Характерами они с Хилл не сошлись, это было ясно по самой первой встрече и по всем последующим. Эта женщина вызывала приступы изжоги и желание скрываться от нее как можно дальше, а еще попутно хотелось бы не попадаться ей на пути. Но Тони вроде как был директором, начальником и вроде как она должна была ему подчиняться.
Вот это вот самое «вроде как» его и смущало во всем этом. У Хилл были свои связи с правительством и военными, у нее был Фьюри, как школа выживания в сложных условиях, у нее было еще тысяча всяких причин, чтобы тащиться с ним на «Проект-42». Что происходило в Негативной зоне Тони примерно представлял, правда, в документах все выглядело гораздо радужнее, но приказ спущенный сверху не обсуждался, не так ли? (С самого верха, для проверки действий Щ.И.Т., приказ о том, чтобы в Негативную зону была доставлена агент Хилл, с дальнейшим предоставлением отчета от ее проверки).
Это уже была не изжога, что-то гораздо худшее.

Портал в негативную зону они сделали в Башне Мстителей, один из порталов на самом деле, потому что второй и последующие остались у Ричардса, чтобы ему икалось по ночам. Тони мрачно махнул рукой в сторону одного из лифтов, того самого, который без специального кода никуда не поедет и приложил к сканеру свой доступ. Фрайдей, умничка Фрайдей, считала биометрические показатели, карточку доступа и лифт открыл двери.
- Добро пожаловать в Негативную зону, агент Хилл. – Тони усмехнулся и встал в дальнем конце лифта, стараясь дышать ровно и не раздражать ее лишний раз. Ну ладно, кому он врет, попытка отмолчаться у него все равно не удалась. – А я смотрю отдых в СтаркИн вам пошел на пользу, посветлели лицом, приобрели задорный загар и нескольких новых знакомых.
Нет, в файлах по Хилл он не копался, а зря не копался, надо бы поднять всю историю, которая доступна, покопаться, может что интересного найдется. Тони вздохнул, лифт уходил глубоко под землю, где-то в середине пути как раз начинался переход в зону, а на том конце пути их ждал небольшой тамбур, охрана и собственно сама тюрьма.
Штука в том, что заключенных в тюрьме практически не было. Тони потер переносицу и прикрыл глаза. Ладно, с этой ерундой они как-нибудь разберутся, как-нибудь так, чтобы Хилл не уничтожила весь проект на корню. Придется быть очень убедительным и очень красноречивым.
Это он умел.
- Ну, собственно добро пожаловать на «Проект-42», или как вы там между собой ее называете, тюрьма Альфа? Привет парни, знакомьтесь, это агент Хилл, та самая легендарная Мария Хилл, правая рука Ника-почившего-в суе-Фьюри, она будет здесь частенько бывать с проверками, так что ничему не удивляйтесь. – Тони кивнул парням в охране и пошел дальше, в здание, в котором и начиналось все самое интересное.
Нет, внутренне он мог содрогаться, предвкушать, местами даже бояться, но на лице эта борьба чувств никак не отражалась.

Тони заранее знал, предчувствовал, что ничем хорошим эта проверка не кончится. Ну, помимо того, что он вполне сознательно нарушил приказ сверху, так он планировал продолжать в том же духе, если позволит время и место. Тем более, что Проект-42 создан был как раз в этих целях, кого нужно удержат стены и Негативная зона, кого не нужно, выпустят и отправят туда, куда им самое место.
Один из порталов был настроен на школу профессора Ксавьера, потому что детям не место в тюрьме, не зависимо от того, мутанты они или нет. Порталы настраивал Ричардс, Тони конструировал только техническую часть, поэтому, как они включались, с какой частотой, как срабатывали частицы антиматерии, он понятия не имел и главное не имел времени, чтобы во всем этом копаться.

Мария Хилл за спиной ощущалась как глыба льда, такая же давящая, такая же правильная и не сдвигаемая. И от нее также веяло холодом, чтобы эту женщину хотя бы черти растопили, в самом деле. Тони потер кончики пальцев друг об друга, стараясь сохранять максимальное спокойствие и кивнул, в ответ на ее просьбу. Объект сто сорок два, какой-то пирокинетик, был отправлен восвояси сразу после заключения в тюрьму, спасибо Шельме, которая за этим проследила. Мысленно, впору было перечислять все известные молитвы и постараться вспомнить убежище, да хоть в Ваканде, чтобы избежать неизбежного.

- Пройдемте, дорогая, нам сюда. Обратите внимание на цвет стен, говорят холодный металл нынче в моде. Успокаивает, дарит незабываемые эмоции и давит, давит, давит на психику. Великолепное решение, не так ли? – Тони чувствовал себя клоуном на арене, гидом, которые ведет экскурсию в ад и идиотом, потому что вообще ввязался во все это.
И на этот раз он не мог сказать, что его уговорил Хэппи. Не мог. Потому что Щ.И.Т. он забрал добровольно, его никто не принуждал и даже не требовал. Он забрал его, потому что такая организация должна продолжать существование, а еще, потому что у ООН больше прав на Щ.И.Т. чем у США, а значит Тони получает чуть большую свободу действий для Мстителей. Не только территория их собственной страны, не только Аляска, нет. Теперь они могли бы спасать большее количество людей от напастей, вспомнилась та же Заковия, в которой он потерпел сокрушительное поражение. Вспомнились прочие попытки спасать мир.

А за спиной была тишина и она настораживала, заставляла искать в себе силы не ерзать на месте, не дергаться, не стараться заполнить разговорами образовавшуюся паузу. Черт, Тони ненавидел военных, особенно женщин-военных, они вызывали оторопь и их невозможно было понять.

- А что у вас к объекту сто сорок два? Личные счеты? Приязнь? Желаете посомотреть, как устроили? – Тони открыл проход к камерам и замер на пороге, решая для себя, что стоит говорить дальше и стоит ли. Немного не хватало времени, очень не хватало времени и возможности, хотя бы возможности поговорить обо всем на чистоту.
«Насколько ей можно верить?»
«Можно ли ей верить?»
Мария была предана делу, Фьюри и Щ.И.Т., Тони не был ни первым, ни вторым, не был он и олицетворением Щ.И.Т.а, так что от нее можно просить, если преданность заключается где-то внутри.
- Я так полагаю, судя по схеме, объект, который вы ищете, прямо до самого конца, третья камера слева. – Теперь он пропустил ее вперед, камеры были закрыты энергетическими щитами, так что снаружи не просматривались, но Тони знал, наперед знал, что его попросят открыть именно эту, проверить девочку-мутанта, которой там не было. И ему нужно было придумать, что сказать.

От ощущения надвигающейся катастрофы сдавило виски и даже замутило. Тони стоял выпрямившись, в паре шагов от Марии Хилл и ждал, когда в камере откроется дверь, когда выражение лица его спутницы изменится с холодного, пренебрежительного, на удивленное. Ждал он и калейдоскопа эмоций, когда она будет решать, что тут случилось, когда она поймет, что тут случилось.
Он ждал молча, принципиально не нарушая тишину этого места. Нужно сказать, полупустого места. Он холодел изнутри, сжимал в руках телефон до боли, оставляя на ладони отпечаток одного из уголков. И ждал. Где-то в момент осознания, понимания, неприятия, Мария помет что происходит и будет решать, что делать ей. Что ж главное успеть, не так ли?
Одной камеры ей показалось мало, Тони развел руками, раздумывая, если вызвать Марк сюда, в негативную зону, как далеко он продвинется. Как далеко он сможет провести свои металлический штучки на автоматическом управлении? Сможет ли Фрайдей понять концепцию и сам принцип подобного вызова? Мысли о Марке, достижениях, прогрессе отвлекали, переключали внимания с мечущейся женщины на что-то другое. Тони мучительно решал стоит ли говорить ей, стоит ли озвучивать то, что она должна понимать даже лучше его самого. Что им всем тут не место. Не место для детей – тюрьма, не для этого создан проект, не для этого он будет использоваться.
Не время для войны.

Он так четко ощущал этот момент, когда ее посетило осознание. Когда она угадала, кто стоит за всем этим, когда она пораженно замерла. У Тони дрогнули руки, чтобы встряхнуть ее. Рапорт? Рапорт?! Какой к черту рапорт, неужели не понимает, неужели не осознает, что все кончилось. Все, что было ценного в этом проекте, так это его удаленность и невозможность покинуть зону, когда она заперта снаружи.
Тони сцепил зубы и сделал пару глубоких вдохов, решая про себя сложную задачку, сможет ли полагаться на Хилл, и он? Или она все еще кто-то из команды Фьюри?
- Да, они пусты. Какая неожиданность, правда? Детей нет ни в одной из камер, упущение правительства, упущение Щ.И.Т.а, упущение Старка. – Тони говорил ровно, не повышая тона, не выдавая внутренней злости на происходящее, не показывая насколько его бесит проверка, рапорты и прочая ерунда. – Вы же понимаете, Мария, что детям место в школе, дома, с родителями, не здесь?
Он обвел руками узкий коридорчик где они стояли, окинул взглядом комнаты, с кроватями, которые нельзя даже переставить из стороны в сторону.

- Всегда есть кто-то, кто будет против подобного решения. Кто-то, кто не поддержит идею держать мутантов взаперти, в четырех стенах, пока правительство не успокоит свою паранойю. – А голос все-таки подрагивал, и сдерживаемая ярость плескалась в нем, как приливная волна, то с шипением отступала, то накатывала снова. – Если вы думаете, что выйдете отсюда, что у вас получится донести на происходящее здесь, то вы плохо меня знаете.

Тони выпрямился напротив женщины, которую, по большей части уважал и покачал головой. Лазеры, сканеры, клетки, все в этом месте говорило о том, что попасть сюда легче чем выбраться. И он не намерен был рисковать своим положением, организацией, своими людьми, пусть их было не так много, в обмен на свободу Хилл. Нет.
- Думаю, время пришло. Время выбирать, что вы думаете по поводу решения правительства. И думаете ли вы что-то сами, дорогая. – Тони улыбнулся и развел руками, показывая, что он безоружен, что у него добрые намерения, и нажимая пару клавиш в телефоне, активируя протокол «Молчание» в тюрьме. – Ваша сторона всегда правая, всегда верная, всегда там, где есть приказы. Так вот, сейчас у вас неверный приказ, что вы будете делать, агент Хилл? Запись больше не ведется, мы здесь одни, о, я уверен, что мысленно вы выпотрошили меня и оставили здесь, направляясь бегом к лифтам. Но какая жалость, без меня вы и шагу здесь не ступите, впрочем, попытайтесь, я и из камеры с удовольствием посмотрю на происходящее.

Тони отступил на шаг, видя, буквально кожей ощущая, что Мария сейчас взорвется. Этого он и ждал, добивался, в какой-то мере, ему нужен был именно взрыв, когда эмоции пересилят, когда она, наконец, покажет истинное я. Не металлическую оболочку брони из вышколенного военного и забитой женщины, а внутреннее, горячее, спорное, нужное. Тони давил на кнопки, понимая, что делает не верно, не в той последовательности, но ему нужна была не холодная логика, а человек, который понимает, что тюрьма создана для преступников.
Не для детей.

А ведь она говорила правильные вещи, те от которых внутри что-то ломалось. Что-то хрупкое, невесомое, что Тони предпочитал игнорировать в себе как факт. Она говорила о среднем возрасте, а он вспоминал девочку, которая могла проходить сквозь стены, как будто она была призраком или фантомом. Он вспоминал школу профессора Ксавьера, долгую прогулку в парке и ощущение от замерзших ног, парнишку, который сливался со стенами, так что их было не видно и летающего хомяка. Все эти забавные моменты, все, что было дорого: тишина, спокойствие, уверенность в будущем.
Что останется у них?
Что останется от школы, если оттуда заберут детей? Что получится с теми, кто будет биться до последнего за собственную свободу и следующий шаг?
Она говорила правильные вещи, но Тони уже давно не был правильным человеком. Он слушал, кивал но предпочитал собственное мнение чужим приказам. Бравада кончилась, потому что больше не чем было бравировать. Сегодня или сейчас, он был сильнее, он был прав.
И это ощущение правоты давало ему силу не отступать от задуманного. Поздно было бежать, закрывая двери и оставляя Марию позади, поздно было думать, что можно иначе, что можно по-другому, что можно как-то вывернуть вс. Эту ситуацию себе на пользу. Поздно.
Он уже начал.

- Агент Хилл, если вы думаете, что я не читал рапортов от вас и от других агентов, смею вас заверить, вы ошибаетесь. У меня было много времени на то, чтобы все обдумать, обсудить с самим собой и прийти к мнению, что текущее положение вещей меня не устраивает. Меня, как мстителя, как директора Щ.И.Т.а, так и простого, самого обычного человека. – Тони было некуда отступать, у него не было запасного плана на случай ее несогласия, у него не было слов, для того чтобы она с ним согласилась. Поэтому он был спокоен, момент падения в пропасть уже был, дальше будет легче, он уже разбился и мертв, дальше не за что бояться. – И как вы понимаете, наш чудный карточный домик держится на доверии, смешно, не правда ли. Вам, как военному человеку, это совершенно не понятно, как можно нарушать приказы, как можно вот это вот все.

Он кивнул в сторону коридора с открытыми дверями. Нет, на самом деле здесь были заключенные, здесь они были даже не в единичном варианте, но здесь не было тех, кто не был бы преступником. Здесь не был выполнен приказ правительства об аресте всех и Тони очень надеялся на то, что Мария Хилл поймет его точку зрения. Жаль, конечно, что он не был обладателем повязки на глазу и самоуверенности «уровня бог», но у него были свои козыри в рукавах.

- Да, я не парень в кожаном плаще, с повязкой на глазу, говорящий вам, как нужно жить. Я даже не директор мечты, о чем мы, господи, ненавижу все эти планерки и собрания. Но, кем бы вы меня не считали, я не самый плохой вариант, для управления всем этим. И пока я здесь, пока мы с вами здесь, давайте разберем вам рапорт заранее. Можно по буквам, можно построчно. – Тони вздохнул. – Но вы не укажете в своем отчете ничего из того, что может повлиять на работу организации. Ни строчки, агент Хилл.

Он подался вперед, стараясь дышать ровно, стараясь не злиться на ее упрямство. Он же встречался с ней ранее, он уже знал с кем имеет дело, не мог не знать. Тони сцепил руки за спиной и выпрямился, нет-нет, сейчас нужно держать себя в руках, сейчас нужно удержаться от того, чтобы высказать все, что накипело.

- Ложь? Мне не придется ее даже выдумывать, если честно, схоронить вас здесь было бы очень легко, инсценировать побег заключенных, а некоторые из них действительно опасны, отпеть вас на панихиде, Мария, было бы просто. Но что важнее, вы нужны мне на посту заместителя, агент Хилл, ваша верность идеалам и принципы не позволят предать Щ.И.Т. и это на данный момент все, в чем я могу быть уверен. И это все, что мне необходимо от вас. – Руки свело от напряжения, пока он пытался подобрать слова, не для того чтобы убедить, для того чтобы показать картинку в целом.

Тони никогда не отличался излишней дипломатичностью, на деле, у него вообще выходило отвратительно, потому он предпочел бы пару драк и каток поверх брони, но не этот глупый разговор, где у каждого свое мнение.

Мир не рушился, не трещал по швам, мир даже не качался, хотя его основы тряслись под гнетом эмоций. Тони стоял выпрямившись, ожидая взрыва, срыва, ожидая, когда до нее дойдет, что иначе не будет. Что эта организация иначе не сработает. Он ждал выстрела в упор, гневных речей, новых доказательств своей неправоты, он ждал чего угодно, но не тихого, уверенного голоса, говорящего о том, что, возможно, он прав.
Он привык, давно уже привык, что самые сложные решения всегда принимаются им в одиночку, что самые сложные пути он проходит один, вынеся из своих ошибок бесценны, мучительный и болезненный опыт, Тони не поступал иначе. Не пытался доказывать с пеной у рта, просить, требовать, он делал так, как считал нужным и услышав «нас» от человека, который его презирал (а он полагал, что их первая, но не последняя встреча все-тки нанесла непоправимый урон для его репутации) он не ожидал.

Он вздрогнул и еле заметно выдохнул. Одна из важнейших битв, основная, так при которой необходимо держать оборону до последнего, оказалась выиграна без усилий. Без мучительного подбора слов, без попыток оправдать правильное решение неправильными словами и это было дико, это вышибало дух напрочь. Как будто существовала параллельная вселенная, в которую он провалился.

- Агент Хилл, кем бы вы меня не считали, что бы вы обо мне не читали, я не убийца. – Тони пожал плечами. – Отнимать жизни не мое призвание. Я, скажем так, Прометей, который вечно несет огонь на землю и вечно влипает в неприятности. Это если говорить образно о том, что можно увидеть в моих мотивах. Но на самом деле я инженер, гений по технической части и на данный момент, по несчастливому стечению обстоятельств, ваш руководитель. Я вам искренне сочувствую, когда думаю о том, сколько всего необходимо будет исправить, но ничем не могу помочь. Система разваливается и то, что ее удерживает сейчас, это только сила воли и желание сотрудников ее удержать.

Тони переступил с ноги на ногу, решая, стоит ли отключить протокол, стоит ли вывести тюрьму из режима «сейф» в обычный режим? Готов ли он продолжать разговор о Щ.И.Т.е с тем человеком, который, возможно, придет после него, когда (а он был уверен, что это именно когда) система все-таки рухнет и всплывет правда о происходящем. И не важно чья правда тут будет первой – правительственная или правовая, не важно кто будет тащить его на костер, «свои» или же правительство. То, что его потащат – это факт.

И сейчас ем предстояло решить, кого он будет прикрывать и будет ли. Мария выглядела собранной, решительной, напряженной, наверное, и сам он выглядел точно так же. Напряжение не ушло, ее «мы» что-то сломало в мировосприятии и Тони пока не знал, как починить это обратно. Ее «мы» делало его уязвимей на порядок. Потому что «я» защищать было легче.

Он сделал глубокий вдох.

- Фрайдей, отключить протокол «Молчание», запустить видеоролик «Стандарт». – Тони хмыкнул и махнул рукой в сторону выхода. - Думаю некоторые детали нашего разговора должны оставаться только в нашей с вами памяти, поэтому, записи с камер сейчас будут показывать нашу красочную прогулку, а мы с вами обсудим, что именно я должен вам предоставить: документы, счета, списки.

«Я, как и вы, дорожу Щ.И.Т.ом», - хотелось ему дополнить собственную суховатую речь. Но в голове, вместо нужных слов, уже появились графики, списки дел, ненужная ерунда, которая сбивала с откровенности, настраивала на другие темы разговоров.

- Я бы хотел, чтобы мы выбрались. – И вот это звучное «мы» его самого испугало, потому что иначе он уже не сможет. Либо все вместе, либо никто. Тони покачал головой и улыбнулся, впервые по-настоящему, искренне, и кому, Марии Хилл. Кто бы рассказал, не поверил бы. – Всегда остается пиратская удача и сомнительные таланты дипломатии, для того, чтобы выжить.