Она видела все и даже больше, кто-то из них следовал ее приказам неукоснительно, а кто-то лихо шёл против, но испытывал при этом муки совести. Хотя тут скорее страх, который вскипал в крови, при одной только мысли, что может сделать эта ведьма. Ведь от неё могла поступить физическая расправа, но самое ужасное для некоторых - это если она учинит моральный суд. Ведьма же стояла у себя в комнате, после тяжёлого разговора с Чарльзом Ксавьером, которого она отпустила домой к своим детям. Он был упёртым, самонадеянным, но она была ни чуть не лучше. Моргана точно знала, чего она хочет и всегда это получала. Ле Фей вернулась в свои покои, обговаривая ситуацию с двумя друидами, они высказали свои опасения относительно открывающихся порталов и Волшебной страны, которая сейчас выходила из-под контроля. Да и сама Моргана это ощущала, когда ее верные подданые внезапно проявляли слишком бурную активность, которой не должно было быть. Для них она оставалась Дану - великой матерью. Впрочем, именно сейчас это все не имело значения, никакого. Совершенно.
Моргана стояла возле окна, глядя в тёмную ночь, подсвечиваемую звёздами и хрупким контуром молодого месяца. Ее мысли были далеко от Авалона, она сейчас была в одной комнате с одним из ее грехов, который укачивал рыжую девчонку. Спасибо великая матерь, что эта своенравная мутантка все же добрее, чем она, и не дала Унынию погибнуть в ее карающем огне. Моргана знала, каким убийственным может быть пламя, знала, как оно может влиять на твой разум, и не хотела бы испытать на себе ещё раз его последствия. Чарли... он был так ласков с рыжей бестией, что проникала в его разум, растаскивая беспардонно на куски, даже она - волшебница - не позволила себе такой бестактности. Впрочем, Моргана и относилась к Фантомексу совсем иначе, нежели это дитя, от которого веяло сестринской ревностью и желание защитить во чтобы то ни стало.
Грех же не лечил своего носителя, он лишь ещё больше тянул из него силы, постепенно лишая и воли, и рассудка. И Ле Фей понимала причину, с одной стороны это плохо, а с другой стороны грех мог ввести носителя в кому, тем самым сохранив его жизнь, до прихода хозяйки. А Моргана же хотела забрать его себе, отпустить Чарли, лишь бы не мучить его больше, не видеть страдание в глубине этих пронзительных голубых глаз. Но не стала этого делать, самый простой мирской эгоизм взял над ней верх - отпустить просто так этого мужчину она не хочет, и не будет. Даже если он женится, обзаведётся потомством, Моргана точно знает, даже если он будет стоять на коленях перед своей единственной и любимой женой, то одного движения именно ее ресниц хватит, чтобы свести на нет всю эту иллюзию идеальной жизни. И не потому что она ведьма, а потому что нить слишком крепкой стала.
- Позовите Кэролайн, - глухо произнесла ведьма, не поворачиваясь к служанке. Через пару минут дверь в покои волшебницы отворилась и на пороге показалась ее дочь, что держала себя царственно, но с явным раболепием в отношении матери.
- Мама, ты звала? - Кэр стояла чуть поодаль, и Ле Фей плавно повернулась к ней. Девушка удивилась тому, что увидела, но как и всегда - держала лицо. - Все хорошо, мама?
- Кэри, приведи мне Уныние, прошу. Моя магия истощается, и скоро я не смогу им помочь, только они мне. Он нужен мне, - глухо закончила ведьма, вкладывая в эту фразу достаточно много, чтобы дочь поняла всю сложность предстоящего действия. Как только Кэролайн согласно кивнула и вышла за дверь, Моргана приказала развести в камине жаркий огонь; завесить все окна, кроме одного, плотной тканью. Стол отодвинули к дальней стене, поместив посередине просторного помещения большой матрас, который тут же укрыли простынями, забросали подушками, мягкими одеялами, и подвесили сверху на четырёх тонких веревках лёгкие занавеси, сродни балдахину. Вокруг каменной ванны Моргана выстроила тяжёлые большие свечи лавандового цвета, которые состояли как раз таки отчасти из сока пахучего растения. Ле Фей знала, что как бы Кластер не хорохорился, если он не обратится к ней, то может умереть, а это не надо никому.

...- Какого черта ты не брал трубку? - Она орет на него так, будто ей 19, а он ее парень, который не забрал из клуба. Впрочем, он и правда не забрал ее, вот только из ресторана. Моргана стоит под дождём, в той форме, которая привычна им обоим. По её волосам стекают капли воды, попадая за шиворот кожаной куртки. Яркое и сверкающее платье почти вульгарно, совершенно не скрывает длинные ноги в бежевых чулках, и визуально увеличивает грудь до хорошей тройки. Ле Фей, как обиженная девочка, смотрит со злостью, с пьяной придурью на этого высокого и упёртого мужлана, который хватает ее поперёк тела, буквально закидывая к себе на плечо, и что-то отчаянно бормочет на французском, кажется, он ее проклинает и желает гореть в Аду. Но ведь она уже там, глупенький!.. В тот день она впервые увидела, как штормит ее магию. В тот день она попыталась понять, сможет ли жить вообще без магии. Пока не удавалось даже пройти пары метров..

... за окном полыхнула молния, предвещающая скорую грозу, что сможет объять весь Авалон и ближайшие острова к нему. Моргана не отворачивалась от окна, в ожидании. За ее спиной раздался тихий шелест юбок Кэролайн, едва слышным голосом девушка произнесла:
- Мама, он тут.
- Спасибо, Кэролайн, ты можешь идти, - она стояла на своём месте, прямая, натянутая, как струна, ни тени прежней и вальяжной ведьмы. Как только двери закрылись, Моргана крутанулась на месте, буквально в одно мгновение достигая Кластера. Он стоял перед ней - обожженный, как снаружи, так и изнутри. Длинное платье обвилось вокруг щиколоток женщины, словно тени облизнули белоснежные ноги, кутая их в свой горячий плен. Перед Унынием стояла она - Моргана Ле Фей, не та вздорная девочка, которой она иногда была, а ведьма. Она взмахнула рукой, и нежная ладонь с такими аккуратными длинными пальцами коснулась щеки Чарли Кластера, да так, что его голова метнулась в сторону.

- Как ты посмел?! Как тебе совести хватило? - Она не повысила голоса, скорее понизила его до змеиного шипения, едва сдерживая рвущуюся наружу ярость, безудержный гнев. - Ты мог погибнуть, ты это понимаешь? Я не хочу слушать никаких оправданий, у тебя не было приказа спасать Джин Грей... У тебя или совсем отключился инстинкт самосохранения или эта девчонка слишком сильно на тебя повлияла, - Моргана шумно выдохнула сквозь зубы, но поняв, что как бы она ни старалась, но страх за его жизнь выше, чем ярость, оказалась чуть ближе, чем должна была. Кончиками пальцев она вела по обожженным щекам и скулам, обрисовывая каждый сантиметр поражённой кожи.
- Мальчик мой хороший, ну, зачем же ты туда полез, без тебя бы справились. Погибли бы только те, кто должен. Твои братья и сестра выжили бы, не дала бы я их в обиду никому. А тебя вот дала, по глупости своей,  - Моргана обняла лицо Чарли ладонями и оставила легчайший поцелуй на его щеках. - Убью тебя в следующий раз, если ещё так поступишь. Клянусь богиней, убью. Даже бровью не поведу, - пробормотала ведьма, опуская руки. Она отошла от мужчины, и ей в какой-то миг показалось, что он протянул к ней руку, но быстро опустил, и лишь лёгкое дуновение ветерка говорило о каких-то действиях.

- Прошу тебя, сними одежду. Белье можешь оставить, я не настолько ужасна, - ее тон не был мягким или нежным, как минуту назад. Ле Фей была сдержана и спокойна, но дрожание пальцев выдавало ее с головой. - Залезай сюда, - она показала пальцем на большую каменную ванную, от которой поднимался лёгкий пар и аромат лаванды. Сама Марго сидела на ее бортике, водя ладонью по прозрачной глади воды, и смотрела в окно, где вновь сверкнула молния, а воздух наполнился озоном - предвестником бури. Женщина не смотрела на Кластера, тихо нашептывая слова заклинания, наблюдая за тем, как вода под ее руками становится сначала серебристой, а затем вновь прозрачной. Моргана вытащила из источника максимум силы, взамен отдав свою. Брюнетка прикрыла глаза, восстанавливая дыхание и обратилась к Чарли:
- Прошу, это не причинит боли. Не спорь хотя бы раз, а сделай просто так, как я прошу. Это же для тебя, Чарли! - Она повышает голос, раздражаясь, вскакивает со своего места, и почти теряет равновесие, но вовремя цепляется пальцами за каменистый край. Перед глазами все поплыло, но Ле Фей не привыкла вызывать жалость. - Пожалуйста, я хочу помочь.

Он выполняет каждое свое движение не потому, что хочет по-настоящему этого, а потому что вбил себе в голову, что должен это делать. Она пытается бороться с этим, но не может. Ни один другой Грех не ведет себя подобным образом, все приняли свой дар, вобрали в себя его, срослись с ним, и лишь он, Фантомекс, считает, что он служит ей. Эта борьба идет уже не первый месяц, и каждый раз оба срываются в неизвестные пучины, которые ломают и раздражают. Моргана не говорит вслух о многом, потому что не считает необходимым посвящать в свои чувства и эмоции кого бы то ни было. Сейчас она слаба, об этом не знает никто. Поддерживает себя лишь честным словом, да некоторыми артефактами. Женщина освобождается из объятий мужчины, читает в его мыслях то, чего бы хотела сама, но не может. Она едва заметно ведет плечами, отворачиваясь в сторону, не может она смотреть в глаза Кластеру, ну, не может.

- Это кто тут еще маленькая, - фырчит, как кошка, сверкает глазами, на мгновение, позволяя себе улыбку, которая тут же освещает все лицо мягким светом. А за окном лютует непогода, совсем, как внутри у ведьмы, которая вновь и вновь скрывает свои эмоции, но этот мальчишка знает ее наизусть, как это вообще возможно? Никому не удавалось вот так сразу, вот так быстро. Сама виновата, пошла на сделку с Грехом, отдала все, что могла отдать, теперь будет пожинать плоды такого сотрудничества. Ле Фей не замечает, как ходит взад-вперед подле купели, обнимает себя руками, а затем не выдерживает, садится на бортик, едва упираясь рукой. Моргана словно в забытье, она частенько выпадает из реальности, сидя здесь у себя. Она завидует даже своим Грехам, завидует тому, с какой легкостью они идут по жизни, творят, что хотят, в своем желании угодить себе и ей. А она…не может. Задумчиво рассматривает бурю, которая вот прямо здесь, капли дождя почти касаются купели, ведьма протягивает ладонь, ловит пару капель, которые тут же исчезают.

- Когда же ты все поймешь, наконец-то, мой мальчик, - тихо шепчет одними губами, даже не уверена, что произнесла вслух эти слова. А Чарли тем временем уже поднимается из воды, излеченный, пришедший в себя, как тантал, возвышается над ней, и Моргана не отказывает себе в чисто эстетическом удовольствие, чтобы с коварной ухмылкой оглядеть это совершенное тело с ног до головы, проследить за линией рельефных мышц, чуть вздувшихся синих ниток вен, и взъерошенных светлых волос. Этот сукин сын так похож на того, кто был в ее жизни когда-то. Вел себя также, говорил также, вот только он был ее братом. Артур. Едва заметно встряхивает волосами, чтобы убрать очередное наваждение, непрошеное, ненужное, которое отдает болью в груди. Это было много веков назад, превратилось в итоге в обычную легенду, которую знает каждый, в той или иной интерпретации, но неизменно везде она – главная злодейка. Ох, знали бы они, кто тут на самом деле был злодеем.
- Quel garçon poli, **- ведьма протягивает полотенце, которое лежит рядом с ней, и не отводит взгляда, смотрит все также дерзко и вызывающе, как она любит. У Морганы вообще много любимых взглядом, никуда от них не деться. А Кластер в своей голове снова к старому возвращается, чем невероятно выбешивает ведьму в считанные мгновения. Она едва ли не рычит от злости, уходит в глубину комнаты, не обращая внимания на Чарли, который уже выбрался из купели, ступая босыми ногами по холодному полу. Моргана возвращается с мужским халатом, выполненного, в турецком стиле, и молча накидывает его на плечи Унынию:
- А то не дай богиня, еще заболеешь, какие тебе тогда задания? – Ведьма буквально вырывает из его рук бокал с вином, осушивая его залпом, недовольно морщиться. Затем все проходит назад к бару, откуда извлекает бутылку бурбона – то что надо в такой отвратный день – и наполняет граненый стакан на половину. Моргана Ле Фей совсем не по-девичьи плюхается в огромное кресло, в котором буквально утопает, в камине тут же разгорается яркое пламя, быстро согревающее всю комнату. По мановению руки ведьмы, окна закрываются плотными шторами, теперь гроза кажется где-то совсем далеко, в другом мире, вне этой комнаты.

Она покачивает бокалом бурбона в одной руке, затем подзывает к себе бутылку и еще один бокал, наливает Чарли и протягивает:
- Для начала пей это. Никакого вина в моей комнате сегодня не будет. Нам есть за что выпить. Ты же успешно выполнил миссию, так что надо это отметить! – Она щерится, даже не улыбается, а именно щерится, как хищница, и так и капает ядом. Хотела бы себя контролировать, но не может. Как можно контролировать, когда ты, как юла крутишься, вьешься, а тебе талдычат одно и то же, и никакие аргументы или поступки ничего не решают и не изменяют. Хочется взвыть от такой безнадеги, но опять же нельзя. Черт возьми, да она же могущественная ведьма, ей все можно! Марго закатывает глаза, вцепившись в бокал так сильно, что тот едва не хрустнул под натиском тонких пальцев, но это не спасает ведьму, когда она рывком поднимается из кресла, оказываясь, нос к носу с Чарли, который уже опустился в кресло напротив. Она нависает над ним, смотрит прямо в глаза, и в них постепенно разгорается дикое пламя.
- Почему все сами решают, что им делать, а ты ждешь приказов? Что это вообще за хрень, а, Чарли? – Ее бровь изгибается, ведьма подается вперед еще чуть ближе, упираясь ладонями в деревянные подлокотники кресла. Кончик носа ведет по гладкой коже, даже и не заметно, что буквально недавно тут был сплошной ожог от пламя Феникса. – Чего ты сам хочешь, ну-ка, расскажи мне? Или мне приказать, чтобы ты говорил? Меня бесит! – Ведьма шипит это на ухо мужчине, и тут же выпрямляется в полный рост, пригубляя бурбон. – Бесит, что ты вечно думаешь, будто бы ты мое оружие или еще что-то в этом духе. Сколько мне можно тебе доказывать, что это не так? Как долго я буду тебе доказывать, что это все не так? – Она оседает на пол, кладет голову ему на колени, прячется в них, чтобы не показывать свое лицо, ненавидит, когда все так сложно. Женщина усаживается на ковер, ближе к огню, прикрывает глаза, наслаждаясь этим теплом, не замечает, как платье съезжает до середины бедра, и причудливые тени тут же выстраиваются в ряд на алебастровой коже. Ведьма не хочет больше ничего говорить, она хочет послать все к черту, это ощущение беспомощности, когда у тебя отбирают магию, когда ты не можешь быть той, кем хочется на самом деле. Моргана задает вопросы Кластеру, чего он хочет, и все такое, но при этом сама не знает, что на них отвечать, да и откуда ей? Столько веков прошло, пора бы уже остепениться, осесть и прекратить пытаться захватить мир, просто наслаждаться собственной красотой и могуществом. Но красота и ум – это все, что у нее скоро останется. Это все, что у нее будет.

Рывком поднимается с места, допивает свой бурбон, и внимательно смотрит на Кластера:
- Пойдем, прогуляемся по замку. Ты тут еще не был, заодно подумаешь, что тебе надо и чего ты хочешь, - она тянет его за руку, заставляет подняться с места, захватывает бутылку, идет спиной к дверям, которые тут же открываются, и продолжает держать Чарли за ладонь, крепко ее сжимая. Ле Фей ведет себя, как сумасшедшая, но какая разница, если так и есть? Рядом с Унынием всегда опаснее всего, даже рядом с Похотью не так страшно, как рядом с этим Грехом. Он пробуждает в тебе самые опасные мысли, самые тяжелые думы возникают в твоей голове, даже если ты в состоянии управлять этим грехом. Стоит тебе только отпустить поводья, как ты погружаешься в эту мрачную пучину с головой, злишься, потом плачешь, потом уходишь в себя – этот грех порождает слабость. А она не умеет быть слабой, ненавидит практически до тошноты, именно поэтому и пытается отвлечь себя скандалами, глупыми выходками и безумными словами. И вспоминает первую реакцию Кластера на ее истинный облик.
- А ты помнишь, когда впервые увидел меня? Настоящую, - они идут по пустынному коридору, где через каждые пять метров огромные не застекленные окна, сквозь которые стремится проникнуть дождь и ветер, но не могут, сдерживаемые заклинанием, которым окружен весь замок.

* - Зараза
** - Какой вежливый мальчик

Этот человек невыносим, он для неё, как одна сплошная головоломка, практически вызов. Чарли не человек в привычном смысле этого слова, он соткан, создан из кого-то, чего-то другого, его ЕВА - это что-то из области невозможного, и сам Кластер - невозможный. Он представляется тысячью и одним именем, хочет доказать окружающим, что он - француз, но на самом деле самый натуральный англичанин, и Моргана может поспорить, что там даже больше ирландского, чем ему кажется, или чем он может догадываться. А ещё у него глаза, как у Артура, и скулы, и цвет волос, и то, как он смотрит на неё, когда думает, что Ле Фей не видит. Это сумасшедший дом, но ведьма не жалеет о том, что выпустила грехи тогда, что связалась сама лично с этим наемником, и теперь злиться, плачет, впадает в истерику, ведёт себя, как натуральная баба. Да, она и есть баба, сумасшедшая, красивая, такая, что и в избу, и в огонь, и на коне. Вот только не может к простым страстям смертным, хотя, врет, конечно, может, просто сама себе рамки и правила устанавливает.

Что в конце концов, мешает ей плюнуть на все, вытащить этот грех у Чарли, и уехать на острова, где они были совсем недавно?.. Да, ничего, кроме осознания того факта, что она боится, что как только заберёт этот грех, то Кластер исчезнет, скажет, спасибо, что дескать, выебала мне мозг, я ушёл.
И вот тут, хоть что делай, хоть белугой вой, ничего не поможет, только если решишься забыть все к чертовой матери, и вновь упасть в пучину тех, других, совершенно неадекватных чувств. Но не хочет, нет-нет, ни за что хочет. Поэтому так сжимает его пальцы, чувствуя, как бешено стучит в груди сердце, его Грех опасно рядом к ней, он обволакивает ведьму, подавляет ее, прижимает к стене каменной, и Ле Фей на мгновение забывает о том, каково это - дышать. Потому что она сотни раз пыталась объяснить этому мужчине, что Грех – это не ее вина, что они сами выбирают себе носителя, что она – лишь помогает ем выбраться, а дальше… Дальше, да, она управляет ими. Внушает то, что хочет, или, наоборот, предоставляет полную свободу действий, она их мать, а они ее дети, они ее одна большая любовь, а кто-то возможно и разочарование, но только не этот мальчик. Рядом с ним в пору ощущать себя робкой девочкой из старшей школы, у которой коленки превращаются в желе, когда он смотрит вот так, нависает скалой, когда ты читаешь в его мыслях о том, чего он на самом деле хочет, даже не того, что произносят его постыдно пухлые губы, вообще, стоит запретить быть таким.

- Ты еще сады не видел, - не говорит, а выдыхает, даже не смотрит на Кластера, отводит взгляд упорно, потому что не может видеть эти пронзительные глаза. Однажды, один из ее грехов спросит, какого черта она нашла в этом Кластере, и сам же ответит на этот вопрос – глаза. Предательски прекрасные, до такой степени, что хочется их вырвать и выбросить, оставить навсегда слепым, а от того беспомощным, чтобы точно привязать к себе навсегда. Дура, вот, честное слово дура. Моргана от досады на саму себя чуть ли не стонет, но лишь с силой прикусывает губу, стараясь контролировать свои мысли, свои эмоции, это становится все сложнее. Он так близко, обжигает дыханием ее лицо, Уныние проникает глубоко в ее мысли, в ее сердце. И эти заломы пальцев, и воздуха, постоянно не хватает воздуха. Моргана едва справляется с приступом ярости, комом, застрявшим в горле. Брюнетка делает глубокий вдох и медленно выдыхает, пытается справиться с этими эмоциями, как с волной тошнотворных позывов, и вроде бы даже получается, если бы не этот оглушающий аромат тела Кластера, амбра и мускус, откуда, почему? Он же был в ее ванной, она наполнена лавандой, но нет. Этот запах все затмевает, и волшебница постепенно теряется в пространстве, ее силы на исходе, она даже не сопротивляется, когда пальцы Жана-Филиппа схватывают ее за плечи, оставляя синяки на белой коже, причиняя невероятную боль. И в глазах Морганы лишь намёк на желание следовать за этими словами, но уже через секунду все заканчивается. Она не успевает ответить так, чтобы он понял правильно, чтобы услышал, как она пытается докричаться до него. Поразительно, как единственный человек, смертный, в состоянии тебя понять, поймать твою мысль, но он дал себе установку – просто слушаться, ну, что же. Она покажет ему, каково это – слушать ее, каково это постоянно твердить, что ты оружие, что ты ее вещь, верный пес.
Фантомекс берет себя в руки, и это вызывает несравненные эмоции, и Ле Фей будет мстить за эту слабость в ее теле и духе.
- Хорошо, как скажешь, - улыбается мягко, почти не врет в своих эмоциях, переплетает их пальцы, и не закончив намечавшуюся прогулку по замку и территории Авалона, уводит назад в свою спальню. Они не говорят по пути назад, Моргана делает вид, что все в порядке, а разве может быть что-то иначе, лишь на подходе к спальне, возле самых дверей, что широко распахнуты, маня теплом разожженного камина, Ведьма жмет по тормозам, отталкивает от себя Кластера, буквально задыхаясь. Ее скручивает по пополам, неимоверно трясет, а перед глазами мелькают картинки.
Обладать зрением – это не только видеть настоящее и то, что происходит вокруг, но и получать от богини видения будущего. Моргана была бы рада не видеть этого, забыть об этом тут же, но не может. Смерть коснулась ее лица своей ладонью, нарисовала узоры на запястьях, перекрыла кислород. Ле Фей уже все знает, она не имеет права ничего говорить. Потому что еще не ясно – кто именно.

Смотрит в упор на Чарли, который уже прошел в комнату, стоит возле камина, упираясь локтем в каменную стену. Свет от пламени выхватывает крепкую фигуру Фантомекса, рисуя причудливые тени на рельефном торсе. Моргана заходит в комнату, шелестя полами платья, она мягко обхватывает Кластера руками за талию, что змеями скользят по гладкой коже; ее губы касаются его плеча, скрытого под халатом. Ведьма заставляет развернуться Чарли, который опустошен и печален, ну, что же, это только начало.
- Чарли-Чарли, ты такой… - она не словно не может подобрать слова, медленно опускает руки, делает несколько шагов назад, упираясь ягодицами прямо в дубовый стол, находит рукой кубок с вином, и тут же подносит к губам, делая внушительный глоток, - послушный. Подойди ко мне, ну, же. Не в первый же раз, - она улыбается, обнажая белые зубы в ласковой, как ей кажется, улыбке. Кластер идет, хмурится, но идет, полы его халата развеваются, словно у знатного падишаха, замирает напротив, вплотную, как она и хотела. Ведьма просовывает большие пальцы за пояс его брюк, поднимается с места, оказываясь лицом к лицу. Ее дыхание наполнено ароматом вина и меда, ее глаза блестят совершенно бесстыдно, а на губах улыбка Мона Лизы.
И ровно в этот момент на пороге появляется Кэролайн, ее дочь, опора и надежда. Маленькая сука, которая так сильно похожа на нее, когда Ле Фей только явилась по душу Кластера. Они уже встречались эти двое, и Марго, конечно, видела, как на него смотрит эта девчонка, с душой старухи. Хотя, не сама ли она такая же?.. Красивая внешне, идеал практически, пленительница сердец, а внутри вся гнилая, пустая и мерзкая, о нее только руки марать, а ведь никто этого так и не понял, почти никто.
В ее руке, что покоится на груди Чарли, появляется из ниоткуда, окутанная фиолетовой дымкой сигарета, та самая, что поддерживает ее эмоции и контроль над ними, который сейчас просто необходим. Моргана обнимает Кластера за шею второй рукой, чуть приподнимается на цыпочках, выдыхает дым прямо в его приоткрытый рот и улыбается, как безумная.
- Привет, Кэр, пройди к кровати, убери подушки, - ее дочь послушная. Она двигается в замедленном темпе, словно идет в толще воды, и этому всему виной Кластер, который никак не может принять свою силу. Ничего, сейчас она его научит этому. Почти с каждым Грехом Моргана была вместе, направляла и учила. Хоуп приняла его сразу, не раздумывая, Ксавьер до сих пор сопротивляется, остальные быстро покидали своих носителей, а вот с Чарли все было гораздо интереснее, он принимал его потому что думал, что так хочет только она. Но сейчас, сегодня, Ле Фей заставит его сделать так, потому что он сам этого хочет, и, если для этого придется пожертвовать не только дочерью, но и собственной гордостью – да, пожалуйста.
Моргана облизывает нетерпеливо губы, вновь затягивается, и Фантомекс забирает ее сигарету.
- Все сделано, что-то еще?..
- Чарли, как ты думаешь, нам нужно что-то еще? – Она смотрит в его блядские голубые глаза, и они ее бесят. –  Ты знаком с Кэролайн, нет?..- Моргана держит Чарли двумя пальцами за подбородок, - Посмотри, какая она красивая, похожа на меня, не так ли?..
- Тш-ш-ш-ш, Кэролайн, тебя я сейчас не спрашиваю, - Моргана прищуривается, чуть покачивая головой, здесь в игру играют только двое, и это явно не ее дочь. Ле Фей отталкивается от стола, заставляя Фантомекса сделать еще один шаг назад, и еще один. Почти наступает на него, вновь облизывает пересохшие губы, и проговоривает, как бы между прочим:
- Знаешь, раз уж ты такой послушный мне, то иди и трахни ее. Мы ведь все знаем, кто и чего хочет.
Как ты теперь поступишь мальчик, послушаешь свою больную королеву, или все же разум возобладает над тобой? Или все же сделаешь, но на зло, она ведь так злится, когда исполняют те приказы, что отдают сумасбродством, что заведомо причиняют ей боли. Не уж то ты упустишь момент знатно поиздеваться над той, кто издевается над всем миром?
Давай же, Чарли Кластер, примени свой Грех, сделай же уже что-нибудь, ведь это так просто упасть в водоворот безумия.