Она была больше похожа на запуганного маленького хищника, жмущегося к углам, скалящего свои острые, казалось бы, вовсе не опасные зубки. Вот только Джин не была такой уж безобидной, еще в раннем возрасте она усвоила, что мир не такой уж добрый, каким он кажется. Грей была немного истерична, в свои девятнадцать она списывала это на гормональную перестройку, но в тайне подозревала, что причина кроется и в том, какими способностями она обладала. Да, это пришло не сразу, да, ей пришлось пройти через Ад, но это стало ее неотъемлемой частью. Оказавшись в этом новом мире, новом времени, где ее все знают, как уже взрослую, состоявшуюся личность с кучей проблем, вопросов и мужчин, Джин не могла избавиться от ощущения, что она в совершенно чужой шкуре. Сидя в огромной библиотеке особняка профессора Ксавье, Грей пыталась забыться в книгах, но постоянно слышала чьи-то отголоски в своей голове. Рядом не было никого, кто помог бы совладать с той мощью, которая рождалась внутри юной девушки. Она чувствовала, как что-то внутри нее прорывает барьеры, несется вперед со скоростью локомотива, и без своего наставника, Чудо-Девушка ощущала себя не в своей тарелке.

Рыжая спустила ноги на пол, нащупывая кеды, просовывая в них ноги. Джин захлопнула книгу, и стараясь двигаться, как можно бесшумно, направилась в сторону выхода из особняка на задний двор. Это было довольно забавно – находиться там, смотреть на памятник, возведенный в ее честь. Грей стояла перед ним, засунув руки в карманы серого худи с эмблемой школы на груди, и рассматривала точенное лицо, высеченное из гранита, мельчайшую прорисовку волос, словно струящихся под порывами ветра. Это была она, только лет на двадцать старше, забавно, видеть саму себя. И страшно. Все окружающие смотрели на нее, как на диковинку. Еще бы! Сравнительно недавно многие из учеников были под ее руководством, а теперь она ходит среди них молодая, красивая, и невероятно сильная, без умения управлять своими силами, совершенно не контролирующая то, что может в любой момент вырваться наружу. Джин потерла пятерней лоб, стараясь отогнать навязчивые голоса. Когда ей становилось неуютно, она старалась найти в какофонии звуков один единственный, чтобы уцепиться за него, прислушиваясь и идти вперед.

Скомканное бормотание, мысли мечутся, как распуганные по голове, сталкиваются, вызывая головную боль. Джин дернулась в сторону небольшого лабиринта, выстроенного из растений, двигаясь исключительно по наитию. Она слышала, как бешено стучит ее сердце, отдаваясь где-то в горле. Тот, к кому она шла, нуждался в помощи, в том, чтобы ему помогли, и он не стал бы отвергать ее, как это делали все остальные, старательно перекрывая свои истинные чувства надуманными фактами. Капюшон слетел с головы Джин, когда девушка перешла с быстрого шага на бег, путаясь в зеленых коридорах, морща нос от сладкого запаха цветущих роз, который заполнил все вокруг. Ее волосы пламенели на фоне сочной зелени, яркими всполохами возникая то тут, то там. Грей вылетела из лабиринта в его самую сердцевину, и замерла, как вкопанная. Перед ней сидел человек, спутать которого она ни с кем другим не смогла бы. Только он был моложе, но все такой же привлекательный, с бешеной энергетикой, которая буквально наповал сражала своей силой. Юноша вскинул на нее затуманенный взор, а Джин протянула руку вперед, общаясь, будто с диким зверем.

- Привет, -Джин слабо улыбнулась парню, который прищурившись, чуть подергивая носом продолжал буравить ее взглядом. Грей мягко коснулась его мыслей, внушая, что она не враг, что все в порядке. Рыжая присела рядом, изучая лицо брюнета. Его кудряшки забавно подергивались на ветру, при этом не нарушая брутального образа. – Джеймс, верно? – Джин засунула снова руки в карман, стараясь унять легкую дрожь, бегающую по ее телу. – А я Джин. Кажется, что мы с тобой в похожей ситуации, - девушка изучала мыски своих кед, изредка бросая взгляды на Хоулетта, который, кажется, принял ее, все еще периодически потягивая носом воздух, словно запоминая ее запах.- Я случайно услышала тебя, решила прийти, помочь, - рыжая не стала скрывать ни свой дар, не свою причину, почему она оказалась тут. – Надеюсь, я тебе не сильно помешала?..

Джин ухмыльнулась, глядя на молодого мужчину, который огрызался так, будто она была его врагом. Вот только Джина не была кем-то вроде злого исчадия ада, она скорее была запутавшимся в себе подростком, которого выдернули из теплого и уютного гнезда, выкинули на обочину и сказали: «Прости, мы любим тебя, но сдохни как-нибудь!». К тому же Грей иногда была чрезвычайно неуклюжа, особенно, когда оказывалась за тридцать лет от своей настоящей жизни, не понимала и половины того, что происходит вокруг, и старалась не сойти с ума от постоянных головных болей и ужасов. Девушка пожала плечами в ответ на удивленно-подозрительный вопрос Джеймса. Она будет звать его именно так, и никак иначе. Пусть в его голове хаос из мыслей, чей постоянный рой никак не может угомониться, через который она не может просочиться, чтобы добраться до сути. Но он не будет для нее Росомахой, нет. У этого юноши есть имя, которое она будет твердо и уверенно произносить каждый день, потому что так надо, потому что это правильно.
- Нет, тебя зовут Джеймс, я это знаю точно, - упрямо, чуть поджав губы, ответила рыжая, расправляя плечи.

Нехотя поднявшись с места, Джина медленно ступала вперед, иногда внимательно разглядывая юношу, оборачиваясь через плечо, его суровое лицо, кудрявую макушку – он однозначно был хорошеньким. Возможно, с годами его лицо будет более суровым, между бровями морщинка станет глубже, а взгляд злее, но пока, Джеймса можно было назвать даже красивым. И, несмотря на то, что Грей была довольно прилично выше мужчины, этого не было заметно. Суровость и внутрення брутальность делали из Росомахи далеко не маленького, а скорее больше, чем все, кого бы то ни было знала Джин. Хотя отдать должное, знала она чертовски мало. Джина накинула на рыжие волосы глубокий капюшон, скрываясь не только от ветра, но и от посторонних глаз, которые неотступно следовали за ней, а теперь еще и за каким-то странным парнем, который едва ли не полностью старался прижаться  к земле, периодически обнажая чуть удлиненные клыки в опасном оскале. Джин прошла через парадный вход, просто потому что понятия не имела, как еще можно это сделать? Хотя за те пару дней, что она тут, Грей даже не пыталась что-то делать, она откровенно грустила, зарываясь в книгах, и не желая почти ни с кем общаться. Она не знала, как у нее это получалось, но Джина могла закрыть свой разум даже от Эммы, которая, судя по всему весьма активно злилась на этот факт. Но Джин необходимо было учиться управлять своими способностями, поскольку блоки, что ставил ей Профессор постепенно начинали ломаться, а сама Грей начинала видеть такие ужасы и кошмары, что не пожелала бы и врагу подобного.

- А ты наблюдательный, - фыркнула девушка, усаживаясь на широченный подоконник, что был оборудован, как удобный диван с мягкими подушками. За спиной у Джин высилось огромное витражное окно, сквозь стекло которого струился мягкий солнечный свет, создавая вокруг головы рыжей мягкое свечение, больше похожее на ауру. Джин кивков головы указала Джеймсу на место рядом с собой, отрицательно мотнула головой в ответ на сигару, и перевела взгляд на улицу, мол – вон там, пожалуйста, и то, если дети не видят. – Это не я. Ну, то есть, я, но не совсем. Это скорее мое второе, старшее, умное и, однозначно, менее удачное «я». – Ты хотел сказать с проникновением? – Хриплым тоном поинтересовалась Джина, в глазах которой  почему-то резко заплясали едва различимые искорки, приятно оттеняющие зеленый цвет глаз. Впрочем, уже в следующее мгновение эти искры исчезли, даже не оставив воспоминания после себя. Как только Джеймс боязливо опустился рядом с ней, но стараясь не показывать своих опасений, Грей без предупреждения, но все же мягко, обхватила его голову пальцами, посылая импульсы в его измученный мозг. Он был слишком напряжен, слишком много попыток понять, кто он, что делает здесь, и почему это происходит с ним. Джина старательно пыталась отделить зерна от плевел, абсолютно теряя контроль над временем. Она не знала, что рядом с ними уже собирались дети, которые, почувствовали мощный телепатический толчок, она не знала, что у нее из носа текла кровь, скатываясь по подбородку, попадая на ее ногу, и ногу Джеймса. Росомаха сдерживался из последних сил, когда рыжая пыталась все же немного успокоить его, старательно избегая самых опасных участков мозга.

Грей сняла один из самых первых блоков, где защита была почти никчемной, видимо, тот, кто это делал, посчитал, что нет никакой необходимости в том, чтобы скрывать прошлое, далекое, самое далекое из детства. Но вот Грей была иного мнения. Прежде, чем произошла эта ситуация, Профессор успел дал понять ей, что воскресив воспоминания из детства, человек в состоянии вспомнить вообще все, это базовые воспоминания, которые закладывают нашу основу. Даже самые страшные мысли и страхи могут быть вытащены из подсознания; мысли освобождены из-под чужого контроля и воздействия. Надо просто попытаться сделать так, чтобы человек смог узнать часть своего самого раннего прошлого. Грей видела Джеймса в огромном особняке. Потрясающе красивый мальчик, с такими светлыми, чудесными глазами. Он смотрел на мир с улыбкой, бесконечно любил свою мать и своего отца, который был для него всем: самым лучшим и замечательным. У него были друзья, близкие и родные. Девочка Роза – рыжие волосы, вздернутый носик – невыносимая красота. А этот парень явно любит рыжих, уже с детства. И… Джин не слышала, как кричит в полный голос, как разрывает свои легкие, буквально содрогая весь особняк в своих криках. Джеймс не выдерживает, его когти вырываются на свободу, взрезая мягкие подушки, заваливая все вокруг белыми перьями, как пушистым снегом. Джин вылезает из его мозгов, не потому что, так захотела, а просто, потому что отключилась.

Это было слишком болезненно, для такого неокрепшего организма и разума. Грей буквально рухнула на колени к ничего не понимающему Джеймсу, смотревшего на ее залитое кровью лицо, на то, как бледны щеки с россыпью пока еще заметных веснушек на точенном носу, на рыжие волосы, в один миг вдруг потускневших, и потерявших жизненную силу. Ученики, которые будто очнулись ото сна, почему-то, поспешили исчезнуть, будто их тут вовсе и не было, и лишь одна кроха, лет десяти, подошла к Джеймсу, опасливо поглядывая на него:
- Давайте, я провожу вас в больничный кабинет, там ей помогут, обязательно…

Она не приходит в себя очень и очень долго. Джин застряла не столько в своих, сколько в чужих воспоминаниях, которые сначала ворвались в голову стремительным потоком, сметая все на своем пути; а затем воды схлынули, сменяясь на тонкий ручеек. Он тек болезненно, между валунами-воспоминаниями ее собственными. Джин лежала и не двигалась, не пускала к себе в голову никого, кто мог бы причинить вред; кто мог бы помочь. Она так долго стремилась к этому, читала в чужих глазах страх, раздражение, сомнение – могут ли они верить этой странной девочке? И когда ее попытка помощи, больше похожая на акт суицида, закончилась в больничной палате, Грей всерьез задумалась о том, а так уж ли прав профессор Ксавье в своей этой слепой любви и вере в людей и к людям? Вставать с кровати не хотелось решительно. В этой медикаментозной коме не было голосов, людей, их жалких переживаний и скованных эмоций. Большинство даже не умело их толком выражать, пытаясь выдавливать из себя что-то уж совершенно невообразимое, вызывающее у сам Джин лишь приступы нервного смеха, смешанного с абсолютным равнодушием. Она видела их насквозь. Грей быстро училась, тот факт, что профессор оказался в этой же вселенной сыграл на руку рыжеволосой мутантке, она быстро сумела свыкнуться со своей мощью, но Ксавье упорно хотел посадить под замок силы, которые бушевали в них. Сначала рыжая согласилась, но теперь что-то мешало ей, неуверенность, которая поселилась сравнительно недавно.

Сжимая в руках подол тонкой материи платья, Джин второй рукой терла лоб, стараясь унять рвущиеся наружу слезы. Ее никто не видел, хотя возможно и слышал. Очередная попытка быть доброй почему-то закончилась провалом, девушка пожинала ее плоды, заперевшись в библиотеке, заставив ее столами и стульями, что подчиняясь мощнейшему телекинезу, выстроились в стройный ряд. Никто не рискнул соваться в это помещение, и лишь профессор и Эмма, возможно, могли по-настоящему услышать то, как рыдает девушка, что не может справиться с этим миром. Для них все, кто был вокруг – это дети, заслуживающие добра и света. Для нее – они голоса в голове, неспособные заткнуть свои мысли даже на мгновение. Многие из них настолько тупы, что Грей едва сдерживает порыв не вырвать им глаза и языки. Джин сжимает пальцы в кулаки, все еще сдерживаясь, позволяя слезам свободно скользить по щекам, размазывая тушь. Она слышит все, что они говорят – ущербная; это не наша Грей, так что плевать; опять она явилась. Они не знают, что она – едва ли не сильнее, чем ее альтер-эго, она может многое, даже больше, чем та, что сейчас горсткой костей покоится под постаментом в саду Школы Ксавье. Джин не может так жить, и не хочет. Больше никакой доброты, точный расчет.

Только как она могла с ним-то просчитаться? Чем он ее подкупил, ну уж точно не этим своим диким видом, с ошалевшими глазами, цвета весеннего неба с разрезами перистых облаков. Было в нем что-то такое, отчего хотелось плюнуть на собственные принципы и просто помочь, докопаться до сути. Эти его странные мысли, воспоминания, что были вовсе не его, Джин, даже получив значительный удар, лишившись чувств и вообще будучи эмоционально истощенной, не могла подавить в себе сумасшедшего желания – продолжать. То, что она увидела, оказалось достаточно для того, чтобы хотеть постигнуть загадку этого молодого человека, с поджатыми губами, болезненным взглядом на нее. Она чувствовала, как он вздохнул, его мысли сейчас были в чуть меньшем беспорядке, чем в прошлый раз, а еще он понял, что она уже проснулась. Его голос звучал хрипло, но Джин лишь улыбнулась уголками губ, не стремясь открывать глаза.
- Я давно уже это делаю – пугаю людей, зверей, мутантов. Да всех подряд, так что, ты не первый, и к сожалению, не последний, - голос Джины был таким же хриплым со сна, как и у Джеймса. Девушка наконец-то открыла глаза, медленно рассматривая палату в которой лежала, в общем и целом – ничего необычного, она была одна в комнате, значит это палата для особых случаев. Джеймс развалился в кресле рядом, и Грей заметила, что он болезненно морщится, а затем уловила, как ему тут тяжко спалось, в мыслях врача, который вышел ее проведать. Врач посветил фонариком в оба глаза, проверяя чувствительность, и что-то записал в листок, оставив на тумбочке баночку с таблетками – успокоительное – мелькнуло в его голове. Он понял, что с ней проще общаться ментально, если они не хотят напугать Логана. Дело было в том, что Джин подорвала себя так сильно, что чуть не лишилась…разума. Но что-то спасло ее в последний момент, наложив барьер, и заточив сознание в плотный кокон, который видели те, кто мог разглядеть ауру человека, кто обладал чем-то схожим с рентгеновским зрением. Этот кокон вспыхивал ярким огнем, стараясь не обжечь хрупкое сознание Джин, постепенно выпуская его из-под своей опеки.

- Странно, если честно. Будто я была в каком-то другом мире, - Джин улыбнулась, протягивая ладонь, и засматриваясь на тон, как солнечные лучи падают на ее кисть, окрашивая в солнечно-белый цвет. – Почему ты спал здесь, со мной? Это же не твоя вина, что я сунулась к тебе в голову, самонадеянно думая, что теперь могу все и сразу, - Грей улыбнулась, приподнимаясь на локтях, Логан стремительно, в одно движение, оказался рядом с ней, поправляя подушку, и помогая приподняться. Рыжая мягко и благодарно улыбнулась, чуть смущаясь проявлению такой доброты. – Или тебе не дали комнату, где ты мог бы обосноваться? – Грей чуть нахмурилась, отводя взгляд в сторону. Она слышала, что говорили про него ученики этой школы – животное, чужак, урод, изгой проклятый. Это было омерзительно, ведь совсем недавно они получали точно такие же прозвища, плакали на руках своих матерей, а он…он даже не помнит ее толком. Девушка задумчиво провела рукой по волосам, бросив на Джеймса странный взгляд.
- Помоги мне подняться, пожалуйста, - Грей протянула ладони, она видела, что Джеймс колебался, но почему-то, взглянув на нее решил отступить, помогая рыжей выбраться из кровати. На ней была смешная серая пижама, состоящая из широких хлопковых брюк и футболки с рисунком Капитана Америка. Логан подхватил Джин на руки, понимая, что позволь он ей самой спускаться с кровати, она бы рухнула. А Джин чувствовала рядом с ним странной спокойствие, как от кого-то родного и надежного.
- Я хочу прогуляться, тем более, что когда я лежу – мне становится только хуже, я активно начинаю фокусировать свое внимание на всем, что лезет мне в голову, и потихоньку схожу с ума. Да, и к тому же, я знатно голодна, - Джеймс серьезно смотрел на воодушевленную мутантку, которая уже завязывала шнурки на кедах, и собирала волосы в хвост. Сейчас в этой современной одежде, безо всякого макияжа, ей нельзя было дать и больше шестнадцати. Только куда-то ушла вся детская припухлость, являя миру молодое и подтянутое тело с красивыми формами; роскошными рыжими волосами, что как жидкая лава, струились по спине и плечам. Но сама Джин редко слушала или верила тому, что она – красива. Вечно привыкшая к насмешкам, разборкам и смеху всех, кого знала.

Они вдвоем неспешно шли по коридору, Джин задавала вопросы, совершенно отвлеченные, что-то типа, а где ты был? В каких странах? А ты любишь мороженое? Какое время года твое любимое? Они сторонились людей, заранее выбирая маршруты, где им никто не встретится. Он по запаху, она по мыслям. Их не замечали, кроме одного человека – профессора, который лишь попросил ее быть осторожнее. Джин впервые за долгое время улыбалась, стараясь рассмешить всегда немного хмурого и печального Джеймса. Но девушка заранее чувствовала, что в нем скрывается гораздо больше эмоций, чем всем кажется.
- Эй, аккуратнее, образина, - не слишком вежливо в них врезалась группка из трех юношей, с виду вполне обычных. Но это была школа профессора Ксавье, а значит ничего обычного. – Чего ты тут шляешься? И девку свою убери, я не посмотрю, что ее называют новой мисс Грей, для нас она никто – истеричка и сумасшедшая. Ой, я тебя спасу, - противным голосом передразнивал мальчишка, показывая, как его кожа покрывается плотной материей, видимо, которую мало что берет. Он был выше, чем Джеймс, и чем она, в плечах широк, в уме узок. Логан же, видимо, не привыкшие выяснять отношения миром, ринулся на юношу, который этого только и ждал. Грей же замерла на месте, а когда очухалась, то ее уже держали двое, не давая двинуться вперед. Один из них наглым образом пытался облапать юное и гибкое тело. Грей не кричала, она молча билась, стараясь вырваться, но их руки были крепкими, а Джеймс слишком злым и агрессивным, чтобы обратить внимание на то, что происходило за его спиной.
- Хватит, - глухо прорычала Грей, переводя взгляд на одного из парней. Тот пошатнулся, но хватку не ослабил. И тогда Феникс поднял голову, расправляя крылья, отражаясь в зеленых зрачках мутным силуэтом. – Отпусти меня. Это все, чего ты хочешь, - повелительный голос, мощь и сила, что звучали в этих словах, заставили обоих тут же отступить. И в это же мгновение Джин услышала тот самый звук, что вчера чуть не свел ее с ума.
- Нет, Джеймс, - ладонь Грей мягко легла на плечо Логана, не боясь того, что он может развернуться и случайно задеть ее. Это не произошло бы никогда и ни за что. – Отпусти его, - глаза в глаза. У него спадает кровавая пелена, и удивленно приоткрывается рот, когда Джеймс видит ее зрачки, с полыхающим пламенем. – А ты – уходи. Но это в последний раз. Не смей появляться у меня на глазах, - Джин протягивает Хоулетту раскрытую ладонь, помогая встать, затем вытирает кровь с губы, что уже зажила, и тихо произносит. – Некоторых из них надо было убить еще в утробе. А некоторым позволить выжить, лишь за тем, чтобы потом убить в сознательном возрасте, - Грей пожала плечами, а затем вновь невинно улыбнулась, как ни в чем не бывало. – Не делай так больше, я не всегда буду рядом, чтобы спасти тебя. От твоего разума, - Джин коснулась кончиками пальцев висков Джеймса, плавно спустившись до щек, и уголков губ.

Он смотрел на нее взглядом не затравленного зверя, а удивленного мальчишки, который впервые столкнулся с чем-то или кем-то, кто в состоянии его остановить. А Джин лишь мягко улыбалась в ответ, и в ее глазах сияло мягкое умиротворенное пламя, которое согревало своим теплом, а не обжигало, как пару минут назад. Рыжая тихо рассмеялась, покачав головой, общаясь, будто с неразумным ребенком:
- Конечно, ты не можешь это контролировать. Подобное очень сложно поддается чьему-то контролю, и это я только знакомлюсь со своей силой, - данная фраза прозвучала одновременно страшно и заносчиво, и вместе с тем спокойно, как обычная констатация факта. Джин Грей постепенно приходила к тому, что внутри нее сосредоточенно доселе неведанная мощь, которую ей придется со временем научиться контролировать, подчинять себе. Иначе есть огромная вероятность, что эта сила может подчинить ее, и тогда за последствия придется отвечать всему миру. Подобные выводы тяжелым бременем ложились на хрупкие плечи девушки, которая только недавно пережила страшное и стремительное путешествие из своего мира в чужой. Где во главу угла ставились иные принципы, подходы к решению проблем, и балом правили совсем другие идеи. Грей пока ограждали от того, что происходит, стараясь не подвергать ослабший организм подобным перегрузкам. Разница между ней и другими людьми, которые смогли быстро адаптироваться, заключалась в том, что Джин была чрезвычайно чувствительна ко всем этим новым веяниям, она никак не могла отойти от своего времени, привыкнуть к силам, а тут еще и этом. В общем, на данный момент, Джин Грей жила едва ли не в изоляции, ограничивая свое общение небольшим кругом лиц, среди которых было не так уж много ровесников, способных поддержать ее и просто побыть рядом. Наверное, еще именно поэтому к Логану она проявила такое внимание, сочувствие. Ею правил здоровый эгоизм – желание иметь рядом человека, который понимает ее хотя бы частично, который запутался в жизни так же, как и она. Но при этом Чудо-Девушка прекрасно понимала, что этот, вроде бы, на первый взгляд, совсем юный мужчина, пережил гораздо больше боли и страха, чем она. И даже битва с Апокалипсисом, угроза потерять всех, кто был ей дорог, ни что в сравнении с тем, что происходило с Джеймсом.

Кухня встретила их чистотой и запахами свежего хлеба, Джин сразу же ощутила невыносимый голод, от которого ее едва ли не стошнило. Девушка покачнулась, но быстро взяла себя в руки, жадно рассматривая продукты на столе. Ругань работников совершенно ее не заботила, ведь в их мыслях они лишь добродушно вздыхали, глядя на двух замученных студентов, животы которых просили о пощаде. Женщина была явно мутантом, и Джин с искренним интересом смотрела за ее трансформацией, даже пропустив момент, когда им все же отдали какую-то снедь. Парочка быстро ретировалась на улицу, где в данный момент было все также пустынно и тихо. Местом их завтрака было выбрано большое дерево с широкими лапами-ветками, склонившимися почти до земли под тяжестью обильной кроны листвы. Джин уселась по-турецки, беря в руки чашку с горячим кофе в руки, и наслаждаясь его тонким ароматом. Ответом на замечание Джеймса служил лишь звонкий смех рыжей мутантки:

- Искать, меня? Да, кому я нужна, брось, - рыжая отбросила за спину волосы, и засунула в рот кусок бутерброда с ветчиной и сыром, обильно смазанный соусом. – Нет, нужна, конечно. Но просто если профу понадобится меня найти, он с легкостью это сделает. Уж, можешь поверить, что за свою ученицу и прямую последовательницу, он в случае чего перестанет быть милым, и может даже стать злым, - Грей знала, насколько самолюбиво это звучало, но, к сожалению, или счастью, это было правдой. Джин Грей была нужна каждому: профессору Ксавье с его желанием научить и забить ее внутреннюю силу, как можно дальше; Эрику Леншерру, как мощному оружие в его сильных руках; Скотту Саммерсу в качестве давно погибшей и утерянной любви, и даже Логану – Джин тоже была теперь нужна. Никто не мог копаться в ее голове, ее мозгах, и точно знать, как это меняло Джин.

- Никто тебя ни в чем не обвинит, я полностью здорова. А то все носятся, как с чем-то драгоценным и хрупким, а я далеко не такая, - Джин откусила еще один кусочек, уведя его из-под носа Джеймса, и наслаждаясь чудесным ароматом воздуха, травы и свежего кофе. Ее буквально рассмешила очередная задумчивая фраза от Логана. – С чего ты взял, что тебе не подходит это место? Просто потому что ты вдруг ощутил себя не в своей тарелке среди разодетых подростков-мутантов, большая часть из которых подвержены внешней трансформации, а та часть, что имеет силы повнушительнее больше напоминают дрянных девчонок в старшей школе? – Грей вытянула бесконечно длинные ноги, шевеля пальцами, разминая их. Девушка упиралась спиной в толстую кору дерева, едва прикрывая глаза от яркого солнца, бьющего прямо по лицу.

- Я тоже думала, что не создана для этого места. А потом поняла, что не создана для жизни вообще. Затяжная депрессия, связанная со смертью моей лучшей и любимой подруги сломила меня настолько, что я ушла в сознательную кому, из которой вытащить меня смог только Профессор, - Джинни подтащила к себе большое красное яблоко, которое долго рассматривала. – И он затащил меня в свою школу. Я не стала сопротивляться. Одно дело, когда ты можешь так, - Джин подбросила яблоко в воздух, и то стало медленно вращаться вокруг своей оси, в легкой красноватой дымке. – А другое дело, когда ты можешь делать вот так, - Джин Грей внимательно смотрела на мальчишку, что стоял возле прудика, и что-то пинал мыском ботинка. Внезапно, он застыл на месте. Его нога застыла в воздухе, а через мгновение, он уже медленно шагал вперед, словно завороженный, погружаясь все глубже и глубже в воду. Но уже через секунду остановился, и тряхнув головой, стремительно вырвался из толщи воды. Джин Грей же в этот момент меланхолично грызла яблоко, вновь подобрав ноги под себя. Она была абсолютно равнодушна, и не выказывала никаких эмоций относительно только что произошедшего события. – И это далеко не все. Некоторых из нас надо контролировать. А кого-то надо учить пользоваться своими силами. А кому-то, - Джин подалась вперед, заглядывая Джеймсу прямо в глаза, пытаясь достучаться до него всеми силами, что были ей подвластны, - необходимо раскрыть все грани его таланта, чтобы впоследствии ставить дрянных девчонок на место всего лишь по щелчку пальцев, - в глазах Джин Грей полыхало такое яркое пламя, что об него можно было, смело зажигать факелы и кидаться грудью на амбразуру. Этими юными устами говорил, будто сам Эрик Леншерр – неоспоримое превосходство мутантов, как высшей расы.
- Я редко говорю о подобном вслух, искренне считая, что подобная точка зрения не имела права на существование в восьмидесятые годы, когда я поступала в школу Чарльза Ксавье. Но то, что я вижу сейчас, со всей это повсеместной толерантностью, и вместе с тем откровенным принижением тех, у кого больше власти в руках, реальной власти, меня начинает наталкивать на мысль о том, что можно выражаться вслух гораздо громче.

Джин все также внимательно смотрела на Джеймса, но затем плавно отодвинулась назад, возвращаясь на свое прежнее место возле дерева. Ее зубы вгрызались в мякоть яблока, медленно пережевывая, и даже не морщась на легкую кислинку, которую на самом деле Грей просто ненавидела. Но в этом мире ей было много что ненавистно, и непонятно, но!.. Всегда было какое-то но, которое много что могло перечеркнуть. Она не хотела быть той, кем ее все видели и считали, она отказывалась повторять свои же ошибки, и вместо того, чтобы идти по привычному пути, Джин Грей всерьез рассматривала варианты иных вариантов развития событий, чем бы  это ни кончилось.
- В связи со всем сказанным, смею предположить, что даже если тебе кажется, что это место не подходит для такой бедной и пропащей души, как ты, Джеймс Хоулетт, то тебе плохо кажется. Это место идеально для того, чтобы очистить свою память, воспользоваться добротой профессора Ксавье, вылечить свои душевные раны, восстановить сознание и память, и дальше развиваться в тех направлениях, что подарила тебе матушка-природа и тетя-эволюция. Не губи свои природные данные, позволь им вырасти в нечто большое. И тогда, ты будешь приятно удивлен тем, что можешь делать. И возможно тогда…твоя месть будет еще слаще.

Джин подняла на Джеймса внимательный взгляд, растягивая губы в хищной ухмылке. И сейчас уже было непонятно, кто из них зверь, а кто загнанная жертва обстоятельств. Судя по всему, маленькую рыжую мисс Грей не зря здесь боялись, сторонились и всячески избегали любого мало-мальски возможного контакта с ее персоной тут. Она была не та Грей, что стремилась спасти всех и вся, отдавая свою жизнь вновь и вновь за простых смертных. О, нет. Это была Джин Грей, которая хотела жить для себя, и получать то, что ей хочется. Просто в ней еще не до конца сформировалось это желание. Но то, что происходит внутри этой хрупкой девчушки, должно оставаться внутри. Для окружающих она по-прежнему была тихой и даже немного забитой Джинни, которой требовалось участие и немного тепла, чтобы свыкнуться с мыслью о том, что возвращение в привычный мир находится под большим вопросом.