«Нет. Нетнетнетнетнет… Пожалуйста, Джин. Пожалуйста. Держи себя в руках. Ты должна держать себя в руках. Потерпи, милая. Мы найдем способ избавить тебя от этого.»
«Нет. Нетнетнет… Не трогайте меня! Умоляю, не трогайте меня! У меня нет больше денег!»
«Больно! Мне больно, мать твою! Да что же вы делаете? Нет, не надо уколов. Я не хочу уколов!»
«Где моя дочь?! Элли! Кто-нибудь видел мою дочь?!»
«Я люблю тебя. Прости меня за все. Если мы не выживем… Просто знай, я люблю тебя.»
«Сколько крови… Господь милосердный, сколько крови!»
«Я порвала юбку. И чулки. Это были совсем новые чулки. Целых тридцать баксов! Я так долго искала такие, чтобы с шовчиком сзади и без силиконовой резинки. Чтобы тут же соскальзывали вниз, если отстегнуть пояс… Что? Не кричите, пожалуйста! Вы слишком громко кричите. Нет, я не ранена. Что значит, я умираю? Я не умираю. Мне всего двадцать, я не могу умереть! Кровь? Это не моя кровь. Это вообще не кровь! Вишневый сок. Видите, я разлила! Но мне не жалко блузку, она мне все равно не нравится… Что это? Нет, этого не может быть. У меня есть пульс. Куда вы меня несете?»
«Милая, ты вся испачкалась! Давай вытрем твои ручки. Вот так. Один пальчик… еще пальчик… Ну не дуйся. Давай лучше поедим. Открывай ротик. Скажи «ам»! За маму… За папу… Видишь, какое вкусное пюре, да?»
«К этому костюму лучше синий галстук. Бери синий!»
Их становилось все больше и больше. Сначала один, потом второй… Десять… Сто… Тысячи… Миллиарды… Они возникали из белесого тумана, заволокшего разум, и шли, шли, шли… Шли, тянули руки, смотрели на него, и думали. Миллиарды мыслей. Миллиарды жизней. Громкие крики только что появившихся на свет. Последний шепот умирающих. Они все были здесь – те, кто давно мертв. Те, кто все еще жив. Они все были здесь, в его разуме. Каждый человек на этой планете. Они были здесь. В его голове. Они сплетались в единое многорукое, многоглазое нечто, жаждущее поглотить все на своем пути.
Чарльз задыхался.
Не пошевелиться. Не убежать. Не защитить себя. Щитам конец.
Он еще помнил, как Феникс нанес удар. Как слетели барьеры, выпуская на волю силу. Он еще помнил, как дрогнуло здание, как кто-то пронзительно завизжал. Как мир остановился, прибитый к земле вырвавшейся на волю силой самого мощного телепата на планете.
Он еще помнил, как дернулось его собственное тело. Он еще помнил, как каждая клетка его тела агонизировала, сходя с ума от боли. Его собственной боли и чужой. Он еще помнил, как надрывно кричал, закрывая весь этот ад – и себя самого – внутри своей собственной головы.
Он еще помнил, как, защищая людей от себя самого, возвел один единственный щит, не пускающий его наружу.
Это был ад.
Чарльз не знал, сколько прошло времени. Ему казалось, что целую вечность кто-то утрамбовал, втиснул в несколько секунд. Он уже не мог кричать, не мог плакать, не мог просить. Он уже не чувствовал, как миллиарды мыслей миллиардами ладоней касались его тела, царапали, кусали, рвали на части.
Он просто методично отправлял эти мысленные слепки по их «комнатам». Он просто приказал себе не чувствовать. И постепенно становилось легче. Кто-то уходил сам. Кто-то вел за собой остальных. И через целую вечность Чарльз смог открыть глаза и приподнять голову.
Через целую вечность он смог воскресить в своем разуме обстановку своей спальни. Смог забраться на кровать и спрятаться под одеяло.
Его чертова спальня – сосредоточение его боли, одиночества и отчаяния.
Но здесь не было чужих мыслей. Только его собственные…

… как же сложно было открыть глаза. Ощущения оказались из разряда крайне неприятных – словно песком засыпало. Чарльз понятия не имел где он, но одно он знал точно – тут слишком много было света. Минут десять ушло на то, чтобы заставить глаза открыться. Еще несколько минут, чтобы просто шевельнуть рукой. Попытка сесть провалилась, впрочем, Чарльз не особо старался. В его голове все еще было слишком много боли, чтобы позволять себе лишние движения.
Он и сам не заметил, как провалился в непроглядную тьму. Впрочем, и этой тьме Ксавьер был сейчас рад. Потому что в ней не было ничего и никого.
Просыпаться второй раз оказалось легче. Он наконец-то мог чувствовать хоть что-то кроме боли. Например, свое собственное тело. И… Кажется, чье-то чужое тело тоже.
- Бросьте притворяться, Чарльз. Я знаю, что Вы не спите. Неужели Вы думаете, что Ваши потрясающие способности в состоянии обмануть магию, которая буквально живет в этом месте?
Чарльз посчитал за лучшее не отвечать. Но все же глаза открыл. Как оказалось, зря открыл.
Нет, зрелище было приятным. Очень приятным. А местами – о, это декольте и не прикрытое тканью округлое и совершенное по форме бедро – даже слишком приятным.
- Боже, и почему мне не двадцать?
К счастью, головная боль мешала телу реагировать быстро, поэтому руки не успели сделать ничего… ничего неприличного. А потом наконец-то включился мозг, вежливо напомнив сразу о двух вещах – о Похоти, которая вдруг ни с того, ни с сего активизировалась. И об Эрике.
– Ты так полон света, в тебе настолько мало тьмы и этого, пошлого, развратного… Даже твои желания – они чисты, как это ни странно. Видимо, у грехов тоже есть чувство юмора.
- Сколько комплиментов. Знаете, каждый, кто меня похищает, сначала рассказывает мне о том, какой я уникальный, а потом… - пользуясь тем, что декольте уже не отвлекало, Чарльз приподнялся на локтях и наконец-то огляделся. Большая светлая комната. Легкие шторы. Ванная. Большая кровать, еще и с балдахином. И постельное белье… - Красный? Да вы издеваетесь… Ну хотя бы не скала, и на том спасибо.
– Вина или предпочитаешь сначала кофе? А может быть ты все же позволишь продемонстрировать тебе все прелести Авалонских источников?
- Мы успели перейти на «ты»? – Чарльз явно был сбит с толку. Он понятия не имел, где он и кто эта женщина. Но в одном был уверен – эта женщина была тем самым «хозяином» Грехов. Значит, надо было быть крайне внимательным и осторожным. – Может быть, представитесь?
Голос все еще был хриплым – горло будто кто-то наждачкой изнутри обработал. Во рту стоял противный привкус крови, хотя ни кровью, ни гарью не пахло. Мерзко покалывало за грудиной.
- И да… Мне бы молока. Теплого. Пару литров. С радостью бы принял и ванну. Но, увы, ползать в присутствии незнакомой дамы мне не позволяет воспитание.
«И если вы не переоденетесь, то не позволит кое-что еще более материальное».

- А чем тебе красный цвет не угодил? О, в следующий раз прежде, чем спасать тебе жизнь, обязательно выясню, какой твой цвет любимый, мой дорогой.
- Спасать жизнь? Вы натравили грехи на беззащитных людей. Я всего лишь пытался защитить их. И себя. Я, конечно, ошибся, вызвав Джин. Но если бы не Гордыня и Гнев, всего этого бы не было. Так что… - Чарльз мило улыбнулся, устроился на подушках поудобней и сложил руки на груди. – Спасибо, что спасли меня. Но давайте впредь попытаемся избегать подобных ситуаций. Вообще, если вы хотели со мной поговорить, вам стоило мне позвонить или назначить встречу. Все было бы проще и без… последствий. И мне нравятся все оттенки синего. Красное постельное белье, еще и в таком интерьере – это немного вульгарно.
Чарльз отвернулся и стал внимательно разглядывать резьбу на столбиках, поддерживающих балдахин. Все, что угодно, лишь бы не смотреть на Моргану – ветер играл не только с занавесками, но и с ее платьем, а это для Чарльза было уже слишком.
- Авалон? Остров Плодов, который еще именуют Счастливым, назван так, ибо все само собой там родится. Нужды там нет, чтобы пахарь поля взрывая бороздами,нет земледелия там: все сама дарует природа, - Чарльз усмехнулся и покачал головой. – Как жаль. Согласно «Деяниям королей Британии», юноша и девушка живут там вместе без грязи и стыда… А тут вдруг я с этой вашей Похотью. Горе легендам.
Чарльз медленно выдохнул, потер пальцами виски и постарался взять себя в руки. Он по-прежнему не знал, как себя вести. С одной стороны, эта леди управляла Грехами, поощряла тот хаос, который они сеют, да и вообще похитила его. С другой стороны, она же его и вылечила. И устроила более чем удобно. Да и вообще вела себя очень вежливо и корректно. Поэтому Чарльз себя чувствовал больше неблагодарной истеричкой, нежели пленником. По крайней мере на данный момент так точно.
- Приятно познакомиться, леди Моргана. – конечно, сложно было это знакомство назвать приятным, но все же вежливость победила. -  Я веду не только генетику, экономику и юриспруденцию. Но и литературу. В основном классическую. Поэтому можно сказать, что я о вас… наслышан.
Новый гость Чарльзу не понравился сразу. Точнее, не понравился его взгляд. И еще больше Чарльзу не понравилось, что он не слышал того, что именно Моргана сказала этому самому Брину. Впрочем, последнее стало понятно сразу после того, как за Морганой закрылась дверью.
- Нет. Даже не думайте подходить ко мне ближе, чем на три метра.
- Но вы не сможете сами перебраться в ванну.
- А я туда и не хочу. Поэтому… идите.
Вот пожалуй только сейчас Чарльз вспомнил, что он не гость, а пленный. Брин уходить не собирался даже после того, как получил подушкой по голове. Попытка оттолкнуть парня успехом не увенчалась – не в том Чарльз был состоянии. А использовать способности в этом магическом месте он попросту не рискнул. Хотя после того, как Брин все же смог вытянуть его из кровати, Чарльз все же решился и попытался телепатически связаться с Джин.
Тишина. Пустота. Чарльз попытался прощупать щиты, но снова наткнулся на зияющее ничто – видимо, блокировка способностей носила магический характер. По крайней мере блок другого телепата Чарльз бы распознал на раз. Как и устройства – в свое время он тщательно изучил как шлем Эрика, так и передовые разработки Щ.И.Т.а в данной области. А вот с магией Ксавьер имел дело впервые. И это было жутко интересно. Настолько, что ему двух секунд хватило на то, чтобы совершенно забыть о том, где он и что он. Опомнился Чарльз только тогда, когда с него стали уверенно стягивать штаны.
Тело среагировало быстрее сознания. Хорошо хоть на этот раз Чарльз не стал бить кулаком в нос, а «отдал предпочтение» пощечине. Впрочем, судя по оставшемуся на щеке Брина красному следу пятерни, сила удара за последние десять лет особо не изменилась.
- Надо же. Аж молодость вспомнил. – Чарльз, которого аккуратно сгрузили на бортик ванной, неловко улыбнулся. – Ох, простите… Брин, да? Я не специально. Рефлекс. Просто прошу вас… Не трогайте. Я сам могу.
Было стыдно. И за свое неадекватное поведение, и за ситуацию в целом.
- Отвернитесь, пожалуйста. – Брин молчал и продолжал смотреть. Чарльз тяжело вздохнул и уточнил. – Отвернитесь, пожалуйста, или я попытаюсь утопиться в ванной.
Уточнение, как ни странно, сработало.  Самостоятельно, Чарльз, конечно, провозился в четыре раза дольше. Но… Раньше ему если кто и помогал с ванной, так только Хэнк. И Чарльз данную традицию менять не хотел.
Брин, удостоверившись, что Чарльз тонуть не собирается, зачем-то забрал одежду и тихо вышел…
- …Ну, как тебе?
- А?
Чарльз и сам не заметил, в какой момент расслабился и по-настоящему начал наслаждаться ванной. Оказалось, что за эти несчастные минут пятнадцать-двадцать он успел по-настоящему устать.
- Не стоит. – Ксавьер аккуратно перехватил руку Морганы и забрал мочалку. – Мне приятна ваша забота, но я в состоянии сам справиться. К тому же все это выглядит весьма двусмысленно, а это компрометирует и меня, и вас. И, кстати, касательно этого… Почему-то без одежды я, а такое ощущение, что вы. У вас нет… Другого платья? Менее откровенного? Я привык разговаривать, глядя собеседнику в глаза. Но если сейчас я подниму голову, то увижу точно не… не глаза. А это затруднит беседу. 

- Более чем достаточно того, что знаю я. Дело не в скромности. Уж поверьте, в юности я скромностью не отличался. Но сейчас несколько иная ситуация. Вы – очень красивая женщина. И я в вашей ванной. Положение несколько компрометирующее  само по себе. А уж учитывая то, что ваши планы полностью противоречат всем моим принципам… - Чарльз, тем не менее, мочалку взял. Как ни крути, но помыться ему стоило. Хотя все равно было несколько неуютно… Если точнее, совершенно неуютно. Как ни крути, но Чарльз все же оставался мужчиной, и банальную физиологию никто не отменял.  Хорошо хоть эту самую физиологию за пятнадцать лет он худо-бедно научился контролировать. – Созидание, говорите? – Чарльз недовольно поджал губы. – Созидание по принуждению - фактически насилие.
Хорошо хоть Моргана обеспечила пену, иначе Чарльз бы точно от стыда ушел в самовольную кому. Еще легче стало, когда ведьма сменила наряд.
- Спасибо, так лучше. Включу свою фантазию, и представлю, что это купальник. Кстати, брючные наряды идут вам больше. К тому же, если говорить с чисто мужской точки зрения… Чем больше закрыто, тем больше интереса снимать. Ну, само собой, без крайности. Паранджа – это не сексуально.
Пока Моргана гипнотизировала окно, Чарльз быстро домылся и завозился в поисках полотенца. Которого в итоге так и не нашел. Впрочем, поиски нисколько не мешали ему слушать Моргану.
- Не вам говорить мне о стыде, Моргана. Чувствую ли я стыд за произошедшее? Нет. Вину – да. Я виноват в том, что не смог их остановить. И что вызвал Джин. Но на тот момент я сделал все возможное. – Чарльз прикрыл глаза, - Не пытайтесь меня шантажировать. Люди не идиоты. Шла прямая трансляция. В том числе моего разговора с Хоуп и Пьетро. Поэтому кто и что сделал все уже знают.
На этот раз Чарльз отказываться от помощи не стал – из такой ванной он не смог бы выбраться самостоятельно. Этот слуга был гораздо более обаятельным и внушал большее доверие, нежели Брин. Но Чарльз все равно отнесся к нему с опаской – впрочем, как к любому, подчиняющемуся Моргане.
На одевание много времени не ушло – ему выдали белье, рубаху и штаны. С этим справиться было в разы проще, чем с любимыми костюмами Ксавьера.
- Да. Уже все. Так вот, Моргана… Вы правы в одном. Я не смогу убедить людей в существовании Грехов, так что вина останется на мутантах. Но не на моей школе – Пьетро назвал себя Мстителем, и я не завидую Тони Старку. Но его армия адвокатов непобедима. И я справлюсь. И мутанты справятся. Думаете, люди в первый раз хотят нас уничтожить? Поверьте, мы переживали и худшие времена. Но крайне не советую повторять подобное, потому что… Потому что в этом случае мне придется вспомнить о том, что я и близко не использую весь свой потенциал. И мне придется со всем своим потенциалом идти к Церебро. Ваши Грехи будут в безопасности, конечно. Но пока в головах носителей есть хоть капля мозгового вещества, их не укроет даже ваша магия. Если они, конечно, не будут здесь, на Авалоне. – Чарльз мило улыбнулся и коротко уточнил. – Я проверял. И да, можете воспринимать это как легкую форму шантажа. И из всего нами сказанного следует одно – нам с вами придется договориться. Надеюсь, вы умеете идти на компромиссы.
Чарльз не пытался угрожать. Действительно не пытался. Он просто коротко обрисовал ситуацию и предложил наименее травмоопасный для всех способ решения проблемы. Общей проблемы.
Ксавьер медленно подвел коляску к окну, ухватился за подоконник и подтянулся. Хотелось увидеть ту самую прекрасную погоду, которую так расхваливала Моргана.
Видно, увы, было не очень хорошо, и Чарльз снова опустился в коляску.
- Что касается вашего вопроса… Сначала я действительно испугался и не мог это контролировать. Но потом заметил кое-что важное. Во-первых, Грех не действовал на детей, не достигших половой зрелости, и подростков в самом начале пубертата. Не действовал он и на сумасшедших. Значит, магия Похоти влияла непосредственно на нейро-гуморальную систему. Причем многое зависело и от моего собственного настроения и состояния. То есть пусковой механизм – в моей голове. А дальше было уже проще. Я ведь великолепно разбираюсь в своей собственной голове,  – Чарльз снова улыбнулся, на этот раз уже спокойной и светлой улыбкой. – Похоть – это не более чем похоть. Секс – не более чем секс. Я жил без этого почти пятнадцать лет. Ради моих учеников и команды. Они – моя семья, мои друзья, мои дети. Я живу ради них. И эти чувства, Моргана, гораздо, гораздо сильнее любого физического желания. – Чарльз хитро прищурился, подался вперед и, резко посерьезнев, добавил. – И вы не учли одного факта. Есть человек, в которого я влюблен и которого я люблю. А против этого, как оказалось, даже я бессилен.
Наверное, прозвучало это все несколько… пафосно. Но Чарльз нисколько не кривил душой, когда говорил все эти слова. Он не был уверен, что Моргана поймет, о чем он говорил, но это, в общем-то, были уже не его проблемы.
- Ах да. Спасибо за коляску. И за одежду. И все же я был бы рад услышать ваши планы относительно меня. У меня там в Уэстчестере дети остались. Мне бы к ним поскорее.

Отредактировано Charles Xavier (05-04-2017 01:17)

- Чарльз, ты неправильно понял, судя по всему…
Чарльз беззаботно пожал плечами. Он по-прежнему не лез в голову к Моргане, хотя уже попробовал прочитать мысли местной прислуги. Это получилось без особых проблем, но одно дело – слуги. А другое дело – ведьма, которая старше его самого настолько, что даже прикидывать точную цифру как-то неприлично.
- Судя по вашим словам, я понял все правильно. Нет мира мутантов, мира людей или магов. Есть один общим мир. Один на всех. В нем достаточно и мусора, и грязи, и таких отвратительных вещей, которые в любом веке считались недопустимыми. Только этот мир делаем мы сами. Вы, Моргана, я, мои дети, миллиарды людей и нелюдей. У каждого из них своя собственная правда, цели, мечты, идеалы… И я сомневаюсь, что ваши идеалы, Моргана, такие уж идеальные. – Чарльз хотел было привычке коснуться сенсорного экрана коляски, но та двинулась с места сама. Магия… И вроде с одной стороны было удобно, но с другой вызывало резкое неприятие. Раньше Чарльз не управлял только своими ногами. Теперь он не управлял еще и тем, что заменило ему ноги. – Перекраивание мира приведет к войнам. А любая война – всеобщая деградация. Меня всегда удивляло стремление власть имущих перекраивать мир и делать из него некое «лучшее». Никто из них почему-то не хочет начинать перемены с себя самого.
Когда-то Чарльз тоже был таким. Правда, он не мир хотел переделать, а общество. Все мечтал и мечтал об идеальном балансе, цивилизации, где люди и мутанты могут сосуществовать. Все пытался донести до людей мысль, что эти мечты могут стать реальностью. Он и сейчас мечтал, только несколько скорректировал маршрут. Присмотрелся к себе самому. И начал работать, упорно, скрупулезно, шаг за шагом. Учился быть более терпимым и терпеливым. Учился ставить «надо» выше «хочу», не испытывая при этом отрицательных эмоций. Учился получать удовольствие и быть счастливым в настоящем, потому что без этого оказалось невозможным построить то самое светлое будущее.
Чарльз прекрасно понимал, что вряд ли он доживет до этого самого будущего. Но теперь это его уже не огорчало – рядом с ними были те, кто точно сможет его увидеть.
- Вы не совсем правы. Страшнее всего, когда такая любовь играет в людях слабых. Вам ли не знать, какой ценой достается подобная сила. Мало просто владеть ей – нужно уметь ее удержать. Эмоции и чувства – такие же силы, как ваша магия и моя телепатия. И раз мы с вами, так сказать, профессионалы своего дела… то мы должны быть профессионалами во всем, не так ли? В том числе и отличном понимании того, каким чувствам и когда мы имеем право поддаваться.
Говорить о любви Чарльзу по-настоящему не очень хотелось. Слишком свежи были воспоминания – и до сих пор слишком больно было. Но свой выбор Чарльз уже сделал – «надо» вновь оказалось сильнее, нежели «хочу».
Как и обещала, Моргана решила показать ему Авалон во всей его красе. Было действительно красиво. Настолько, что казалось иллюзией, нежели реальностью. Но, положа руку на сердце, Чарльзу все равно больше нравился его собственный парк.
Потому что в этом саду отчаянно не хватало детского смеха.
- Выпускали вы, а платить будут все… Не очень честно. Какого ответа вы от меня ждете, Моргана? Вы же знаете, что на таких условиях я не соглашусь отдавать Грех. И не потому, что не хочу взваливать «эту ношу» на чужие плечи – Пьетро и Хоуп явно этой ноше были рады. Просто… Разумнее держать «врага» ближе к телу. Ну или по крайней мере безопаснее для окружающих.
Яблоко Чарльз взял, но есть не стал. Не хотелось. Но и выкинуть рука не поднималась – карманов в новой одежде не было. Пришлось держать в руках.
В разговор с друидами Чарльз не вмешивался, хотя, конечно, у него немедленно возникла куча вопросов к этим людям. Но Ксавьер прекрасно понимал, что это не его гости, а Морганы. Причем гости более привилегированные – сам Чарльз все равно ощущал себя пленником. Как клетку не украшай… И, как оказалось, ощущения его не обманывали.
- Я и без вашей подсказки защищал, защищаю и буду защищать своих детей. Даже если весь мир будет против, все равно буду. Ну а что касается вашего… приказа… - голос Чарльза стал гораздо мягче, но по взгляду было видно, что он нисколько не испугался, а просто не хочет провоцировать Моргану. – Посмею вас предупредить, леди Моргана, что я иногда бывают гораздо более упертым, чем обычный баран. Я понимаю, что не могу сказать вам «нет». У вас есть множество рычагов давления, воспользовавшись которыми, вы так или иначе получите мое согласие. Только кому-то из-за этого будет плохо, больно или страшно. А если итог будет один… - Чарльз пожал плечами, показывая, что в подобной ситуации выбора-то по сути и не было. – Но и сказать «да» я вам не могу. Вы же знаете, что если ваш приказ будет идти вразрез с моими принципами или не дай бог затронет кого-то из моих учеников… Я буду сопротивляться до последнего и искать другие пути. Даже если это меня сломает. В любом другом случае… Особенно если это действительно поможет и если иначе будет только хуже… Что ж. Думаю, один раз я как-то смогу пережить. Хотя должен вам признаться - ощущения вот ни разу не приятные.
Чарльз вернул яблоко Моргане, спокойно положил руки на подлокотники коляски.
- Если это все, что вы хотели мне сообщить, могу ли я вернуться домой? Какая разница, где мне ждать вашего приказа? Если помните, вы меня забрали из горящего здания. Джин наверняка с ума сходит от беспокойства, и оставлять ее одну даже ненадолго я не имею права. Она нестабильна, а уж после того, как она подожгла ресторан… Да и при всем моем нейтральном отношении к Кластеру, Уныние – не то, что ей поможет после того, как она пришла в себя. – Чарльз даже думать не хотел о том, что будет, если его станут искать и не найдут. Наверняка решат, что он умер – второй раз за столь короткое время! Перебор. И тогда Джин точно будет винить во всем себя, а ей и так в последнее время досталось. – Если есть еще что-то, то не могли бы вы вернуть меня назад в замок? У вас гости, и у них проблемы. Серьезные, судя по всему. И более важные, нежели разговор со мной.
Чарльз неожиданно почувствовал себя жутко уставшим. Да и голова начала болеть – то ли от слишком сильного аромата цветов, то ли от эмоций и мыслей, которые он был вынужден сдерживать. То ли от того, что управляемая магией коляска двигалась слишком плавно. Но оценить красоты Авалона по достоинству в таком состоянии он в любом случае не мог.