейшими врагами, дикими животными, с голов которых слетели удила. Брок не мог позволить подобной роскоши, поэтому всегда и везде преследовал их, не отходил ни на шаг, но, дьявол, дышал всего лишь в затылок. Он спал и видел тот день, когда ловушка захлопнется, мышеловка насладится кровью предателей, а Рамлоу собственными руками наденет на непокорные лица намордники.

Имя Брока Рамлоу вязкими темно-красными струями, мучительным и  невыносимым зрелищем, душераздирающим воплем останется в жизнях Вдовы и Солдата. Он превратит их часы, дни и бесконечные годы в сущий ад, он заставит их пасть на бескостные колени, прогнуть бесхребетные спины, оглушительно орать, раздирая, словно наждачной бумагой, связки в кровь, молить, стонать, просить и выпрашивать. Они ответят за все те проблемы, что доставили этим ничтожным желанием быть просто людьми, а не армией. Брок заставит их ответить.
Гидра дала им все для того, чтобы быть Богами. А они захотели быть смертными. Воля ваша, но люди, в отличие от богов, имеют свойство умирать. Дохнуть, как мухи, издыхать от усталости, задыхаться нехваткой кислорода, жрать себя чувством голодом, захлебываться жаждой. И все это в том случае, если Рамлоу не найдет, а он найдет, башку в кровь расшибет, ноги и руки переломает, иголки под ногти вгонит и мир весь сожжет, но миссию добьет.
Его задание вот уже несколько месяцев крутится вокруг двух слов – «Солдат» и «Вдова». Совсем скоро Брок одной шальной пулей перечеркнет жалкие имена, чтобы свежей порцией крови выжечь десять роковых букв «Кроссбоунс». Пожалуй, еще никогда Брок не был столь близко к крысам, что так отчаянно бежали с непотопляемого корабля.

Рамлоу ступает расслабленно и вальяжно, неспешно, зная прекрасно, что загоняет их в ловушку. Они окружены, но будут бороться, как звери перед неминуемой скотобойней, потому что не желают оказаться бифштексом на обеденном столе. Вокруг суетятся вооруженные до зубов солдаты, озадаченные скорой встречей со смертоносными легендами, некогда убиенными, но воскресшими призраками. Бойцы опасливо смотрят друг на друга, настороженно озираются по сторонам, а потом как будто случайно, как будто невзначай смотрят на командира – и успокаиваются. Его непробиваемое, лишенное ничтожных человеческих эмоций, лицо и глаза, налитые холодной жестокостью, вселяют уверенность в тех, кто идет на верную смерть.
Рамлоу знает, понимает и даже не пытается отрицать, что выживут единицы. Рамлоу без раздумий заплатит эту никчемную цену за головы тех, чьи намордники уже запылились.
Первыми в бой идут пешки – и гибнут сразу. Брок идет по их трупам, с упоением наступая тяжелыми подошвами на чужие ребра, предплечья, суставы, хрящи, судьбы. Они сделали свое дело – вымотали не качеством, а количеством почти загнанных в угол зверей.
Теперь ход конем, слоном и ладьей. Некоторые остаются в живых.
Наконец шах и мат. Партию закрывает Рамлоу, ударяя ловкую Вдову рукояткой винтовки в рыжий затылок, а потом вжимая Барнса в кровавую землю, упираясь коленом между лопаток. Брок ждет чего-то, выжидает: он хочет не столь насладиться собственной победой, сколько дать Солдату задохнуться позорным поражением. Даже жаль, что Наташа не видит.
― Все будет хорошо, ― шепчет Рамлоу, кривя губы в злой и страшной, как сама жизнь, ухмылке.
Все будет хорошо для Брока, для Гидры, для целого мира.
Все будет плохо для Вдовы, для Солдата.

Или нет?

Похоже, сама судьба дарит наемникам шанс на спасение. Впрочем, Кроссбоунс в судьбу не верит, презирает, считает оправданием для трусов и слабаков, поэтому смело шлет нахуй. Она, обиженная таким неподобающим обращением, ставит Рамлоу на место.
А заодно и шах и мат.
Брок – единственный из «Удара», кто успевает перехватить парашют и броситься не за спасением собственной жизни, а за уничтожением других. И как только его колени касаются прибрежного песка, он поднимается на ноги, быстро, словно хорошо натренированный пес, оглядывается, озирается, вслушивается  и берет, наконец, обоих приземлившихся на мушку.
Два холодных дула смотрят в лоб Наташи, в лоб Барнса, грозясь с секунды на секунду сорваться с нетерпеливой цепи горячими алчными пулями.
― Успеешь придушить? Поджарить? ― хрипло переспрашивает Рамлоу, кривя губы в торжественной ухмылке, ― Дерзай. Посмотрим, кто быстрее: Зимний Солдат или свинец.
Внимание Кроссбоунса целиком и полностью приковано к предателям, он не замечает ни бескрайнего лазурного моря, ни залитого золотистым рассветом неба, ни шерстяного темно-зеленого острова. Вот только чайки, истерично оружие над головой, раздражают.
Ей богу, на котлеты бы их.

Отредактировано Felicia Hardy (18-07-2016 21:55)

Обрётший память Джеймс Барнс все еще не может решить – дар это или проклятье, от которого ему уже не избавиться. Война, слово, выбитое у него на подкорке, нечто, ставшее для него вторым именем, заглушая когда-то данное при рождении. Его дыхание, тяжелое, учащенное, нервное, бьющееся сердце – все еще жив, все еще жив – пересохшие губы и тяжелая, свинцовая, словно после дурной попойки, голова. Он озирается по сторонам, смотрит стеклянным, невидящим взглядом. Он чувствует знакомое до отвратительного ощущение, которое накрывало его после атаки, после наступления, в далеких сороковых. Когда Джеймс, словно тряпичная кукла, в набок съехавшей каске, вцепившись в автомат своими изможденными, чумазыми пальцами, двигался вперед, не зная усталости, покоя или голода. Он был неубиваемым роботом, он был бесчувственным, брошенным, ребенком войны. Джеймс и сейчас, стоит, зарывшись в песок, словно в окоп, наблюдает как Рамлоу, медленно планирует вниз, приземляясь на ноги, как он отбрасывает путы и выхватывает пистолет, направляя его на Барнса и подбежавшую Наташу. Он видит все происходящее словно через далекое, беззвучное стекло, оставаясь не участником, а наблюдателем. У Джеймса нечто среднее между последствиями после тяжелого удара спиной о твердую поверхность и оглушенным состоянием после перестрелки, он медленно приходит в себя. Быстрая и мгновенная реакция на скорейшую смерть, вызванная падением джета, безумная борьба за свою шкуру в воздухе сменилась сейчас заторможенным и апатичным состоянием, будто солдат с разбегу влетел в густую, плотную пену.
Затравленный взгляд Джеймса останавливается на Наташе, он с трудом фокусируется, в то время как картинка старательно троится, а его самого качает из стороны в сторону, ровно как при отравлении, или будто его раскрутило и выкинуло на твердую землю, которая начала крутиться под ногами, нарушая все правила физики. Он щурится, смотрит как Наташа, плавно, четко двигается, выбивает пистолет и захватывает один из них в плен, а Рамлоу, будто подвергся такой же физической атаке, что и Джеймс, не сопротивляется, выпуская оружие и делая несколько неуверенных шагов назад. Несколько долгих секунд он стоит между ними, рассматривая как рыжая целиться в Кроссбоунса, как она медлит, сомневается и в итоге опускает оружие. В голове постепенно проясняется и Джеймс, хватаясь за единственную трезвую мысль, выныривает на поверхность, чуть ли падая от наполнивших его ушные перепонки звуков, от ворвавшихся запахов и от яркого, ослепительно-выжигающего света.  Он наконец четко видит Наташу, он наконец узнает её – свою болезненную привязанность.  Солдат забирает пистолет, чувствуя как он приятно и надежно оттягивает руку, как он придает ему уверенности и сил, добавляет чувство защищенности и спокойствия. Его мозговые процессы вновь работают стабильно, он вновь тот самый солдат, каким его растили. У него есть задание, и он его исполнит.
Джеймс переводит взгляд на Брока Рамлоу, который растерянно потряс головой, поднимая на Барнса взгляд. Они всегда прекрасно понимали друг – друга – и тогда, и сейчас. Они прошли слишком много вместе, чтобы им нужны были слова. Джеймс смотрит в спину Романовой, которая без страха развернулась, а затем опускает взгляд на пистолет, надежно зажатый в руках – приказ. Брок медленно приближается к нему и опускает руку на плечо, в успокаивающем и сдерживающем жесте, но Барнс сбрасывая руку брата, отправляется вслед за Наташей, вынуждая последнего двигаться вслед за ним. Ступая вслед за Романовой, он то и дело проверял пистолет, который уже не мог находиться у него в руках. Барнс не скрывался, шумно пробираясь сквозь заросли, ломая за собой ветки, наступая на траву, он двигался словно бы специально шумно, непроизвольно предупреждая Наташу о том, что опасность в его лице дышит ей в спину. Брок же напротив, двигался так осторожно и неприметно, что Барнс даже несколько раз обернулся, проверяя, идет ли за ним мужчина.
На острове было мучительно, невыносимо душно – растения пахли каким-то густым, одурманивающим ароматом, солнце пробиралось даже сквозь плотные переплетения деревьев, а затихшие хищники не спускали глаз с гостей. Даже птицы не пели. Они двигались по наитию, все трое до обморока желая окунуться в прохладную воду и смыть с себя аромат смерти. Джеймс неотрывно сверлил глазами спину Романовой, зная, что несмотря на все свои чувства, он обязан убить ее. Брок несколько отстал от Джеймса, так что он, первым выбираясь к воде, был награжден за свою расторопность зрелищем обнаженной Черной вдовы, которая замерев на короткое мгновение, дала возможность Барнсу выбросить из головы все свои мысли о необходимости убить ее, и дать мужскому началу насладиться этой поистине первозданной красотой. Оставив свою костюм валяться у своих ног, Вдова потягивалась перед прыжком, без стеснения демонстрируя свои свежие боевые ранения, которые не смотря на новизну приобрели уже оттенок давно заживающих, кровоподтеки и ножевые ранения для настоящего солдата Барнса были скорее украшением, восхищающим его. Затаив дыхание он замер, отправляясь в фантазийное путешествие в главной роли с Наташей. Она невесомо сорвалась вниз, погружаясь в водную гладь, и по спине Барнса побежали мурашки, словно он и сам ощутил эту прохладу. Солдат сделал пару шагов к выступу, перегибаясь и находя скользящую под водой Романову, выуживая оружие и целясь.

Она была прекрасная, пенящая и поистине опасная, разве мог он позволить своим человеческим чувствам взять над ним верх? Ведь он машина, не знающая усталости, он пес, кормящийся чужими жизнями. Он гонец смерти. Барнс прицелился, не дрогнувшей рукой, просчитывая скорость ее движения, сделал глубокий вдох и.. Она резко вынырнула, нарушая все его планы. Джеймс от неожиданности оступился, спотыкаясь о неровный камушек. Сохранив однако равновесие, он потерял свой шанс. Зимний солдат был достаточно расчётлив и осторожен, чтобы привлекать к себе внимание Черной вдовы. Он не готов был вступать с ней в смертельный поединок, предпочитая оставить свои истинные намерения тайными. Джеймс медленно расстегнул свой изрешеченный жилет, стягивая его и бросая к своим ногам. Туда же он бросил и пистолет. Медленно стянув перчатки без пальцев, влажную водолазку, он остался по голый торс. Механическая рука отсвечивала, бросая в воду блики, а Джеймс ненадолго замер, прислушиваясь к шагам Брока, который приблизился к нему, кидая озабоченный взгляд на Вдову.
- Какая ты жестокая. – без улыбки заметил брюнет, обмениваясь с Рамлоу взглядами. Она всегда старалась задеть его, извращенным образом получая удовольствие от перебранок с мужчиной, словно бы искала повод поссориться с ним. Эта «игра» порядком раздражала Джеймса, который желал, чтобы все внимание женщины принадлежало только ему одному. Он избавился от тяжелых сапог и расстегнул брюки, оставаясь окончательно без одежды. Через плечо он вновь перекинулся взглядом с Броком, приглашая его тоже окунуться, соскальзывая в воду.
Прохладная вода придала ему еще больше свежих сил. Проплыв мимо Наташи, он окунулся в воду, отправляясь на глубину. Открывая глаза, Джеймс заметил странную структуру цвета воды, отправляясь туда и добравшись, от неожиданности наглотался воды. Желание заорать отборнейшим матом было столь неудержимо, что на поверхности можно было наблюдать пузырьки, оставленные Зимним. Джеймс осознал, что остался совершенно безоружным и обнаженным в прямом смысле слова перед Кроссбоунсом, по чьей вине они вообще оказались на этом острове. Наташа не убила его, мотивируя это необходимостью его присутствия, но Барнс был в корне не согласен с этим утверждением, он должен был спасти ее. Рванув на поверхность, Джеймса не переставала бить эта мысль, но когда он вынырнул, глотая раскаленный воздух, ему показалось, что он забыл нечто важное, переводя тяжелый взгляд на Наташу, которая перебрасывалась колкостями с раздевающимся Рамлоу.

Этот водоем вызывал у Барнса необъяснимую тревогу и недоверие, словно незримое чудовище плавает под их ногами, вот-вот угрожая утащить кого-то из них на глубину. Освежившись окончательно и напившись воды, он отмывшись от копоти, запекшейся крови и пота, выбрался на берег, наблюдая за тем, как Наташа и Брок продолжают плавать, бросая друг на друга неопределенные взгляды. С каждой минутой, Джеймс становился все мрачнее и мрачнее, черты его лица заострились, придавая ему хищный и голодный вид, скулы выделились, а глаза были холодные и расчётливые. Пока его одежда сушилась, он затаился на берегу, занимая выжидательную позицию и продумывая, как быстро и незаметно устранить Черную вдову, ведь помимо чувств, мешающих ее прикончить, был еще Брок, который крутился рядом и пытался не дать совершить Джеймсу эту ошибку.

Что ты будешь делать, когда тебя накроет с головой, лишит воздух, выбьет всю дурь из головы, но лишь с целью вложить туда новую? Как ты отреагируешь, когда тебя внезапно лишат тех чувств, что все это время делали из тебя человека, а не врага народа? По твоим венам растекается сладкий яд, взращивая темные стороны, нежно окутывая их в дымку уверенности. Ты в замкнутом круге будешь метаться, рвать себя на кусочки, пытаясь выжечь это зло, но в итоге ты смиришься. Вот, что ты будешь делать. Но лишь для того, чтобы в нужный момент вынырнуть на поверхность, жадно глотая свежий воздух перемен.

Наташа была недалеко от Джеймса. Она смотрела на него, сердце сжималось от сладкого предвкушения чего-то большего, чем просто словесная перепалка. В его глазах был стальной блеск, такой же яркий, как от его бионической руки. Цепкий, сильный, завораживающий. Его одежда летела вниз, являя миру идеальное превосходство суперчеловека. Под бронзовой кожей перекатывались мышцы, по прессу вниз от пупка спускалась темная дорожка волос. Романова чувствовала сопротивление внутри себя, связанное с тем, что ей необходимо его убить, уничтожить, привести к нулю. Но как можно это сделать, когда ты чувствуешь растекающееся по низу живота тепло, застывающее на губах протяжным полустоном.  Таша знает, что он хочет ее убить. Она спиной чувствовала дуло направленного на нее пистолета, но отчего-то даже у профи иногда дрожит ладонь, а палец срывается со спускового крючка. Романова вновь повернулась спиной к берегу, бросив быстрый и лукавый взгляд на Брока, который был сам на себя не похож, но ведь это были исключительно его проблемы, никак не ее. Наташа ныряет в воду, надолго задерживая дыхание, сильными гребками рассекает гладь, не желая выбираться на землю. Ведь там есть они, там люди, там снова оковы организаций, которые держат крепко, не давая и шагу ступить без специального разрешения.

Наташа открывает глаза, видит перед собой Рамлоу, чей взгляд немного затуманен. Проходит мгновение, они сближаются, кружась, не отрывая взгляда друг от друга. Между ними животное, страстное, дикое и совершенно неправильное притяжение, которое противоестественно для обоих. Броку хватает нескольких секунд, чтобы ринуться к Наташе, протягивая руки, которые смыкаются на ее горле, буквально заставляя кричать под водой. Романова понимает, что с ней снова происходит то, что уже было. Это озеро очищает разум, но стоит только подняться на поверхность, как вновь мыслями овладевает кто-то или что-то, напрочь стирая воспоминания о том, что было под прозрачной гладью воды. Барнс может видеть, что происходит между этим двумя, для него это скорее некая игра, прелюдия, которая скорее выбешивает и заставляет бесконечно сильно ревновать. Но ему не понять, что сейчас Вдова борется за свою жизнь, за то, чтобы снова дышать и любить только его, забывая напрочь обо всех остальных, кто есть еще в этом мире.
Брок с силой дергает их обоих наверх, забывая об осторожности, забывая обо всем. Наташины ноги плотно обвивают его за бедра, чувствуя напряженные мышцы. Романова крепко обнимает его за плечи, стараясь снизить давление на горло, почти теряя сознание. Но как только оба оказываются на поверхности, хватка его крепких рук становится с каждой мили секундой слабее, вовсе исчезая. Брок неосторожно проводит пальцами по ее горлу, где уже отчетливо виднеются синяки, Наташа сбивчиво хватает ртом долгожданный кислород, широко распахнув свои блядско прекрасные глаза. Рамлоу и Романова, Романова и Рамлоу, словно зависшие во времени и пространстве покачиваются на глади, не в силах оторвать друг от друга взгляда.

- Это у тебя прелюдии такие, - хрипло спросила рыжая, не спеша размыкать объятий. Она слышит, как бешено стучит его сердце, чувствует, как руки спускаются на поясницу, придерживая, или прижимая крепче? – Или ты и правда хотел меня убить? Тогда лучше вставай в очередь, тварь, - Наташа облизнула его щетинистую щеку, плавно ускользая из крепких объятий, неспешно направляясь к берегу, где все также сидел Барнс. Ей казалось, что прошли часы после этого странного происшествия, но по сути дела ушло не более двух минут, и ничего сильно не поменялось, кроме потемневшего взгляда Джеймса, который, казалось, готов был убить ее прямо здесь и сейчас.
- Что? – Как ни в чем не бывало, поинтересовалась рыжая, собирая мокрые волосы в хвост, и надевая свой боевой костюм. Ее оружие оказалось нетронутым, браслеты немного садились, но в целом еще функционировали. Но вот связь со спутником отсутствовала, впрочем, это не сильно смущало рыжую. Она знала, что их ищут, ее так уж точно. Такого агента, как она терять КГБ, что ушло в подполье, но все еще обладало огромной силой, было просто незачем. Ее скоро вытащат, а вот одну или с багажом – это уже другой разговор. Наташа не собиралась ждать ни Джеймса, ни Брока. Ей было необходимо двигаться вперед, искать выход из сложившейся ситуации. Хотя если говорить откровенно, то ей было очень даже комфортно рядом с этими двумя, не считая странного животного желания, инстинктов, которые почему-то отказывались подавляться. – Нам нужно найти укрытие, надвигается шторм, судя по небу. Да и ночевать в тропическом лесу под открытым небом, не самый лучший выход, - Нат застегнула браслеты на руках, поправила кобуру, в которую был вложен глок, и засунула в голенище любимый нож. Женщина на мгновение замерла на месте, затем, развернувшись на пятках склонилась перед Джеймсом, пристально взглянув ему в глаза. В воздухе повисло напряженное молчание, рыжая будто что-то искала в его бездонном взгляде, словно ответы на свои вопросы, но не могла. То, что вырвалось у нее в следующее мгновение, не поддавалось логичному объяснению, не соответствовало той ситуации, что происходила:
- Я так долго ждала тебя, Джеймс. Я так долго лелеяла надежду. И я так долго была одна, что… - Она отошла, покачав головой, и двинулась вперед, не обращая внимания на мужчин. Сейчас ее задача состояла в том, чтобы обеспечить себя надежным укрытием, а убить Зимнего Солдата и Кроссбоунса она еще успеет. Путь сквозь тропики занимал много времени, но Романова упрямо продвигалась вперед. Она смотрела себе под ноги, понимая, что здесь раньше была тропа, но растения в таком климате успевают быстро распространиться, если их никто не вырубает. Некоторые ветви были будто разрезаны, а земля немного утрамбована. Это наводило на странные мысли, заставляя Вдову хмуриться. Она давно перестала думать о двух мужчинах, что остались за ее плечами. Пьянящий воздух свободы, влажный воздух желания, капли пота стекали по спине, смешиваясь с водой, что струилась с мокрых волос. Но все это не имело никакого значения, внезапно что-то привлекло ее внимание, небольшое возвышение, которое не свойственно данной местности. Наташа резко свернула, почти бегом отправляясь к этому месту. Ее удивлению не было предела – это были большие железные ворота с непонятной эмблемой, а рядом кодовый замок. Вокруг не было ни души, судя по тому, как все было завалено ветками и пожухлой травой, а часть двери заросла лианами, здесь не было никого довольно продолжительное время. Поднеся к замку браслет, Наташа быстро открыла дверь, тут же запоминая высветившиеся цифры. Ждать Солдата и Рамлоу было бесполезно, сидеть возле дверей тоже, именно поэтому, взведя курок, Наташа прошла в зияющую темноту, которая сразу же осветилась сотнями тусклых лампочек.

Вдова попала в небольшой коридор, который уходил двумя разветвлениями – одно прямо, второе налево. И везде горел свет. Внутри было чисто, будто бункер находился не среди тропического острова, а в центре Нью-Йорка, темно-зеленые стены лишь иногда показывали свое несовершенство в виде тонких подтеков воды, но грязи или мусора не было. Свернув налево, Наташа наткнулась на большую комнату, заставленную аппаратурой, что была отключена. Нахмурив лоб, девушка вернулась назад, решив обследовать остальные помещения. Здесь обнаружился медпункт, что-то наподобие кухни и небольшой столовой, а также просторная комната, заставленная десятью кроватями с небольшими тумбочками возле каждой. Пыли не было, но это не означало, что тут кто-то убирается, это всего лишь говорило о высокой влажности в помещении. Присев на корточки возле одной из таких тумбочек, Наташа не нашарила там ничего, совершенно пусто. А вот в приоткрытом шкафу висела чистая форма армейской расцветки. Посмотрев на нее внимательным взглядом, Романова с удивлением обнаружила, что там, видимо, имеется и женский формат в количестве трех штук. Недолго думая, Вдова скинула с себя грязный боевой костюм, который после долгих скитаний немного подпортился, и аккуратно сложив его, решила, что отчистит позже. Она быстро переоделась в удобные плотные штаны, белую майку алкоголичку, а вот куртку оставила висеть на прежнем месте. Женщина засунула глок в свою кобуру, и совершенно спокойно, босиком, проследовала к выходу. И как оказалось, как раз вовремя. Из кустов выходили двое. Сладкая улыбка застыла на губах злой Вдовы.
- Ой, мои мужчины пришли. А я вот тут хибарку обнаружила. Должен же хоть кто-то в нашей большой и шведской семье заниматься домом и уютом, - Наташа прошла вперед, чувствуя, как влажная трава и камешки впиваются в ее стопы. Без своей обуви она казалась гораздо ниже ростом, доставая мужчинам чуть выше, чем до плеч. Положив свои ладошки им на предплечья, ощущая исходящий жар, Романова мягко улыбнулась. – Кажется, нам все-таки придется спать втроем в одном помещении. Умоляю вас не переубивайте друг друга за право первой брачной ночи, а то кого же тогда убивать мне?