Ванда рассеянно водила пальцами по длинному подолу белой хлопковой блузы, и на лице её лежала тень сомнения. Прогнозы погоды - вещь относительная. А в Африке она никогда не была. И хотя прогноз утверждал, а шоу о путешествиях подтверждали, что +30 и повышенная влажность как раз та самая погода, когда нужно тело закрыть, а не открыть, Максимофф почему-то пребывала в сомнениях. Ей было всегда сложнее в жару, чем в холод, потому что Ведьма не любила оголяться. Жил в ней некий иррациональный (или очень даже рациональный?) страх перед открытой тонкой одеждой. Но сейчас предстоял не отдых, не прогулка, а работа. Да, похожая чем-то на сафари, но дело же... Не станет ли душно? Не стоило ли надеть брюки вместо юбки? Насекомые могут ужалить голые ноги, и даже думать не хочется, что там может быть быть... Фу. А может, напротив, станет холодно? Ведь их вылазка ближе к ночи, а Ванда читала, что по ночам может быть очень даже свежо. Впрочем, это относилось к пустыне, а не неведомым зарослям по побережью.
В целом она выглядела... колониально. Белая простая блуза, перехваченная пояском, с рукавами чуть ниже локтя, песочного цвета широкая юбка ниже колен, закрытые туфли с тканевым верхом. Даже плетёная шляпка, кажется, где-то была. И это Ванде нравилось. Опять что-то из её любимых книг, разве что нет дурацкого пробкового шлема. Но ведь она не собирается кататься на слонах или обгонять на джипе кенгуру. Тем более ,что кенгуру живут в Австралии, а не Африке.
Но ей стоило труда выбрать комплект одежды. Пьетро это тоже стоило определённых усилий, потому что сидеть на месте и ждать, пока сестра в десятый раз переоденется и спросит "а так не будет слишком открыто?" - для спидстера задачка из архисложных. Ну конечно, он при этом не мог не закатывать глаза, не вздыхать и не ёрзать, но нельзя же хотеть всего и сразу. Ванда любила его таким, каким он был. К тому же, он ведь старался. И она старалась. Да, в этой маяте с одеждой было и желание быть красивой в глазах брата, соответствовать ему, нравиться...
Максимофф улыбнулась в иллюминатор и пригубила кислого апельсинового сока. Они накануне изучали варианты малоизвестных, а то и вовсе никому не интересных и немногочисленных заброшенных племён Африки, Океании и Южной Америки. Как туристы выбирают место, где отдыхать, близнецы выбирали место, которое должно стать бойней. Валялись прямо на мягком ковре в гостиной и листали путеводители и толстые выпуски National Geografic, которые Ванда притащила из последней вылазки на "большую землю", по-детски тыкали пальцами, куда "потом надо обязательно", прикидывали, где задуманное будет смотреться ярче и выигрышнее. Специфическим детям - специфические игрушки. Ведьма была готова играть вообще в любые, лишь бы видеть, как доволен Пьетро, слышать как он радостно хохочет, когда получилось подколоть сестру или рассмешить её. Наконец, выбрав Африканское побережье, углубились в изучение культуры и традиций, и Ванда пожелала зайти на берег непременно с воды, а потом чтобы был огонь.
"Ты только представь, как будет красиво", взахлёб расписывала Ванда, исчерчивая воздух внутри комнаты тонкими алыми контурами, "тёмная неспокойная вода, тишина и плеск, увязающие в мокром песке и земле ноги, полыхающие золотые с чёрным костры, и - алая магия. Ты и я, как боги древности... Огонь, ярость, жизнь и смерть. И всё это будет отражаться в нас, в наших глазах". В глазах Пьетро этот огонь время от времени и так отражался, и отблески со дна зрачков жгли искрами и Ванду. Теперь огня должно было стать больше. Так правильно.
Манящие отголоски жарких костров вдруг словно огладили Ванду по голым ногам, обжигающее тепло прокатилось по телу вверх и растаяло шумом в голове, отдавшись последней волной в загоревшиеся румянцем щёки. Девушка торопливо приложила к щеке холодный стакан, потом к другой и поставила. Руки стали холодными, а лицо всё равно горело.
Она взяла за руку сидевшего рядом Пьетро и привычным движением умостилась щекой у него на плече.
- Круто иметь самолёт в распоряжении, да?
Надо было что-то брякнуть. Например, это. Ванде по большей части было наплевать, она бы заморочила головы любой таможне, любому Интерполу, и не было бы проблем с полётами обычными рейсами, но Моргана дала ясный приказ - и никто не ослушивался. К тому же и правда это было круто. Можно было вести себя как обычно и не скрываться.
- Интересно, а улететь не по заданию на нём можно?
Ванда расправила свою ладонь поверх ладони брата, а потом переплела пальцы. Посадка ожидалась часа через три, но как тут спать, когда странные костры ещё где-то теплятся? Или уже.

- Везде, - выдохнула Ванда, мечтательно жмурясь. - Мы с тобой не видели толком мир. Помнишь ту статью о пляже с чёрным песком? А о пирамидах? Конечно, читать здорово, но я бы хотела потрогать эти камни... ступени в Андах, колонны древнегреческих храмов... увидеть купол собора Ватикана. Цветение сакуры. Погладить живого льва. Посмотреть на вулкан. Всё своими глазами, ко всему прикоснуться, всё попробовать. А ты? Хочешь?
Не выживать - жить. Ванда и Пьетро почти забыли, что это такое, и теперь в каждом из них по-своему пробуждалась жажда жизни. Ванду манило всё новое, красивое, яркое, далёкое. Куда раньше она не смела заглядывать, мечтая лишь о том, чтобы прекратилась боль и дали увидеть брата, или наоборот, чтобы боль достигла апоегя и забрала её из ада, называвшегося жизнью. Кошмары остались позади, страхи постепенно блёкли, и проступили истинные характеры близнецов. Истинный возраст, когда хочется безумств, бешеных скоростей, ярких эмоций. Хочется всего и сразу, и есть силы это получить. Ванда с каждым днём чувствовала в себе всё больше именно такой силы - смелости дерзать и получать. Когда-нибудь она получит всё, абсолютно всё, что хочет.
Доминикана. Почему бы нет. Представив, что будет с её кожей при попытке загореть до черноты, Ванда фыркнула, а потом захохотала.
- Ох да! Хороший будет отдых: я в ожогах и мази с ног до головы и ты с вечным похмельем. И без денег, точно. А потом мы бы адаптировались, смешались с местными и дауншифтерами, лениво гуляли по кромке, потягивали сок из кокоса, пена в следах, вся эта прелесть... а потом ты бы заныл, что скучно и медленно, и мы бы понеслись на другой край света, - поддела брат Ванда, потеревшись носом о его плечо. Она уставала от однообразия куда медленнее.
Как же я хочу так. Пусть даже и обгореть.
Девушка с силой выдохнула, проглатывая ещё пару фраз, и неосознанно погладила пальцами руку Пьетро. Не скоро они всё-таки научатся вообще не оглядываться. Или только она?..

Ночь окутала океан и берега бархатной тёмной синевой, рассыпала по небу звёзды, шальные, яркие до слёз, и Ванда как завороженная смотрела на них, пытаясь считать. Сбивалась в третий раз, но всё равно считала, шевеля губами, пока Пьетро направлял лодку к берегу. Она почти бесшумно рассекала лёгкие волны, пахло солью и цветами. Звёзды требовательно подмигивали Ванде с неба, и Ведьме казалось - она понимает. И они понимают. Что сегодня должно произойти, что придёт в мир. Новорождённые боги. Новорождённая сила, что-то... особенное. На них смотрел весь мир, и больше не сверху вниз, даже небо. Просто вокруг, обнимая, укрывая. Ванда лениво опустила кончики пальцев в прохладную воду, не боясь ничего. Пошевелила ими, рассекая упругую воду. Ласкающее ощущение отдалось дрожью по руке и в спину.
Она опустила глаза от звёзд и посмотрела на Пьетро. Он был так же красив. И на него, как и на звёзды, огонь и воду, Ванда могла смотреть вечно.
- Волшебная ночь, - уронила она, не обращаясь конкретно к брату, просто в воздух. Словно пароль произнесла.
Что ты делаешь?..
Слова застряли, присохнув к горлу, и у Ванды только рот непроизвольно приоткрылся не то вопросительно, не то удивлённо. Хотя чему удивляться-то, чего она там не видела за всю жизнь. Однако взглядом не смогла не скользить вслед за каждым движением, за улегшейся на дно лодки тканью. Поняла замысел и медленно расплылась в улыбке, такой же диковатой и шальной, как африканское небо ночью. Часть странной магии, которую начала творить сама природа.
- Мы оба будем, - ответила Ванда, улыбаясь.
Влажный воздух поцеловал её голые ступни, и Ведьма вздрогнула. Потрогала осторожно пальцами грубоватую древесину дна лодки, прижала ступни, ощутила как теплеет от её прикосновений дерево, а потом встала во весь рост. На берегу, выступившем из ночи неожиданно широко и мощно, виднелись огни, и сердце Ванды пело и ускорялось в нетерпении - всё складывалось как она и мечтала. Кровавая сказка, миф нового времени. Она опустила руки вдоль тела, и дала разрушительной силе течь сквозь себя. Алый ореол задрожал вокруг фигуры Ванды, а она уже, чуть откинув голову вверх, прислушивалась к глухим ударам барабанов и покачивалась в такт. Хотелось воздеть руки, но рано, чуть позже. И ещё чего-то не хватало...
Ведьма не успела ухватить это ощущение, потому что вода приняла и её, ногам стало холодно, стопы утонули в песке дна, юбка всплыла промокающим светлым пузырём и заволновалась где-то у середины бёдер. Пьетро, вымазанный какой-то глиной, мокрый и пахнущий океаном и волшебством, стоял перед ней, охваченный своей второй сущностью. Ванда ощущала кожей жар ярости, полыхавший вокруг него. Расплавленный металл по радужке, гулкие удары сердца. Автоматически она встроилась в этот ритм, задышав чаще. Гнев вился уже под тонким хлопком её одежды, не прося - приказывая: впусти! И она впустила.
Приподнялась на носочки, обхватила брата за шею ладонями, приблизила своё лицо к его и прикрыла глаза. Дышать одним воздухом. Почти соприкоснуться. Приоткрыть губы, чтобы вдохнуть, буквально впустить в себя Гнев, открыться, дать ему блуждать внутри неё, в крови, сливаться с её магией, делать что пожелается... Лёгкие обожгло, Ванда распахнула глаза, сверкнувшие алым. Откинулась, посмотрела в купол, полный сияющих звёзд, и радостно засмеялась.
- Мы - ваши боги!
Звонкий женский крик прорезал ночь, и с пальцев Ванды сорвался упругий алый хлыст, очертивший широкий круг. В него попали все люди на берегу, их домишки и взвившиеся метра на три в высоту костры. Яростное пламя высветило развернувшуюся к берегу Ведьму и её брата, источник всемогущего Гнева. Она улыбалась как сумасшедшая и дирижировала. Алые огоньки перебегали с одного дикаря на другого, порхали как крошечные бабочки, ударялись об головы и всасывались под кожу. Один за другим, постепенно все смотрели на близнецов глазами с явными отсветами красного. Кто-то замер в ступоре, кто-то попытался сбежать, но был задушен ближайшим подручным средством или своим же соседом. Ванда на такое смотрела, морщась недовольно. Некоторые попытались сопротивляться и потянулись к оружию, и тоже были остановлены - вторым ударом подчинения воли.
Волна ответной ярости, отклик и одновременно покорность. Неразбавленные инстинкты.
Вот она, моя сила... и твоя... свобода... Гнев шептал уверенно и страстно, так, что Ванда с готовностью простирала руки снова и снова, давая греху вершить свою волю.
- Музыку, - вдруг велела Ванда дикарям. - Бейте в барабаны. Боги хотят пир.
И шагнула из воды, раз и другой, увлекая Пьетро за собой. Мокрая ткань юбки прилипла к ногам и немного сковывала движения. Струйки воды раздражали кожу, посылая ненужные импульсы, растравляя в Ванде что-то, чего раньше не было. Древнее как эти племена. Такое же дикое. Жаркое и слепящее, как высокие костры.
Гулко ударил главный барабан. За ним ещё несколько. Женщины уселись у ног мужчин и завороженно смотрели, как тонкая белокожая богиня качалась в такт, окутанная магическим свечением, переступала ногами по паре шагов в стороны, щёлкала пальцами, вызывая странные явления, похожие на звездопад.
Рука Пьетро всё ещё лежала у неё на талии, и Ванда прижала её сверху своей ладонью, призывая брата поддержать ритм танца, поддержать её, так кружило голову происходящее. Вторая рука потянулась к волосам, и наконец Ванда поняла, что её смущало. Что мешало и было не так.
- Расплети, - попросила, прижимаясь к плечу брата затылком.
Длинные волосы были сплетены ещё перед полётом в нетугую французскую косу от макушки. А ей самой нужна была минимум одна свободная рука, чтобы управлять жертвоприношением. Барабаны наращивали темп, и всё быстрее стучало сердце, перехватывало горло желание крови. Желание убивать, нести смерть, видеть смерть. Дышать первобытным. Гнев дал ей наиграться и требовал менять правила игры.
Резня началась почти незаметно. В дальних домишках, таких, что только магия смогла найти их, а глаз не видел, послышались крики и детский плач, ещё крики, отчаянные, такие знакомые. Потом треск ломаемых веток, топот десятка ног. Рык обезумевших от ярости матерей. Ещё бы им не обезуметь - на их глазах детям, от младенцев до вполне подросших размозжили камнями головы. Кому-то их собственные отцы, кому-то братья или сёстры, или соседи... Забрызганные кровью своих детей женщины были до пояса голыми, ниже - подобия поясов из листьев и ракушек, в руках - копья. Как в журнале.
Ванда улыбалась им нежно.
- Это они, - шепнула, наводя новые багряные нити паутины на группку женщин помоложе. - Они убили.
Криков стало больше. Костры полыхали, барабаны заходились, и счастливая Ведьма нежилась в руках брата и объятиях Гнева одновременно, давая телу двигаться как оно того желало.

Отредактировано Wanda Maximoff (26-05-2017 00:25)

Грех сладок, Ванда проверила это на себе, и не раз. Решиться стать с Гневом одним целым, как Пьетро, было несложно, да и чего там вообще решаться-то. А вот впервые по-настоящему его принять, раскрыться и подчиниться - да. Очень страшно. Ванде едва хватало воздуха, и она тогда с трудом справлялась с любым простейшим действием, захваченная незнакомым ранее ощущением, прекрасным на грани с мучительной болью. Безудержный полёт по неизвестной непредсказуемой траектории, голые нервы, чистые инстинкты и единение такого уровня, какого у близнецов до этого не случалось. Гнев дал Максимофф то, чего они бы иначе не получили - общую кровеносную систему, общее дыхание, без преувеличения возможность слиться наконец в одно существо, совершенное до предела понимания.
Наркотический кайф от проходящего через её тело не её гнева творил с Вандой каждый раз по-новому прекрасные и по-новому страшные вещи. Сегодня она теряла сознание, буквально, оно растворилось где-то там, в смешении алых всполохов её магии и невидимого, но осязаемого потока власти Греха. Ведьма не отдавала отчёта себе во многих действиях, не понимала, откуда берутся те или иные действия и слова, её вело - и она шла. Останавливало - она стояла, опустив руки и едва не упуская из-под контроля пару жертв. Что-то приказывало, не голове, а сразу телу, сразу чему-то внутри, горящему как круг костров, и задающему ритм барабанам.
Она как кошка, потёрлась о руки брата, расплетавшие её волосы, и блаженно выдохнула, чувствуя свободу. Хотелось ещё и ещё, но Пьетро вдруг отступил, и Ванда поморщилась недовольно. Внутри ощущался протест, и её, и Гнева. Он окутывал их плотно, а тут придётся растягивать зону влияния, держать связь. Удержится, конечно же, но рядом ведь проще. Пьетро метнулся вихрем, поднял поток прохладного солёного воздуха. Океан дохнул Ведьме в ноги, хлестнуло по икрам влажной тканью юбки. Она дёрнулась и открыла затуманенные глаза.
Пылающий огонь. Бархатная ночь. Запах крови и жара тел, тёмные пятна на тёмной коже. Тут и там лежащие тела разной степени освежеванности. Замершее завороженное стадо будущих агнцев. Ванда засмеялась тихо. Овечки, только чёрные. Пальцы, окутанные алым, танцевали в воздухе уже новые па. Просто контролировать было мало и неинтересно, и она скользнула глубже, в эти практически первобытные сознания. Таких разумов Ванде касаться ещё не доводилось. Она переступила ногами, пробуя на ощупь мягкую отдающую сыростью землю, и пошла по неровной дуге, лавируя между туземцами, задевая краями рукавов убийц и самоубийц. Вечеринка приговорённых.
Одна из женщин упоённо душила вторую, не замечая всаженный ей в бедро нож, истекая кровью Умирала, отнимая жизнь. Ванда ласково провела рядом с её виском ладонью, проникая в сознание. Поток горячей как лава немотивированной ненависти обрушился на голову, вышибая дух. Максимофф радостно ахнула, запрокинула голову, подцепила отклик на эту эмоцию уже в себе и "передала" дальше. Женщины отличались от мужчин сильно, как и молодые от пожилых, у них были разные страхи, надежды и потребности. А вот люди одного типа или класса - как под копирку. Выжить, защитить, добыть, убрать, построить, отгородить. У них были свои войны за власть, хитрости, ревности... Картинки, в которые погружалась Ведьма, были живые, наполненные истовой верой недоразвитых умов. Столько вкусного страха. Столько пьянящей ярости, отчаянного желания жить и убивать. И это забавляло как новый фильм, как свежий анекдот.
Рядом снова пронёсся Пьетро, принёс что-то, кажется, идола. Ванда этого не видела, стояла спиной, светясь в темноте белизной одежды и алыми глазами. Но знала, что он делает, где находится и что ощущает. Что-то недовольно скребануло рёбра, и она обернулась к брату, глядя вопросительно. Ему мало? Он не счастлив? Не весел тем, что происходит? О, это необходимо исправить! Немедленно.
Брат был покрыт кровью, облит золотым светом костров и так страшен в своей красоте. Ванда остановилась на границе круга света, залюбовавшись. Её ладони гладили воздух, и в такт движениям за её спиной живые укачивали мёртвых, укладывали их в странные композиции. У Максимофф было своё понимание прекрасного этой ночью. Например, потёки крови, вызывающе красной, на лице Пьетро. Пирамида, увенчанная отрезанной головой. Опрокинутый идол, затлевший с одного конца.
Смерти не может не понравиться эта картина. Она должна услышать их.
Её ноги что-то коснулось, Ванда дёрнулась в сторону, опуская взгляд. Распростёртый на земле дикарь благоговейно гладил её ступню окровавленными пальцами, булькая кровью из распоротого горла.
- О, как мило, - выдохнула девушка умилённо и улыбнулась. Они были такие покорные, послушно боготворили, послушно умирали, обожая и ненавидя своих новоиспечённых богов.
Наконец она протянула руку Пьетро, медленно приближаясь, вложила пальцы в скользкую от крови ладонь близнеца и шагнула сразу вплотную, сплетая руки, притягивая его к себе. Второй ладонью Ванда коснулась лица брата, отёрла пальцами кровь с век, тщательно следя, чтобы та не попала в глаза. Вытерла о юбку. Потом также очистила зону вокруг ноздрей, аккуратно провела по контуру губ. Снова оставила полосы на ткани одежды. Потом погладила по щеке и всмотрелась в глаза брата.
- Ты получаешь недостаточно, жизнь моя, - печально полуспросила-полуутвердила Ванда. - Чего-то не хватает, чтобы ты был полностью счастливым сейчас... - Её тело качал ритм и ток крови, шумевший во всех телах, замерших вокруг. - Говори - и я услышу. Чего ты хочешь? - Ведьма чуть запрокинула голову, вычерчивая хаотично узоры по тонкой плёнке самой натуральной из всех красок, которой был покрыт торс Пьетро. - Посмотри, как они любят нас... и боятся...
Воздух, наполненный треском горящего дерева, стрекотанием насекомых, боем барабанов и плеском воды вдруг стал сочиться негромкими голосами, перебивающими друг друга. Воля Ванды и её магия делали их разумы говорящими, их страхи - живыми. Шёпот многих голосов заполнил берег и потёк дальше, как туман. Кто-то кричал, перебивая сам себя, кто-то выл и плакал, но большинство завороженно бормотали что-то, похожее на молитву. Алое тончайшее полотно плавало маревом над побережьем, принимая то форму хищника, скалящегося из зарослей, и тогда поднимался визг, скрежет оружия вхолостую, крики случайно пораненных. Или же магия взвивалась высокой волной, накатывавшейся с океана, и, запертые в круг, они метались как настоящее стадо, припадали к земле у ног близнецов, жгли себе руки в кострах, и не замечая этого, хватались ими за предметы, оставляя хлопья кожи и воняющего мяса.
- Мало, мало, всё ещё мало?.. Она не приходит... - распевно бормотала Ведьма, глядя сверкающими как расплавленный металл глазами куда-то не на Пьетро даже, а будто сразу внутрь него, в суть. - Давай напишем приглашение?
Она развернулась вполоборота к первой линии дикарей, и одни повернулись вдруг спинами, а у вторых в руках оказались лезвия, толстые, чтобы быть острыми. Ванда взмахнула кистью, и на чёрной коже стали медленно, с усилием проявляться неведомые туземцам символы - буквы английского алфавита.
- Дорогая Смерть... - диктовала Максимофф, как учительница в начальной школе, и ученики покорно и отрешённо вырезали это на спинах своих соплеменников. - Это подарок...

Отредактировано Wanda Maximoff (03-06-2017 17:39)

Лезвия пропарывали кожу, словно нехотя, срываясь, скрипя и кромсая неровно. Ванда морщила тонкий носик, недовольная несовершенством линий. Вдруг из-за неровных букв Смерть до них не снизойдёт?.. А всё эти дикари, слишком тупы, чтобы заточить ножи лучше, и слишком чернокожие, чтобы резаться легче. Тёмная кожа ведь плотнее белой. Ну, по крайней мере, Максимофф так всегда считала. Плюс они тут просоленные океаном и продублёные ветром, почти морские волки, но нет. Скорее, сейчас околоокеанские овцы. На заклании.
- ... мы желаем видеть тебя, - продолжала полушёпотом распевно диктовать ведьма, повелевая руками и клинками в них.
У кого-то на спинах заканчивалось место, и девушка с досадой щурилась. Неудачникам сворачивали шеи или вскрывали артерии. Взмывал толчками алый фонтан, невысоко, но бурно, и всё заканчивалось ещё одним осевшим телом. Здесь слишком быстро заканчивались люди. Ванда почти расстроилась и заозиралась разочарованно, но тут Пьетро развернул её к себе, и туземцы замерли, прервавшись на половине слова "приди".
Глаза брата горели чем-то новым, доселе не то чтобы совсем невиданным и неожиданным, просто... Максимофф не ждала подобного сейчас. В их одном на двоих эмоциональном потоке начал превалировать наливающийся багровый, горячий и удушающий, как волна крови, которой они залили берег. Ванда замерла с приоткрытыми во вдохе губами, зачарованно глядя на брата, жадно ловя каждое его слово, движения, выдох. В них кипела злость, тяга к разрушению, всепоглощающая готовность уничтожить мир до основания, а потом отстроить и снова уничтожить - столько было силы. И в них кипела страсть, дикая, неподдельная, буквально животная страсть друг к другу, слепящая в своей природности. Восстановить нарушенное. Воссоединиться. Это всего лишь стремление к полному слиянию, что может быть естественнее для близнецов? Ни одна тактильность, ни одна магия сама по себе этого не даст. Нужно всё и сразу. Пьетро хотел этого, и ничуть не меньше этого же хотела Ванда, а может, даже больше, в неё было чуть больше собственной личности сейчас, чем греха и магии.
- И я... - выдохнула ведьма. - Хочу быть с тобой единым целым. И мы будем.
Девушка обвила руками шею брата, пальцы забрались во влажные от крови и брызг воды волосы. Она знала, что будет дальше, и с готовностью подставила лицо, прикрывая глаза. Отметка кровью. Кожа зазудела, наливаясь магией от прикосновения. Ванде казалось, что полоса начинает жечься, гореть и сиять в ночи, хотя вряд ли это было так.
- Всё, чего пожелаешь... - шепнула Ванда, глядя в бесконечно обожаемое лицо, сейчас покрытое кровью. В зрачках плавилась алая лава, отсветы её сути, проникнувшей в Пьетро. Наверняка, на её лице лежала печать Гнева, его серебристые нити опоясывали белую ткань и голую кожу.
К губам прильнули солёные от крови губы Пьетро, и вместе с привычным уже током гнева, его стальной бритвенно-острой магии, в груди у Ванды словно взорвали что-то. Вспышка жара, удар, вышибающий воздух, что-то разлетающееся, расплывающееся от них концентрически, как ударная волна светошумовой гранаты. В небо ушёл купол серебристо-алой ауры, плёнка лопнула, и бархатная чернота расцветилась фейерверком. Грянул барабанный гром, и вместе с его всплеском Ванда сдавленно всхлипнула и притянула брата ближе, закрыв глаза. Она понятия не имела, как целовать его, чтобы он всё понял, но - тело-то знало. Откуда-то оно было мудрее, возможно, дело в древней страсти, в крови, связавшей их сегодня ночью. Руки Ванды скользили по телу брата, размазывая ещё не подсохшую кровь, и запах металла и огня забивал горло и ноздри, проникая, казалось, сразу в мозг. Вплавиться, принять форму сосуда, как расплавленный воск, быть податливой и мягкой. Никто её не учил, но она едва не вилась дымом вокруг Пьетро, не ластилась кошкой, просто потому что он крепко её держал.
Вокруг царило безумие, то же самое, которым обменивались близнецы Максимофф, целуясь жадно и первобытно, окровавленными губами в кругу агонизирующих дикарей. Крики, вой, хрипы, мерзкие мокрые звуки разрываемой плоти, треск вывернутых суставов... Барабаны звучали всё тише. Бить в них было почти некому. Однако, волна их личного безумия и не думала спадать, наоборот. Ванда уже была перепачкана в крови так же как брат, выглядела как маленький каннибал, но хотела ещё и ещё. Барабаны смолкли, стихло всё, кроме шелеста волн, которым вряд ли что-то могло помешать отсчитывать свои крупицы вечности.
Вот и всё. Всё, жизнь моя, мы пришли.
Ванда уловила новый поток магии за пару секунд до того, как раздались хлопки, и им с братом пришлось оторваться друг от друга. Полупьяным взглядом, ещё не полностью осознавая себя в мире и на твёрдой земле, Максимофф нашла женщину. Живую в этом месиве из тел, а после и вовсе хохочущую.
Ведьма всмотрелась, потом обернулась к Пьетро, сверкая шалыми пьяными глазами, закинула голову и расхохоталась в унисон с живой на празднике смерти. С живой Смертью.
- Ты пришла! Пришла, пришла, - закружилась в танце Ванда, отправляя в небо сноп алых призрачных бабочек. - Тебе понравилось наше приглашение? Понравилось? - Максимофф приблизилась и протянула обе руки без всякого страха. - Иди к нам...