- Натали, утоли мои печали Ната-а-а-али, - охранник явно издевается, он не умеет петь, постоянно фальшивит, но по-прежнему считает себя достойным Григория Лепса. Романова уже кажется даже привыкла слышать это каждый божий день, но осознает, что скорее всего, как только ей удатся выбраться на волю, первый, кого она убьет – это будет Роман, ее долбанный надзиратель. Наташа отжимается от пола, уже потерявшись в счете, единственная возможность снять стресс, никого не убивая. Она здесь уже несколько месяцев, они думают, что в состоянии подвергнуть ее кодировке, и сначала у них получалось, но Наташа не так проста, как им кажется, она сопротивлялась каждый божий раз, а потом уже до такой степени наловчилась врать, что даже они пока еще не поняли, что Романова не под действием кодировки. Через пятнадцать минут должна была подойти Лайния – единственный человек, с которым она может хотя бы иногда общаться, не считая этих олухов из охраны и ученых из исследовательского отдела. Она не может сказать, что ей здесь плохо, или ее обижают, это было вначале. Наташа до сих пор чувствует ноющую боль в районе ребер, почек, печени, скула и нос подрагивают, покалывают, но Романова держит себя в руках, ее и не так еще били, и пытали, но в последний раз, последний разговор расставил все по своим местам. Она нужна им послушная, она нужна им верная, а если этого не будет, то у них есть все права на то, чтобы вытащить товарища Барнса из США и устроить ему экзекуцию гораздо страшнее. Натали помогает своим друзьям, но даже не знает, в курсе ли они где она, ищут ли они ее, или все провернули таким образом, что про нее проще забыть, чем помнить.

Воспоминания отдаются болью в груди, когда Наташа упирается ладонями в колени, выгибая спину. Она становится слабой, она становится эмоциональной, но так нельзя, она больше не имеет на это права. Черная Вдова выпрямляется, отряхивает ладони о шершавую ткань брюк и бросает взгляд в сторону двери камеры, которая в следующее мгновение открывается, и перед Наташей появляется Лайния вместе с охранником – отлично, завтрак идет, как раз по расписанию.
- Лена, - хмыкает рыжая, поднимаясь со своей спартанской кровати, и проходя к столику, куда уже присаживается Лайния. Она специально так называет блондинку, морщась от этого странного производного имени. – А у меня есть выбор? Впрочем, стоит признать, что сэндвичи в этой забегаловке делают явно недурственные, - Ната присаживается напротив, подтягивает к себе под нос и с огромным удовольствием впивается зубами в хрустящую корочку бутерброда, запивая горячим чаем. – Слухами земля полнится, поэтому спрошу прямо – по поводу чего весь сыр-бор сегодня утром? Я, конечно, изолирована, но не настолько, - Романова хитро улыбается, не спеша раскрывать свои маленькие тайны. Даже в таком месте, как Институт, даже тут среди псевдо-друзей Наталья в состоянии найти ушки, которые будут ей передавать последние новости, она же Черная Вдова. – Мне просто любопытно, ведь по сути дела, если готовиться что-то серьезное, то могут и меня привлечь. Не будут же они такой ценный материал держать под замком вечность? Хотя с этого правительства станется – профукать весь потенциал, что они случайно получили, - пробормотала Наташа, чуть отворачиваясь. Она не могла врать, что ей нравится Крылова, было в этой блондинке что-то такое, что не отторгало от себя, что помогало держаться на плаву. Отчего-то Наташе кажется, что Лайния такая же пленница у этих извергов, как и она сама, и у них обеих нет возможности к побегу. Несмотря на современные технологии, на высокий уровень развития в России, некоторые вещи остались неизменными – внутренняя структура власти, при которой ты или раб своего государства, или изменник Родины. Но вот Лайния была кем-то посередине, ее вряд ли можно было до конца приручить, слишком уж «темная» во всех смыслах лошадка.
- Ну, что, сегодня, как обычно – на дополнительные процедуры в кабинете к Немировичу? – Наташа доедает последний кусочек яичницы, собирая хлебом желток по тарелке и внимательно смотрит на блондинку, которая коротко кивает. Это означает, что сегодня Ташу ждут экзекуции, они уже попытались взять у нее образец крови, но каким-то странным образом восстановить сыворотку у них все равно не получается, и никогда не получится. Помните про ушки, да?..
- Когда же он успокоится и поймет, что я уже не служу США и этим янки, что я не виновата во всем, что происходило. Как же я устала и хочу на улицу, подышать свежим воздухом, и побыть на природе, - Натали отодвигает тарелку, и поднимается из-за стола, надевая на себя толстовку с капюшоном, и забирая волосы в хвост. Лайния надевает на нее наручники, и открывает дверь камеры.

Как только они выходят из камеры, проходят через первую дверь, затем еще через две, Наталья приобретает спокойный и покорный вид. В ее глазах абсолютное равнодушие, спина, как всегда прямая. Она молчит о том, что знает, что за ученый прибыл сюда. Знает, что из ее камеры убрали все видеонаблюдение и даже жучки, а зачем они нужны, когда пленница одна сама с собой, в этом нет никакого смысла.
Но суть в том, что после следующих манипуляций эта информация вновь ненадолго исчезнет из ее сознания, заменившись на пустоту и абсолютный ноль, лишь базовые навыки, которые будто выбиты на подкорке сознания, но не более того. Рыжая идет через все коридоры, запоминая каждый поворот, вот сейчас они с Лайнией вдвоем свернут налево, затем десять шагов прямо и остановятся у лифта, который отвезет двух девушек на нижний ярус, где уже ждет другой ученый, самый страшный из всех – Немирович. Наталья нервно выдыхает, чувствует легкое прикосновение ладони блондинки между лопаток. Обе знают, что сейчас будет, Немирович никогда не церемонится с рыжей, он с извращенным удовольствием подвергает ее своим экспериментам, которые больше похожи на пытки, и даже начальство не вмешивается в его изучения особенностей проекта «Черная Вдова».

- Что-то мне подсказывает, что не стоило мне завтракать, - Романова ощущает, как желчь подбирается к горлу. Она не боится ни боли, ни черта, ей все равно. Но отчего-то с каждым разом эта мантра не помогает, и страх липкими щупальцами проникает в ее сердце, схватывая его силком, душит и не дает вдохнуть. Рыжая чувствует, как по спине пробегает холодок, а следом стекает капля ледяного пота. Ее начинает трясти, когда они оказываются на нужном ярусе, Лайния выходит первой, проверяет, все ли в порядке, затем выводит Наташу, которая вся бледная от ужаса. Но она старается не показывать своего страха, своего волнения, держит спину все также прямо, лишь сглатывает нервно, когда дверь открывается и Темная пропускает свою подопечную в темную комнату, закрывая дверь за собой. Наташу встречают двое в белых халатах, за второй дверью – процедурная, где уже ее ожидает Немирович, начищая свои приборы, расставляя с любовью на столике многочисленные препараты, которые вновь будет тестировать на рыжей. Он настолько уверен в эффективности своей работы, что даже не применяет ремни для Романовой, знает, что она будет покорной овечкой, никуда не рыпнется, не двинется, а в случае необходимости, Даркстар устроит ей темную.

С Натальи снимают футболку, оставляют ее в одном спортивном бюстгальтере, затем снимают брюки и носки. Наташа заходит полуголая в процедурную, плечи расслаблены, лишь напоследок бросает затравленный взгляд на Лайнию, мол, помоги, забери, убей. Но Даркстар стоит на месте, заведя руки за спину, она не имеет права даже двинуться с места, чтобы помочь Наташе, поэтому лишь отворачивается в сторону, но этого Наталья уже не может увидеть. Ее сажают на холодное кожаное кресло, направляют свет на лицо, Немирович руками, облаченными в перчатки, обхватывает лицо Вдовы пальцами, рассматривая внимательно отсутствие синяков, которые должны были быть.
- Ну, здравствуй, моя хорошая, - бормочет мужчина, его блеклые глаза за стеклами очков отливают ртутью. Он гладко выбрит, всегда на марафете, на работу, как на праздник. – Как ты себя сегодня чувствуешь?
- Спасибо, лучше, чем было, - отвечает спокойно, как кукла. Она не следит за движениями Немировича, но точно знает, что он делает. Наталья замечает на столике рядом с ней скальпель, и понимает, что сегодняшние пытки могут перейти на новый уровень жести.

- Сегодня мы с тобой немного отойдем от привычной программы, ты же не против, да? – Мужчина ласково улыбается, берет в руки скальпель и склоняется к Таше, делая первый надрез на ее правой руке. Кровь тут же проступает, стекая вниз по предплечью, но Наталья даже не шевелится, ее губы даже не дрогнули. Она не боится такой боли, привычна к ней, бывало и хуже. Но дальше Немирович тянется к ее животу, и Романова понимает, что будет дальше. Она действует молниеносно, не раздумывая, бьет головой Немировича в лоб, тот не ожидает такой реакции от своей пациентки, которая все это время проявляла исключительное подчинение. Наташа выхватывает из его руки скальпель, она знает, что делать дальше, к ней бегут двое в халатах со шприцами наизготовку, Лайния открывает дверь, в ужасе смотрит за тем, что происходит дальше. Они обе получат, это сто процентов, даже новый доктор и ученый не спасет их, Наташе достанется гораздо больше, но она сможет себя отмазать. Наталья одним легким движением проводит скальпелем по шее Немировича, разрезая податливую кожу, артерии, кровь хлещет во все стороны, заливая все вокруг. Следом тот же скальпель летит в сторону одного из помощников Немировича, пронзает ему грудную клетку, а второго Наташа сбивает прямым ударом в грудак, отталкивая от себя с такой силой, что у молодого человека ломаются все ребра, одно из которых пронзает сердце, тут же убивая.

Вдова поворачивается к Лайнии, смотрит на нее безумным взглядом, сжимая руки в кулаки:
- Даже твоя сила не спасет тебя, съебывайся, или умри! Я больше не останусь здесь, я лучше сдохну!