Джеймс попался в сети – и это было так себе удовольствие. Ему, опытного солдату и убийце, как мальчишке запудрили мозги, заставляя его последовать в лапы ГИДРЫ без какого либо сопротивления. Он рискнул и проиграл, за что и поплатился крайне серьезным образом. В очередной раз подтверждая статус неконтролируемого убийцы, он отправился ломать хребет Черной вдове, где нарвался еще и на Капитана, который воспринял его появление едва ли не со священным ужасом. Баки накостылял заодно и своего лучшему другу, без зазрения совести метая в него ножи, словно дротики и неустанно попадая в цель.
Наташа и Стивен отличались Бакилюбием так что убивать его они не стали, и в конечном итоге плоды их старая принесли, да только вместе с высвобождением Джеймса от лап многоголовой, они получили его безвозвратно увядшую душу. Барнс хотел только одного: скрыться от глаз подальше, зарыться по - глубже, окопаться как можно надёжнее. Он не желал общения, отказывался выходить на контакт. Никакие заверения, что он не виноват, никакие убеждения, что его использовали, не действовали на мужчину, на чьих руках было столько крови, что ночные кошмары постепенно перетекали в дневные. Когнитивная калибровка замечательная вещь, но только если она выбивает из головы вообще все – а она оставила воспоминания, как Джеймс безжалостно пытался убить Наташу, как он избивал Стивена, которого не видел лет семьдесят. Баки видел четкие движения собственного тела, натренированного и нацеленного на убийство, быстрые движения бионики, ловкий уход от захвата. Он был наблюдателем в собственном теле, он был рабом своего кода.

Ничего удивительного в том, что он хотел спрятаться от всех не было. Ему нужно было время, чтобы пережить эти события, переварить их внутри себя. Последние месяцы он чудом избегал таких катастроф, он держался подальше от ГИДРЫ, он жил действительно мирной жизнь, без убийств, приказов и безумия. Он никогда не переставал быть солдатом, но его оружие было в некотором роде сложено, оно больше не несло многочисленные убийства и страдания, он пытался стать, как это говорится, хорошим. Но его появление в качестве Зимнего солдата не могло пройти гладко. Видеозаписи с камер наблюдения, с видеорегистраторов и автомобильных дорожных камер – Джеймс не особенно-то и прятался, гордо сверкая своей бионикой, амуницией и прекрасным оружием направо и налево, так что когда он конец пришел в себя, было уже поздно. Данные легко попали в руки правоохранительным органам, которые если раньше и точили на него зуб – то не могли доказать, что он до сих пор жив. Сейчас же они все от Щ.И.И.Т.А до ЦРУ и ФБС получили на руки полный расклад карт, доказывающий о его вполне себе живом состоянии. Ни Стив, ни Наташа не могли остановить бешено закрутившиеся шестеренки. Пока Джеймс залег на дно – его друзья пытались через свои каналы и связи достать документы, подтверждающие то, что Джеймс Бьюкенен Барнс действовал и периодически еще действует под давлением ГИДРЫ. То, что его рано или поздно найдут и попытаются задержать было не секретом и не новостью, все что мог делать Джеймс – это пытаться по надежнее закопаться, дать своим близким людям время на то, чтобы они нашли хоть что-то, позволяющее им в будущем «отмазать» Баки. Сам же Барнс откровенно говоря, не верил в то, что из этой задумки выйдет хоть что-то хорошее. Он знал, что как только его задержат, порядка ста пятидесяти стран мира выставят свои претензии Зимнему солдату, от суровой России до принципиальной бывшей Чехословакии, его ждет тысячи судов, тысячи обвинений и признаний виновным.

Он залег близ некогда военного, а ныне заброшенного лагеря «Лихай», где прошло его детство и юности. Если бы он знал тогда, что тренируется не ради своей страны, а убивать по указке ГИДРЫ сотни и сотни людей, то застрелился бы еще в юности. Огороженная сеткой территория и пустынные, заброшенные казарменные помещения и тренировочные поля – вот что осталось от его некогда дома. Джеймс не позволил себе ностальгировать по ушедшему времени и перелезать через ограждения, это было слишком чревато для него. Там мог быть патруль, могли быть камеры. Раньше в пределах лагеря было небольшое поселение городского типа, которое до сих пор сохранило свои смутные очертания. Многие дома были заброшены и разобраны, но Джеймсу не нужен был ни комфорт, ни уют, ни тепло.
Заняв одно из зданий, Джеймс запасся всем необходимым, чтобы провести тут как можно дольше времени. Он запасся также и тем, что было бы необходимо, чтобы держать оборону – оружие, патроны, гранаты. Он не хотел больше причинять никому вред, но если его найдет ГИДРА, то он был не прочь отблагодарить их за то, что они раскрыли его чуть ли не перед всем миром. Вряд ли кто-то стал бы искать его тут, ведь это место слишком было бы банальным, для того чтобы прятаться, но Джеймс тем не менее был наготове уже с первого дня, как осел тут. Несколько раз тут показывалась патрульная машина, пару раз туда-обратно пролетал вертолет – вот и все, кто навещал мужчину. Он ничем не выдавал себя, по ночам не зажигая света, и выбираясь на улицу в один единственный скромный продуктовый в самую крайнюю необходимость.
Незнакомка появилась на улицах пару дней назад – она прогуливалась около крепости Джеймса взад вперед, пытливо заглядывая в окна, словно знала, что он тут находится, но Барнс отказывался верить в то, что его вычислили.

Отредактировано James Barnes (13-09-2016 18:50)

Добровольное заточение определённо обязано было рано или поздно принести хоть какие-то плоды. Джеймс со временем начал с трудом приходить к принятию безвыходности ситуации и обязательности признания своего невольного участия в событиях, из-за которых он тут оказался. Каждый день был идентичен предыдущему и его мысли, ровно как и дни, послушно блуждали по кругу.
Барнс понимал, что его заставили, и несмотря на это, легче ему не становилось. Бесконечное самотерзание с отсутствующим развитием все таки довело его до ручки, он расслабился, потерялся и засветился. И когда громкий голос Шэрон Картер впился в него как ледяной душ, он дернулся на месте, рефлекторно отскакивая от окна, хотя женщина уже и без того была уверена, что он тут.

Предложение девушки было крайне ограниченным и откровенно говоря не справедливым по отношению к нему : никакого выбора, свободы слова или альтернатив. Впрочем, он заслуженно считался разыскиваемым убийцей, так что ждать более приятных предложений и не следовало. Джеймс вздохнул, замерев в нерешительности. Его мучило чувство вины и терзало отвращение от мысли, что он опять окажется у кого-то в руках. Здание действительно было окружено, но Барнс был в силах удрать. С Шэрон он был совершенно не знаком, и потому ничего доброго от неё не ждал. Выглянув из окна, он мог наблюдать миловидную блондинку в строгой одежде, несомненно закованную в бронированный жилет, с усталыми глазами и ненавязчиво уложенными волосами. Она находилась на приличном расстоянии от группы захвата, пренебрегая такими мелочами как шлем и при желании, Джеймс мог бы снять её без всяких трудов. Барнс вздохнул и отошёл от окна, прислонившись спиной к стене. Выходить он не собирался. Раз уж пошла такая свистопляска, то из убежища его придётся как минимум выкуривать.

Безмолвие повисшее на улице и совершенное отсутствие каких-либо действий со стороны разыскиваемого, подсказали группе захвата, что Баки Барнс выходить на контакт отказывается. Пока Шерон и ко пробирались на этаж, Бак покинул помещение через разлом в стене, выбираясь на соседнюю площадку, а оттуда, перепрыгивая через ступеньки и выбивая плечом железную дверь, предварительно смяв бионикой замок, он выбрался на крышу. Дом был малоэтажным и далеким от типичных Нью-Йорских небоскрёбов, но тем не менее обзор с крыши открылся ему гораздо более приятный и обширный, нежели чем из мутного и полу разбитого окна. Расстояние между соседствующими домами на таких улочках было типично несерьезным, так что не нужно было быть человеком-пауком, чтобы суметь перемахнуть на другую крышу.
Шерон первая из всей группы ворвалась на крышу, выбивая податливую дверь ногой и выставив вперёд оружие. Джеймса она застала на краю крыши, застывшего в нерешительности - толи прыгнуть вниз, то ли вперёд. О самоубийстве он никогда не подумывал, но человеку не знакомому с ним, эта поза могла показаться крайне двусмысленной. Картер опустила оружие - судя по всему, доставить Зимнего солдата нужно было живым, а не в виде лепешки, собранной с неровного асфальта. Он медленно развернулся.

Бесконечно усталый взгляд Джеймса впился в Картер, словно он сканировал ее, желая без слов узнать девушку. Зачем ему это было нужно? Наверное потому, что он никак не ожидал, что его гончим станет приятной наружности блондинка. Скорее уж эту роль должен был занять безжалостный и отвратительно жестокий Кроссбоунс. Шерон сделала несколько шагов вперёд, но Барнс в угрожающем и одновременно предупреждающем жесте выкинул вперёд левую руку. 
- Я не хочу причинять никому вред. -  при себе он имел только нож в ботинке, - которого для некоторого сопротивления ему вполне хватит - остальное же оружие, он оставил во время бегства в раздолбанной квартире. Шерон замерла на полушаге и какое-то время они продолжали сверлить друг-друга глазами.
- Никогда не хотел никому причинять вред. - вдруг произнёс Джеймс. - Я не плохой человек. - в этот момент губы Шерон дернулись в некоем подобии усмешки, и Баки невольно повторит ее жест.
- Но конечно я не тот герой, о котором написано в музее истории.

Отредактировано James Barnes (24-09-2016 02:57)

Джеймс замер, но приличное количество агентов, державших его на прицеле на самом деле не волновали его. Причина, по которой он остановился, была как ни странно, именно Шэрон, человек, который возглавлял эту операцию. В его голове все еще не складывался паззл, и со всей сомнительностью происходящего, он не видел в ней настоящей угрозы. Баки даже развернулся к ней лицом еще больше, чтобы рассмотреть девушку получше. В ее глазах было что-то такое, что заставило его задуматься над её словами, в них была какая-то глубоко запрятанная надежда. Почти с такой же надеждой на него смотрел Стив, смотрела Наташа. Это была не жалость, которая раздражала и выбешивала, это была тонкая, как первая корочка зимнего льда, вера в то, что Зимний солдат ещё не конченный человек, что крест на нем ставить пока рано.
Барнс нахмурился, он сощурил глаза, словно отгоняя ее пронзительную веру от себя, словно сам сомневаясь в ней. Откуда у человека, который его не знает, может быть такое чувство? Наверняка это обманка. Джеймса и самого учили грамотно вести переговоры с теми, кто был нужен живым, а не мертвым. А он определенно необходим был живым, иначе его тело давным давно уже превратили бы в решето.

- В детстве? - он всматривается в ее лицо, ищет знакомые черты. Она не напоминает ему никого из знакомых, никого из тех, с кем служил семьдесят лет тому назад. Разве что ее прямой взгляд, приковывающий и чуть вздернутый уверенный подбородок играют с ним злую шутку, навевают смутные воспоминания. Она напоминала ему кого-то, но Джеймс не мог вспомнить кого, образ витал в его голове, не позволяя ухватить себя за хвост и он сдался. - Кто ты? - не слишком уместный вопрос с учетом происходящего, но раз уж она держит его на мушке и знает его имя, не плохо бы представиться в ответ, хотя бы для проформы. И чтобы ее слова не были пустым звуком.
- Я отойду от края крыши и ты повяжешь меня, как того самого преступника, которым назвала. А потом государства спустят на меня всех собак, за советы, ГИДРу и даже за то, к чему я не имею отношение. Сделаете меня козлом отпущения, а? - его голос звучит спокойно, однако легкие акценты делают его слова вызывающими, словно он говорил это ей как послу всего мира, словно он обвиняет ее одну во всей несправедливости системы.
- Мне не дадут даже шанса оправдаться, устроят публичную экзекуцию, чтобы замести следы собственных ошибок! - в словах Джеймса был смысл, государственная машина ухватится за любую возможность, чтобы прикрыть свои прорехи и найти виновного в них. Все, что когда-либо было не раскрыто, не объяснено или под вопросом, ровно как град полетит на Джеймса, и у него практически не останется шансов защититься, даже вибраниумный щит Кэпа не сумеет спасти его от тех глыб. Все что останется Джеймсу это провести остаток дней в камере или встретить смерть - как иронично - на электрическом стуле, ведь еще не во всех штатах отменили смертную казнь?

Несмотря на то, что здание было оцеплено, он был не в безвыходной ситуации, умея замечательно балансировать на краю, Барнс все еще мог пробежаться по краю крыши, выбирая любую сторону из квадрата для прыжка, а вероятность, что снайперы заденут его во время бега была не так уж велика. Умение уворачиваться от пуль было у него уже в крови. Шэрон все еще не стреляла, а Джеймс все еще не бежал. Агенты также медлили и ситуация начинала затягиваться. Бежать он мог, единственное что, он делал это уже ни один раз, так или иначе в итоге возвращаясь или к ГИДРе или к силовикам, которые пытались его задержать. Медленно, но верно, жизнь Джеймса Барнса превращалась в день сурка.
- Какие у меня гарантии?

Отредактировано James Barnes (24-11-2016 22:23)

Ее голос был по-военному строг и четок, она говорила будто рубила, так, что Джеймс невольно дернулся, замешкался и остановил себя от желания подчиниться, присоединиться к силовикам, нехотя покидающим крыши и оцепляющим территорию с земли. С таким командным голосом ей бы на службу, пронеслось в его голове, и он опускает легкую усмешку, она ведь итак на ней. Они вновь встречаются взглядами, но на этот раз напряжение не на таком критичном уровне. Шерон проявила чудовищное, оскорбительное для агента ЦРУ доверие по отношению к тому, по кому стоит если не стрелять на поражение, то держать на прицеле уж точно. Баки это оценил. Его воспоминания наконец-то приобретают форму и очертание, и он находит ту ниточку, которая возникла в голове при виде этой девушки, осторожно потянул и сложил паззл: тот же упрямый взгляд и вздернутый подбородок, не желание подчиняться другим и возмутительное везение в своих действиях не по уставу, Пегги Картер была легендой в 40х, женщина, покорившая ни одно сердце. Шерон, судя по всему, пошла по стопам своей тёти, выполняя приказы строго по-своему и обладая схожей стойкостью духа.

- Пожалуй заинтригован. При таком радужном раскладе мне трудно представить, каким образом ты убедишь меня не вырубить тебя сейчас и скрыться в любом из возможных направлений. Ты ведь сама буквально даешь мне такую возможность. - Джеймс отвечает ей в тон, откровенность на откровенность, но не двигается с места. Картер делает шаг к нему на встречу и ее руки на глазах у Джеймса и он в один момент чувствует себя раненным хищником, которого хотят не то добить, не то помочь. Женщина бросила кобуру с оружием под ноги Баки и он проследил за ее движением, пока оружие не уткнулось в бортик крыши. Барнс в нерешительности взглянул на улыбающуюся Картер, всеми силами выискивая подвох. По классике жанра сейчас ему должны были выстрелить в спину, или она просто обязана была совершить неуловимый жест, выпуская в его сторону электрический разряд, ведь она была достаточно близко. Не происходило ни того, ни другого, так что солдат помедлив, соскочил с края крыши в сторону агента. Теперь расстояние между ними действительно крошечное, и Джеймс значительно крупнее и выше нее. Он рассматривает блондинку своим цепким взглядом снайпера, но она стойко выдерживает и Джеймс, коротко ухмыляется, лишь очерчивает, разворачиваясь к ней спиной. Шерон Картер никогда не узнает, как тяжело и как отвратительно удушливо далось ему действие, она не узнает, что это решение вызрело в нем, что оно неделями точило и резало его легкие десятками убитых невинных людей.

- Ну что ж. Вяжите меня, агент Картер, вы поймали Зимнего солдата. - он послушно подставляет ей руки и выделяет свой позывной. Агент-13 одевает на него наручники, которые разорвать Баки, конечно труда не составит. Затем женщина разворачивает его за плечи, внимательно смотрит в глаза и он читает что-то среднее между похвалой, благодарностью и чем-то еще, отдаленно напоминающим гордость. Барнс напоминает про оружие, и она прихватив с собой кобуру, ведет его по лестнице вниз, где на последнем этаже, выбираясь через расшатанную дверь, они оказываются на улице. Их встречает отряд штурмовиков с винтовками наголо. Шерон проводит Джеймса к бронированной машине, где отсутствуют стекла, но зато имеется крепление для наручников, надежно приваренное к сидению. Каждый присутствующий понимает, что это едва ли удержит Джеймса, но он более не оказывает сопротивление, он отдался на волю государства, не предвкушая абсолютно ничего приятного. Картер сообщает по рации, что объект задержан, после этого она набирает номер на своем телефоне, и суть беседы Джеймс уже не слышит. В машину набивается приличное количество агентов в полной амуниции: двое по обе руки от Джеймса, трое напротив и один у двери. Солдат закрывает глаза и машина трогает.