[NIC]james howlett[/NIC]
[AVA]http://i.giphy.com/ZoUWHFPafXkn6.gif[/AVA]
В отличии от остальных - Гамбит не подпрыгнул на месте, не отскочил и даже не стал смотреть на Логана, как на сумасшедшего. В этой школе многие смотрели на него так за любой громкий чих, а Реми выдержал стальные когти в почти что интимной близости к себе и даже не крякнул. Это, стоит сказать, крайне впечатлило канадца, который удивленно приподнял брови. Он уже ожидал, буквально видел, как креол поспешно собирает свои вещи, как он стремительно вылетает из комнаты, оставляет после себя лишь запах одеколона. ЛеБо выглядел до черта довольным, так, словно сорвал куш и ничуть не скрывал своего удовлетворения от произошедшего. У Росомахи сложилось смутное подозрение, что последний специально вывел его на этот жест, дабы что-то самому себе доказать. Обвинять он его в этом не стал - не достаточно доказательств.
- Видимо ты решил побить рекорд, из тех редких людей, кто рад моим выходкам и уж точно первый из тех, кто по ним скучал. - мрачно пробормотал канадец, протягивая креолу другой стакан. На его губах мелькнуло и исчезло, нечто похожее на улыбку, но Реми будет слишком сложно доказать кому-то, что он видел улыбку Росомахи. - Не успокаивай меня. Это бесит. - коротко отметил Джеймс, но сигару принял и более того, закурил в унисон с креолом. Сигареты Гамбита терпко пахли вишней, сбивали с толку и даже несколько щекотали ноздри Росомахи чрезмерной сладостью. Он поморщился, и не удержавшись, фыркнул, обвиняюще взглянув на Гамбита. Потушить эту ароматическую свечку он не потребовал, пока что. Они, не чокаясь, сделали каждый по своему усмотрению глоток Реми большой, а Джеймс - маленький, буквально на языке, прощупал напиток, прочувствовал его, подержал во рту. Потом он повторил глоток, но на этот раз уже сделал внушительный, вдумчивый, а француз как раз начал свой рассказ.
Он как-то резко переменился, стал серьезным, напряженным, будто взволнованным. Он рассказывал легко, уверенно, хорошо прорисовывая детали, такие как имена, но увы совершенно пустые и бесполезные для Джеймса. Он рисовал в голове свою собственную картину, но в ней не было его как героя, он видел все со стороны, никак не мог отождествить себя с описываемыми Гамбитам. Он прекрасно видел как креол пытается разобраться с ним и легко угадывал, что ему не удалось этого, хотя сила и опыт в нем были неоспоримы, но третий игрок на этой доске был и вовсе для Джеймса загадкой - кто такой Виктор Крид?
- Ты уверен? - медленно переспросил Росомаха, когда креол закончил рассказывать. - Я не помню, чтобы у меня был брат. Впрочем, я не помню ничего из того, что ты рассказал, не представляю, как такое могло быть. Нелепость какая-то. Все, что из своей жизни помню я, так это то, что буквально несколько месяцев назад, эти самые когти покрыли адамантием. Я четко помню, как это происходило. Хочешь сказать, что я был так хорош с костяными когтями? - Француз не врал - Росомаха внимательно слушал его сердце, которое не пропустило ни одного удара, не участилось, и даже его запах не изменился ни капли. Во всяком случае, он определенно точно верил в то, что говорил. Другое дело, что некоторые детали не сходились в этой мозаике, и белые пятна не давали согласиться с услышанным.
- Это слишком.. странно, чтобы быть правдой. Не помню ни одного имени. Но точно знаю, что когда оружие-икс схватило меня на территории Канады - у меня не было адамантия в теле. - он упрямо взмахнул головой и нахмурился, пожевывая табак и пыхтя не хуже, чем паровоз. Реми выглядел не менее удивленным.
- Мне действительно тут нравится. Но если ты эмпат, то чувствуешь, что нечто меня мучает. Я не знаю кто я, не помню. И никто не может толком мне ответить, все истории ведут в тупик. Одна мутантка, Джин Грей, попыталась пробиться сквозь мое беспамятство и все, что она увидела, прежде чем упасть в обморок - это маленький мальчик в канадской глуши. В все остальное одна сплошная тьма. - он залпом допил остатки виски, а потом повторно разлил по стаканам.
- Проклятье, если то, что ты говоришь - правда, то как такое вообще возможно? - Джеймс снова опрокинул виски и повторил себе, потом поднялся с места и начал мерить шагами комнату. В его голове реальность и история не укладывались в одно повествование, они словно шли параллельно, не друг за другом, а пересеклись они тут - на нем.