Cause I'm going to strawberry fields...
Все - не реально. Простая, но разрушительная идея, которая поселилась в разуме профессора и подвергала все его существование сомнению. Радость казалась странным и совершенно инородным чувством, которая была подобна быстрому наркотическому приходу. Она наполняла разум надеждой и тело ощущением тепла, комфорта и защищенности. Но это была лишь иллюзия вызванная рефлексией и ностальгией по лихим шестидесятым, о которых напомнила старая, давно забытая песня. Казалось бы, такая несущественная вещь, такая мелочь - песня, которая по сути представляет собой набор последовательных звуковых волн и колебаний определенной частоты. А именно она может разбудить бурю эмоций и воскресить былые чувства, где их уже годами не возникало и не могло возникнуть. Вскоре радостный настрой ушёл в резкое пике и стремительно преодолев удовлетворенность, зависть, ненависть, злость, спустился к первородному оцепеняющему страху. И потом более плавно, но все же уверенно продвигался к ужасу, который проявлялся в испарине на лбу, в лопнувших глазных капиллярах, в хаотично бегающих зрачках, которые не могли сконцентрироваться на одном предмете, в судорогах в руках, которые, словно онемевшие, вцепились в руль и лишь машинально поворачивали его вправо, влево, в вене, которая вздувалась багровым устьем реки на ровной, гладкой поверхности настолько светлой, что почти прозрачной кожи, в сбивающемся учащенном пульсе, который больше не стучал, как успокаивающий тибетский маятник, а выводил страшные рулады, с меццо-форте и пиано, в подрагивающих коленях, которые дополняли беспорядочный мотив пульса и иногда добавляли ритм, который придавал еще больше спонтанности и без того хаотичной музыке кровеносной системы, в пульсации в стопах, в которые, казалось, опустилось сердце, чтобы укрыться от этого самого невыносимого ужаса, но оно понимало, что дальше бежать некуда, скрыться негде, ужас все равно его настигнет своими холодными объятиями и вытянет все жизненные силы и запасы энергии. Обстановка накалялась и Чарльз ощущал как каждый нейрон в его теле пытается создать максимальное количество связей, чтобы профессор не прекращал функционировать, чтобы защитить и уберечь своего хозяина от беспощадной пехоты ужаса, которая своими мечами с острыми лезвиями рубила нейронные связи и постепенно подчиняло логику и интеллект Ксавье себе, заставляя его отказаться от привычного мышления и вынуждая подчиниться необузданным животным инстинктам.
Профессор уже был не рад, что все-таки покинул свой разгромленный, обветшалый и заброшенный, но такой комфортный дом. Он не был уютным и больше не был пригоден для нормальной жизни, но ведь такой родной. Теперь идея погрязать в своём привычном болоте ненависти к себе, самобичевания и саморазрушения, представлялась не такой уж и плохой. Кто знает, что его ожидает за пределами болота, а так хоть и плохо, но зато знакомо и понятно.
Тем не менее он не сворачивал и проезжал мимо таких же обветшалых и никому не нужных домов, которые покинули их хозяева или же их заставили это сделать. Тяжело поверить, что мир когда-то был координатно другим. Вот вам и новый устрой уже зародился, который основывался на одном единственном столпе: инстинкте самосохранения человека. Люди больше походили на загнанных оленей. Все бегут, но не знают, что бежать бесполезно. Остановитесь или вы сгорите!
Чем Чарльз был лучше всех остальных? Идея супер-человека культивировалась веками, но никакие сверх способности, никакая сила не могла стать верной опорой и защитой. Перед сколькими мутантами Ксавье был вынужден склонить голову... Всегда есть кто-то более сильный. Да, супер-человек сильнее обычного человека, но ведь есть и некто, кто будет превосходить супергероя, поэтому цепочка силы и уязвимости - нерушима. Только вот многим было невдомек об этом. Все обвинения сыпались на совершенно разных мутантов, к отвественности привлекали отнюдь не самых сильных, а тех, кого могли безболезненно выследить и найти, например человека с гетерохромией или же женщин с двумя рядами ресниц. Люди своими же руками поддерживал творившийся хаос своими новыми законами, арестами, протестами и массовыми акциями. Ванда была лишь катализатором процесса, а сами невинные жертвы продолжали погрязать в собственных болотах саморазрушения.
Как ни странно, чем ближе Чарльз Ксавье подъезжал к Дому М, тем больше накалялись в нем эмоции, он был натянут словно гитарная струна. Остановившись в нескольких километрах от дома, Чарльз решил перейти на своё левитирующее кресло. Он припарковал машину возле небольшого леска, который располагался рядом с прекрасным поместьем семейства Максимофф. Залезть самому в машину было пол беды, а вот выбраться из неё оказалось намного сложнее, чем предполагал Ксавье. Он с трудом оперся руками на подлокотники и рывком перетянул вес немых ног в кресло. Оно покачнулось, но тут же вернулось в прежнее положение. В течении получаса Чарльз летел к Дому М, делая ставки с самим собой на собственную жизнь. Пока охраны удалось избежать, но как только на горизонте начало виднеться поместье, Кспвье тут же почувствовал, что ему заблокируют проход орава натренированных головорезов. Он не имел ни малейшего понятия, как их обойти, поэтому полетел напрямую. Играть - так по полной. В трехстах метрах от дома его грубо остановили и последовал очевидный вопрос, на который и сам профессор не мог дать ответа:
- Назови хоть одну причину не убить тебя сейчас?
Чарльз смотрел прямо в глаза охраннику и говорил сам себе: "Причин нет". Затем профессор внушил пропустить его и преспокойно вошёл в Дом М. Внутри все выглядело роскошно и захватывало дух, но Чарльз Ксавье проделал такой долгий путь не для того, чтоб интерьер разглядывать. Он набрал воздух в лёгкие и громко прокричал:
- Ванда, я - здесь! Я вернулся!

Отредактировано Charles Xavier (12-09-2016 17:45)