Без команды Икс в школе стало как-то пусто. Половина иксменов пропала в порталах, остальные разбрелись, кто куда – кто на помощь первым, кто в Новый Орлеан. Остались только учителя и ученики, и вроде бы народу было достаточно, но… Но все равно Чарльзу казалось, что стало пусто. Ни тебе наблюдений за утренними тренировками, ни привычной грызни Логана и Гамбита, ни ментального присутствия Джин в непосредственной близости, ни внезапных телепортаций Курта в самые неподходящие места. Как оказалось, эти привычные мелочи, на которые Чарльз обычно почти не обращал внимания, были такими важными…
- Они вернутся.
- Знаю, Хэнк. Просто… Обычно я в любой момент могу связаться с ними, а тут как отрезало. Да, конечно, порталы, все эти фэйри, вся эта магия… Я это понимаю, но мне все равно тревожно. Даже несмотря на то, что с ними МИ-16. Да и первые ученики пропали уже очень давно.
- Они все вернутся.
- Да. Да, конечно. Кстати, я связался с Морганой. Ты успеешь до завтра собрать несколько пробных установок для закрытия порталов? Если да, то тогда опробуем их завтра. Закроем все, что сможем, оставим один выход в замок к Моргане. А она тут же переправит их в школу.
- Успею… Кстати, о возвращениях… Алекс здесь.
-… Алекс?

… Алекс Саммерс этого мира (этой реальности?) был жив. Это была вторая новость, которую Хэнк сообщил Чарльзу после того, как тот вернулся в школу. Самого Алекса Чарльз на тот момент не застал, поэтому, наверное, до конца так и не мог осознать этого самого «Алекс жив». Точнее, не мог понять, как к этому относиться и как себя с этим Алексом вести. Потому что… Это был не тот Алекс, которого он знал. Не тот парень, который научился стрелять точно в цель только после того, как Чарльз сам встал вместо одного манекена, а Хэнка поставил вместо второго.  Это был не тот Алекс, который ради него без раздумий кинулся на одного сильнейших мутантов. Не тот парень, который всю дорогу с Кубы до госпиталя держал его за руку, а после несколько дней шатался возле дверей палаты. Именно это останавливало Чарльза и не давало ему тут же связаться с Алексом телепатически. Неизвестно было, как Саммерс на это отреагирует… Да и что Чарльз ему мог сказать
Тем не менее, с фотографий, которые удалось найти, на него смотрел тот же человек. Те же глаза, та же улыбка. Тот же стиль одежды, те же позы… Фотографий, кстати, оказалось много, причем все разных лет. Судя по документам, сейчас Алексу было тридцать два – он был младше того, кого знал Чарльз. Но… Тридцать два. Один из первых учеников Чарльза до этого возраста не дожил. И видеть его таким взрослым было как-то… Одновременно и радостно, и больно.

… Хэнка Чарльз в итоге так и не дослушал. Просканировал особняк, обнаружил Алекса в одном из коридоров и немедленно направил туда коляску. Ксавьер уже не думал о том, что ему скажет, как все объяснит. Алекс ведь тоже помнил другого профессора. Но сейчас это было не так важно. И, как ни странно, все мысли о том, «тот или не тот», «такой или не такой» из головы мгновенно вылетели.
В конце концов, какая разница, старше был Саммерс или младше, слушал ту же музыку или другую. Какая разница, что он носил и что предпочитал есть на завтрак. Главное, что он был жив. Жив.
Алекса Чарльз увидел – и узнал – издалека. Ну, как издалека – метров с двадцати, десять из которых коляска преодолела в рекордно короткие сроки. Будто бы почувствовала желание своего владельца и поехала быстрее обычного.
- Алекс! – Саммерс обернулся. Чарльз мертвой хваткой вцепился в поручни коляски и приподнялся – попытался встать, на миг забыв о том, что ходить уже не может. – Живой. Господи, ты… Действительно живой.

- Это не совсем я. Но да.. это я.
- Я знаю. Знаю, что ты – не он. Просто…– Чарльз немного нервно улыбнулся, протянул руку и осторожно коснулся руки Алекса. Рукопожатие получилось несколько навязанным и неловким. – Просто я не успел с ним попрощаться. И очень многого не успел сказать. Прости меня за эту маленькую слабость. Я постараюсь держать себя в руках.
Улыбка медленно угасла – Чарльз мысленно одернул себя, понимая, что не имеет никакого права чего-то просить у этого Алекса. Тем более просить его не заострять внимания на том, что он не имеет никакого отношения к Хавоку из мира Ксавьера. Насколько Чарльз знал, в этом мире отношения профессора Икс и Хавока складывались не лучшим образом. И логично было предположить, что радоваться другому профессору Алекс не станет. Вот только одно дело – логика. А эмоции – совсем другое. Чарльз еще не достиг той степени самоконтроля, когда все чувства остаются где-то глубоко внутри и извлекаются на свет божий по мере необходимости.
- Наверное, нужно было все начать не так. Чарльз Ксавьер. – на этот раз рукопожатие было уже больше похоже на нормальное. – Так уж получилось, что теперь директорское кресло придется занимать мне. И с учетом печальных обстоятельств руководить командой Икс тоже. Поэтому, если ты не против, я хотел бы чуть больше узнать о тебе. В конце концов, нам предстоит часто и плотно работать вместе. – Чарльз ненадолго замолчал и тихо добавил. – Не беспокойся, я не буду вас сравнивать.
Чарльз действительно не собирался сравнивать «своего» Алекса и этого. Это было бы глупо и совершенно нечестно как по отношению к живому, так и по отношению к погибшему. Просто Чарльз надеялся, что со временем Алекс привыкнет к такому ему, а он привыкнет к Алексу. И что их отношения будут хоть немного похожи на те, которые Чарльз помнил. И не только потому, что он скучал по своему другу. А скорее потому, что здесь у Чарльза было более чем достаточно учеников, но практически не было друзей. И последнее действительно угнетало.
Чарльз уже сейчас видел отличия между образом, врезавшимся в память, и живым человеком. «Его» Алекс был гораздо более раскованным и практически всегда улыбался. Когда ему что-то настораживало, он предпочитал не присматриваться, а сразу бросаться грудью на баррикады. Этот Алекс, напротив, вел себя так, как разведчик при разговоре с предполагаемым неприятелем. Пытался не выдавать своих эмоций и явно оценивал сейчас Ксавьера, сравнивая со своими воспоминаниями о «своем» профессоре.
Эти самые воспоминания сейчас откровенно мешали им обоим. Чарльз рефлекторно пытался вести себя так, как раньше – по-дружески открыто. А Алекса это явно настораживало. Настороженность Саммерса само собой Чарльза огорчала, и он пытался вести себя как можно более нейтрально, что в свою очередь напрягало Алекса еще больше. Видимо, Алексу было неловко из-за своего поведения – ему наверняка рассказали, каким ударом для Чарльза стала смерть Хавока того мира – но и по-другому он вести себя не мог. Этот замкнутый круг стоило как-то разорвать.
-  Понимаю, что еще не вечер, но, может, выпьем? А то обстановка какая-то напряженная, а мне не хочется ни лезть к тебе в голову, ни вспоминать психологию поведения. Лучше уж по старинке, без высших материй.
Судя по лицу Алекса, такого предложения тот совершенно не ожидал услышать. Чарльз прекрасно знал, каким помнили профессора Ксавьера его ученики. Серьезным, сдержанным, принципиальным… Идеальным. Чарльз был бы не против быть таким – тем самым Ксавьером, чей дневник он читал долгими одинокими вечерами. Тем самым великим мутантом, который парой фраз заставил его отказаться от сыворотки и «встать на путь истинный». Вот только Чарльз понимал, что одного его желания мало. Что от себя идеального его отделяет лет двадцать-тридцать потерь, своей и чужой боли, отказов от собственных желаний во имя общего блага. И пока он не переживет все то, что ему уготовано, другого Чарльза не будет.
Тем не менее, в его распоряжении было «здесь и сейчас». И тратить это самое «здесь и сейчас» на ролевые игры в будущего себя Чарльз не собирался. Время было слишком ценным ресурсом, чтобы спускать его на мечты о светлом будущем. Время нужно было использовать так, чтобы это будущее строить. Например, наладить отношения с перспективным, но своевольным учеником, бок о бок с которым ему предстояло жить пару-тройку десятилетий. По крайней мере, Чарльз надеялся на то, что предстояло.
- Думаю, у тебя есть вопросы. Если не о другом мире, то как минимум об этом. За то время, пока тебя не было в школе, успело многое произойти. К сожалению, не все события можно назвать радостными. И рассказывать их под коньяк – самое то. Ну, если без фанатизма, конечно.

- Думаю, быть в директорском кресле для Вас не ново, и судя по тому что я слышал - процесс внедрения проходит вполне успешно.
- Не так успешно, как мне бы хотелось. Меня, к сожалению, сравнивают с ним, и конкуренции я пока что совершенно не выдерживаю. Мало кто понимает, какая огромная разница между сорока и семидесяти годами. Целая пропасть.
В сорок ты еще можешь надеяться на то, что впереди - целая жизнь. Что все еще возможно влюбиться и добиться взаимности. Что возможно для кого стать не просто профессором и учителем, а самым дорогим человеком на свете. В сорок ты еще можешь искать свое место в этом мире, меняешься, учишься, набираешься опыта. В семьдесят ты понимаешь, что времени почти не остается, смотришь на свою жизнь и находишь утешение в том, что уже успел сделать. У тебя остаются воспоминания и опыт, который ты стремишься передать тем, кому еще предстоит искать свои путь. В семьдесят ты - состоявшая личность, а вокруг тебя - мир, который ты сам смог построить. И Чарльз не был против стать таким профессором, которого все хотят видеть. Просто он понимал, что для этого нужно время. Время, которые не все были готовы ему дать.
- Вы уже успели познакомится со Скоттом?
- О да, успел. Если честно, я был поражен. Я ведь помню вас другими. Помню Скотта в его семнадцать лет. Помню как он, демонстрируя свои силы, уничтожил мое любимое дерево, которое еще мой дед посадил. Как он угнал мою машину, чтобы скататься в кино... А сейчас он... - Чарльз развел руками и улыбнулся. - Незнакомый. Но не скрою, я доволен его результатами и его работой. Он весьма подробно описал мне все происходящее, так что с его помощью было не так уж сложно вернуться к управлению школой. Вот только... - Чарльз покачал головой и вздохнул. - Мне он не показался таким уж счастливым. Он категорически отказался говорить на эту тему, но, надеюсь, со временем он начнет доверять мне, как доверял моему предшественнику. - Скотт действительно произвел на Чарльза странное впечатление. Вроде и поводов гордиться было более чем достаточно. Вот только Чарльз предпочел бы видеть своих учеников прежде всего счастливыми. Остальное имело гораздо меньшее значение. - Не беспокойся. О тебе он ничего не говорил. Как я понял, между вами не очень теплые отношения... Но в любом случае, я предпочитаю составлять о людях собственное мнение, а не собирать чужие.
До директорского кабинета они добрались минут за пять. Чарльз толкнул дверь, проехал внутрь, старательно огибая ковер, остановился возле мини-бара и начал выискивать початую бутылку. Она точно должна была быть здесь - Чарльз пил не так часто, чтобы не помнить, сколько у него осталось алкоголя.
- Я все таки решил, что это была шутка.
- Мне сорок три, меня перекинуло из восемьдесят третьего в две тысячи пятнадцатый, вся моя жизнь полетела к чертям, и теперь надо строить новую на чужом фундаменте... Мне кажется, я имею право на некоторые слабости. - Чарльз широко улыбнулся, откопал коньяк и перенес бутылку и стаканы на журнальный столик. Переезжать на диван из коляски он не стал - без посторонней помощи это было делать не особо удобно. Либо через подлокотник кувыркаться, либо выползать боком. - На Скотта и Джин не обижайся. Джин действительно не в курсе, а Скотт... Есть вещи, которые я не могу сказать и объяснить даже ему.
Первый глоток пошел на удивление хорошо. Чарльз жестом показал Алексу, что тот  может расслабиться и вести себя так, как ему удобнее. В конце концов, они знакомились, и Чарльзу хотелось видеть настоящего Алекса. А не подогнанные под действительность воспоминания.
- Если вкратце... Теперь Скотт руководит командой Икс и выполняет часть прежних обязанностей. В частности, преподает и отвечает за ряд закупок по военной части - я еще не до конца разобрался в современном вооружении. Но на ваших тренировках я присутствию. Эрик тоже. - выражение лица Алекса стоило отдельного внимания, поэтому Чарльз поспешил объяснить. - Он переместился вместе со мной. Как и Джин, и Хэнк. В молодости Эрик не был... А, что там, - Чарльз махнул рукой и снова приложился к стакану. - Он всегда был крайне категоричен в отношении людей и мутантов. Но раньше мы... чаще общались. Так вот. Эрик здесь, он преподает. И помогает. Но недавно мы столкнулись с новой проблемой мирового масштаба. Ты знаешь о том, что магия существует. Так вот, эта магия потеряла стабильность. Заклинания срабатывают кое-как, маги теряют силу. Стали появляться спонтанные порталы, пропадают люди, зомби лезут из могил. Ну и все такое. Часть наших младших учеников пропала в портале в Великобритании. Отправившиеся за ними Логан, Курт, Лора и Гамбит - тоже. Команда сейчас занимается их поисками. Нам помогает мисс Моргана Ле Фей и Пит Виздом, поэтому, надеюсь, все будет хорошо. Второе неприятное событие - появление Грехов. Наверняка ты знаком с Библией и в курсе, что это такое. Моргана выпустила Грехи, те нашли себе носителей и в большинстве своем бесчинствуют. К сожалению, большая часть носителей - мутанты, поэтому обстановка в мире накаляется. Мы пытаемся не допустить открытого противостояния, но... Неизвестно, чем все закончится.
Новости были откровенно не радостные. И вообще Чарльз, конечно, хотел бы начать беседу не с них. Но раз Алекс задал вопрос, то он имел право получить на него ответ.
- Ты, конечно, можешь уехать обратно. Но в школе сейчас безопаснее.
О привычке Алекса избегать проблемных ситуаций Ксавьер был наслышан. Конечно, его это не особо радовало, но указывать Саммерсу он никакого права не имел. Так что предпочел как всегда давать выбор и действовать по ситуации.
- Вопросы, у меня, конечно, есть. Но они все относительно личного характера. Например, почему у вас плохие отношения со Скоттом? Почему ты постоянно уезжаешь из школы? Что здесь не так для тебя? Почему вы с моим предшественником так и не смогли найти общий язык? Да и... Как ты живешь? Чем живешь? - Чарльз откинулся на спинку коляски и добавил. - Можешь не отвечать, если не хочешь.

- Уж поверь мне, в нашем мире Эрик тоже наделал такого, что… - Чарльз махнул рукой и приложился к стакану. – Но я всегда считал и буду считать, что любое разумное существо заслуживает второй шанс.
В случае Эрика, правда, шанс был далеко не второй и даже не третий. Но Чарльз с маниакальной одержимостью раз за разом прощал Эрика и продолжал верить в то, что рано или поздно все будет хорошо. Что Эрик откажется от своих идей превосходства одной расы над другой (считай, фашизм, который Эрик так люто ненавидел). Что успокоится, найдет свое счастье, и все будет так, как раньше. Вечера за коньяком и шахматами, долгие-долгие разговоры обо всем понемногу… Чарльз надеялся, что он снова увидит того самого Эрика, которого ему так сильно не хватало. И что увидит не только он, но все окружающие, искренне не понимающие, почему Чарльз никак не может попросту махнуть рукой на своего «врага».
Впрочем, и третий, и четвертый, и десятый шанс Чарльз был готов дать каждому из своих учеников и учителей. В конце концов, он как никто другой знал, что бывают разные жизненные обстоятельства. Что бывают такие удары, оправиться после которых попросту невозможно без долгих-долгих лет  работы над собой. Без дружеской поддержки, без взаимопомощи. Без надежды, в конце концов.
- Скотт далеко не в восторге. Многие не в восторге. Если меня сравнивают с моим предшественником, но Эрика к нему приравнивают. Возможно, отчасти это оправдано. Мое прошлое практически идентично прошлому «вашего» Чарльза. Поступки, мысли, слова… вероятно, у Эрика то же самое. Но он не может и не должен отвечать за ошибки своей прошлой версии. Только за свои, которых тут он пока, к счастью, не сделал. И, надеюсь, не сделает.
Конечно, за Эриком ровным строем тянулась череда его прошлых грехов. И если перед Чарльзом за какие-то вещи Леншерр все же извинился, то многие его извинений так и не дождались. Впрочем, Ксавьер не считал нужным торопить эрика или давать ему какие-то советы – до извинений любой человек должен был «дозреть». Иначе какой толк в извинениях? К тому же  Эрик всегда предпочитал извиняться делом, а не словом.
- Ну да хватит о нем. Думаю, ты с ним еще столкнешься лично и составишь свое собственное мнение. Я прекрасно знаю, что по ряду причин не могу относиться к нему объективно. – Чарльз грустно улыбнулся и пододвинул к Алексу свой опустевший бокал. Подобные разговоры в последнее время давались Ксавьеру не очень легко. Как и Алексу разговоры о Скотте.
В общих деталях историю Алекса и Скотта Чарльз знал. Но именно что в общих. Оба брата не любили распространяться на эту тему, а старый профессор не заострял на ней внимания в своих записях. А несколько скупых строчек и чужие пересказы – не самый достоверный источник информации. Впрочем, Алекс тоже ничего нового не сказал, и Чарльз не стал настаивать. Парень явно был напряжен, и нагнетать обстановку еще больше не следовало. Особенно после не очень удачной попытки Алекса пошутить, явно призванной либо перевести тему, либо попросту свести ее на «нет».
- Ну, достойный ответ. – Чарльз усмехнулся и покачал головой. – Однако в каждой шутке есть доля правды. А равновесие – это очень важно. В любой школе непременно должен быть в наличии определенный градус разгильдяйства и юношеского максимализма во всех вариантах его проявления. Иначе какая это школа? В конце концов, я создавал эту школу не для того, чтобы учить детей воевать. Конечно, умение защищать себя и близких – это очень важно, и уделять этому внимание необходимо. Но все же… Прежде всего я хочу, чтобы каждый из вас мог получить нормальное детство и юность. Возможность жить, не оглядываясь, веселиться, мечтать, влюбляться, набивать шишки на личных граблях. – Чарльз снова улыбнулся и коротко добавил. – Поэтому я никогда не считал, что кто-то из моих учеников лучше, а кто-то хуже. Вы все разные, но дороги мне одинаково. Независимо от ваших успехов и способностей. И, так сказать, независимо от реальности.
Бокал как-то подозрительно быстро опустел, и пришлось наливать еще.
- Знаешь, Алекс моего мира не был похож на Скотта. Он вечно донимал Хэнка, причем шутки далеко не всегда получались такие уж добрые. Очень часто лез на рожон. А уж сколько конфликтов у него было из-за его задиристого характера и прямолинейности… Да и правила, что уж скрывать, он частенько игнорировал. Но, - улыбка вышла какой-то печальной. – Я очень любил его. Он был моим другом. Таким, который всегда мог заставить меня рассмеяться. И он был настоящим героем. Так что, Алекс… Иногда для того, чтобы оправдать чьи-то надежды, нужно просто о них забыть и быть собой.
На этот раз говорить о том, своем Алексе, было проще. Видимо вновь вскрытая душевная рана болела чуточку меньше. Или знакомое лицо и голос хоть немного, но успокаивали. Тем не менее, Чарльз посчитал за лучшее оставить и эту тему. Пожалуй, он все еще не был готов ударяться в воспоминания о погибшем. Как и Алекс был не готов делиться своими переживаниями и эмоциями по поводу отношений со Скоттом.
- Ладно. Оставим на время наши личные жизни и уделим внимание общим вопросам. Будешь ли ты в команде, останешься ли ты в школе или нет – неважно. Все равно придется столкнуться с этой реальностью. Уж лучше ты будешь подготовлен по полной программе… Я говорил с представителями правительство дважды, один раз удалось пробиться к президенту. К сожалению, мне не удалось изменить его мнения в отношении мутантов. К сожалению, в рождественской трагедии засветились сразу несколько мутантов. Пьетро, я и Феникс. И Джанет, носитель Гордыни. Сам понимаешь, Мстители и Люди Икс… - Чарльз недовольно поморщился. Он до сих пор чувствовал свою вину  - ведь Грехи пришли за ним. И поступи он иначе, возможно, и итог был бы иным. – Мы посоветовались с Тони Старком и решили, что не стоит говорить о Грехах. Не поймут. И ведь не доказать ничего – спишут на гипноз и телепатию. В итоге мы убедили правительство, что Пьетро, Джанет и Джин попали под воздействие прибора, чье излучение влияет на работу мозга…
Чарльз достаточно подробно рассказал Алексу о том, что произошло на рождественском вечере и чем все закончилось. Рассказал о договоре с Морганой. Перечислил известных носителей Грехов с учетом их способностей. Пришлось рассказать и о себе, само собой подчеркнув о том, что Грех находится под его контролем и по условиям сделки с Морганой Похоти можно не опасаться. После Грехов Чарльз перешел на тайную правительственную инициативу по массовым арестам мутантов. Тут он не стал говорить Алексу о договоре с Тони – об этом никто кроме Эрика и Хэнка не знал.
-… Часть информации мы получаем от Реми и Анны Марии. Часть от своих друзей в Щ.И.Т.е. Часть при помощи телепатии. Помимо Морганы мы заключили договор с рядом стран, где к мутантам другое отношение, нежели у нас. Основные убежища располагаются в Великобритании и России. С транспортировкой помогает группа «Экскалибур» - у них есть фэйри, способные телепортировать большие группы людей. Так что большую часть времени я с Церебро – чем больше мутантов найдем и защитим, тем лучше… Само собой, невиновных арестованных мутантов мы тоже освобождаем… Неофициально, сам понимаешь. Тщательно подчищая следы. Потому что наша школа и люди Икс легализованы – детей травля не касается, но от греха подальше мы посчитали нужным временно отправить их на Авалон.
К концу длинного монолога Чарльз даже несколько охрип – пришлось присовокупить к коньяку стакан с водой, куда Ксавьер выдавил целую половину лимона и высыпал пару ложек сахара. Гадость та еще, зато горло прочищала.

- Еще как вовремя. – Чарльз устало потер виски и слабо улыбнулся. – Вообще, мне все это чертовски не нравится. Будь моя воля, я бы вас всех на Авалон отправил. Или в Англию к Виздому. Там хотя бы безопасно. Но… - Чарльз развел руками и приложился к бокалу. – Кто ж вас таких активных удержит. Вот и приходится не только вами гордиться, но и за вас переживать.
Чарльз действительно предлагал команде переселиться на Авалон, пока все не успокоится. Но иксмены посмотрели на него таким взглядом, будто бы Чарльз предложил им родину продать. Ксавьеру даже стыдно стало… чуть-чуть. Как ни крути, но и Хэнк, и Джин, и Китти, и даже Скотт для него все равно оставались его любимыми детьми. Детьми, которых он совершенно не хотел втягивать в войну. Одно дело учить их защищать себя. Другое – сознательно создавать из них мини-армию. Пусть и ради общего блага. Но все же пришлось. Пришлось заставить себя признать то, что дети стали уже достаточно взрослыми для того, чтобы самостоятельно решать, как и чем жить. Они пережили бой с Апокалипсисом и вышли из него победителями. Они прошли долгий путь от маленьких детей, пугающихся собственного дара, до состоявшихся мутантов, прекрасно владеющих своими силами и осознающих свое место в этом мире. И Чарльз был бы неправ, если бы стал сейчас навязывать им свое мнение. Просто… Просто было тревожно.
- Да. Несовершеннолетних в принципе не трогают, а у наших учеников еще и специальные карты есть. У учителей – особые удостоверения. У команды икс тоже, но помимо удостоверений еще и чипы, встроенные в костюмы. Чтобы во время боя полиция и армия могли отличить иксменов от противников. Сам понимаешь, что есть ситуации, когда на разговоры времени нет. – Чарльз порылся в карманах и извлек на свет небольшой жетон с символикой команды. На обратной стороне при определенном угле падения света были видны линии чипа. – Разработка Хэнка. И, само собой, я предоставил Щ.И.Т.у, который отвечает за поимку мутантов, списки всех тех, за кого отвечаю. Ты в списке есть. Но, как я понимаю, это тебе теперь тоже понадобится?
Чарльз едва заметно улыбнулся и подтолкнул к Алексу жетон. Эти штуки не содержали в себе непосредственной информации о владельце, как, например, военные жетоны. Но Хэнк встроил в чипы систему активации по ДНК – это был своеобразный гарант безопасности на тот случай, если жетон попадет в чужие руки. Об этом Чарльз вкратце и рассказал Алексу.
- Так что не переживай. Тут все продумано. Изобретения Хэнка если кто и подделает, то разве что Тони Старк. И то если расшифрует алгоритм активации. – Чарльз улыбнулся уже шире. – Но, само собой, когда речь идет об освобождении арестованных, чипы приходится случайно «забывать». Как и прочие удостоверения. Мы не можем позволить себе промашек – если у кого-то будут доказательства, что мы причастны к освобождению мутантов, о школе придется забыть. А, сам понимаешь, уходить в подполье не следует. Пока мы сохраняем статус легальной организации, мы можем пытаться бороться с этим всем пусть и мирно, но открыто, в том числе на законодательном уровне. Хотя это, увы, сложнее – официально никакой охоты на ведьм, как ты правильно сказал, не ведется. Иначе бы правительство обвинили в нарушении Конституции и открытом геноциде.
До Алекса, видимо, только сейчас дошла вся серьезность ситуации. Успокаивать Саммерса Чарльз не стал. Хавок должен был точно определиться с тем, чего он хочет и к чему он готов. Если Алекс все же передумает… что ж, в этом случае Чарльз планировал перенести его из списка учеников в список учителей – это дало бы ему как минимум большую свободу действий. Если же Алекс возьмет жетон… В этом случае Чарльз первым делом связался с Тони, сообщив о новом члене «оппозиции». И включил бы Алекса в программу тренировок.
Ну а пока что жетон мирно лежал на столе рядом с бутылкой коньяка и совершенно возмутительным способом притягивал к себе взгляд.
- Прежде чем ты сделаешь выбор, я уточню кое-что еще. Если ты решишь присоединиться к команде, тебе придется весьма тесно взаимодействовать со Скоттом. И на тренировках. И на миссиях. И мне бы не хотелось, чтобы вы отвлекались на конкуренцию и личные проблемы.  Сейчас мы сражаемся не с иллюзиями и автоматами «Опасной комнаты», и речь идет не об очках в строке рейтинга. А о жизнях – ваших, людей и мутантов. Я уверен, что ты это понимаешь, Алекс. И Скотт понимает. Но я как никто другой знаю, как иногда сложно забыть о… личном.

- Палочка-выручалочка? – Чарльз тихо хмыкнул. – О да. Сколько помню, Хэнк всегда был таким. За это его и любят. Разве что в юности он чуть больше переживал о своей внешности и сидел на сыворотке, да и не был так в себе уверен. Я смотрел архивы – ваш Хэнк после тридцати увлекся политикой… До сих в голове не укладывается. Хотя, с учетом наших обстоятельств… Возможно, все так и будет в итоге.
Сравнение с чипами домашних животных Чарльза и позабавило, и огорчило. Он понимал, что система не совершенна. И Хэнк мог сделать гораздо более эффективную систему распознавания. Вот только передавать передовые технологии иксменов в руки Щ.И.Т.а Чарльз не собирался. У Щ.И.Т.а были Старк, Беннер и целая «песочница», набитая молодыми учеными. И обеспечивать агентам техническую базу было их задачей. Хотя Чарльз не без удовольствия подметил, что Тони делиться всеми своими игрушками не собирается – кто знает, в какие руки они попадут и как будут использованы.
-… Хм, двуличненько получается.
- А то. – Чарльз невесело улыбнулся. – Но это лучше, чем терять людей на этапе получения информации. И намного лучше, чем своими действиями ставить под удар детей, которые ни убежать, ни защитить себя не смогут. Если для того, чтобы спасти мутантов, надо побыть двуличным… Я в состоянии договориться со своей совестью. Но ты все же не все понял правильно. Мы не помогаем ловить и упекать. Ловит Щ.И.Т., полиция и армия. Мы же официально придерживаемся политики невмешательства. Команда Икс включается только тогда, когда речь идет о преступниках-мутантах, таких, как Синистер, Саблезубый, Джаггернаут, тот же Апокалипсис. Но сам знаешь, в такие моменты мы всегда вмешиваемся, потому что такие мутанты не считаются с жертвами ни среди людей, ни среди своих же. И их место за решеткой. В остальное время мы – обычная школа… Хотя, к сожалению, выезжать приходится достаточно часто.
Чарльз прекрасно понимал опасения и недовольство Алекса. Но этот пункт договора он обговорил с правительством особо тщательно. Он сам – да и иксмены тоже – был категорически против превращения своих друзей в особый отряд инквизиции. Но тут закон был на стороне Чарльза – никто из команды не был военнообязанным (а кто был, уже успел отдать родине). И заставить их никак не могли. Поэтому сенаторы были вынуждены заткнуться и смириться. Хотя Чарльз понимал, что когда-нибудь этот его категоричный отказ ему еще аукнется.Хотя почему «когда-нибудь»? Самый первый киллер, пришедший за его головой, был послан как раз одним из сенаторов. Но об этом Чарьз, само собой, никому не собирался говорить. Политическая арена – та еще лужа с грязью, и пачкаться всем было и нерационально, и опасно.
- Мне.. надо подумать. Я не готов сейчас принимать такое поспешное и серьезное решение…
Чарльз с легкой улыбкой выслушал Алекса и коротко кивнул. Выглядел Ксавьер странно довольным, и было заметно, что после ответа Хавока он наконец-то расслабился и даже несколько успокоился. Впрочем, это было не так странно, как казалось на первый взгляд. Об Алексе ходили разные слухи, большинство из которых сводилось к одному – сильный мутант, но психика все еще на грани подростковой. Бросается в интересующие его дела с головой, а разгребать последствия не желает. Поэтому Чарльз был действительно очень доволен тем, что эти слухи не подтвердились. Алекс явно собирался принять обдуманное решение, взвесив все за и против. А решения, принятые по трезвому рассуждению, всегда в итоге оказывались более верными, нежели поспешные действия.
- Конечно, это не проблема.- Чарльз подхватил со стола жетон и сунул его в карман. – И я рад, что ты не стал бросаться в омут с головой. Остальным было проще решить, чего они хотят – они наблюдали за развитием этого конфликта, делали выводы по ходу дела и принимали участие в обсуждении ключевых пунктов договора. А ты только что приехал. Само собой, тебе необходимо как минимум сначала увидеть систему в действии.
Бокалы с тихим звоном соприкоснулись.
- У нас свободно место преподавателя математики в младших классах. Оформлю тебя на него. Ну и так как дети на Авалоне, то учить никого пока не нужно. Ну а когда все устаканится, и ученики вернутся, уже решим, что ты хочешь преподавать и хочешь ли. Кстати, в архиве миссий ей записи всех переговоров и отчеты по уже совершенным операциям. Я открою тебе доступ, так что тоже можешь ознакомиться. Надеюсь, это поможет тебе составить более полную картину происходящего.
И вроде бы уже все на данный момент решили. Только отпускать Алекса не хотелось. Казалось, стоит ему выйти за дверь – и все. Исчезнет. Совсем исчезнет. Разумом Чарльз понимал, что это просто страх, просто глупость. Но одно дело разум, а совсем другое – эмоции, которые на данный момент приходилось всеми силами сдерживать.
- Ну, комната своя у тебя тут есть. Но если что-то нужно – ты говори, найдем. – Чарльз мотнул головой и тихо рассмеялся. – Ну вот, стоило закончить разговор о делах, как разговор тут же стал каким-то неловким. Прости, Алекс, мне иногда бывает сложно наладить нормальное общение. Мой предшественник, насколько я знаю, не был особо разговорчив не по делу. Но я, видимо, еще не настолько самодостаточен.

- Я… читал обо всем этом. Ну, не обо всем, точнее, но общее представление имею. Не думаю, что тебе стоит переживать о принудительных вакцинациях. Мутанты – не заразные больные, поэтому подобная мера будет нарушением Конституции. На данный момент подобная шумиха им крайне не выгодна – народ и так недоволен внутренней политикой. Усугублять не станут. А вот втихую вакцинировать арестованных… - Чарльз упрямо сжал губы и весьма уверенно заявил. – Мы этого не допустим. Если нужно будет сражаться… Я готов.
Пожалуй, на данный момент это было самое главное отличие Чарльза от старого Профессора. Последний официально придерживался нейтральной позиции и вел политику невмешательства, предпочитая решать проблемы на местах, причем по возможности тихо и незаметно. Чарльз же, в памяти которого все еще играли яркими красками события десятилетней давности, был готов драться. В том числе и драться открыто, если иного выхода не будет.
- А ты уверен, что хочешь знать, почему не сбежал? Знаешь, иногда нам попросту не следует задумываться о причинах тех или иных поступков и принятых решений. А то начнешь думать и зароешься так глубоко, что потом сам себя не откопаешь. Просто… Расслабься. Ты в любой момент можешь передумать и сбежать, если поймешь, что все еще не готов. В этом нет ничего постыдного, Алекс. Никто не обязан идти по тому пути, который я предлагаю. Это всего лишь одна из множества дорог, и не факт, что лучшая.
Привкус коньяка оставался на языке и губах. Немного горчило и щипало– ровно столько, чтобы не хотелось выпить очередной стакан залпом, но недостаточно, чтобы совсем не пить. Главное было не перебарщивать, и Чарльз жестом показал Алексу, чтобы тот не наливал ему больше, чем на два пальца.
Ксавьер был действительно рад услышать, что Алекс не против преподавать математику. Обычно подобные совершенно мирные занятия, шедшие к тому же в соответствии с определенным четким графиком, помогали несколько структурировать жизнь. А Хавоку, зачастую слишком эмоциональному и подвижному, иногда был необходим хоть какой-то порядок. Такие своеобразные опорные точки на маршруте.
На этот раз тишину нарушил Алекс. Чарльз понимающе усмехнулся – Хавок был не первым, кто намекал Чарльзу на… некое несоответствие поведения. И Чарльз думал об этом. Действительно думал, анализировал свое собственное поведение. Сравнивал с тем, что успел узнать о профессоре. И с каждым разом находил все больше различий… и все больше общего.
- Ему было почти семьдесят пять, Алекс. Он руководил школой… Лет сорок? Сорок лет – это вся моя жизнь, понимаешь? Мне всего сорок три. Я успел выпустить всего два курса учеников. Два самых первых курса, из которых большая часть осталась в школе. А скольких проводил он? Двадцать выпусков? Тридцать? Сколько десятков учеников ушли в поисках своего места в жизни? Со сколькими попрощался, зная, что вряд ли еще будет встречи? -  Чарльз покачал головой и немного устало улыбнулся. – Он – и я… Я не просто читаю лекции, Алекс. Здесь столько детей с такими проблемами, которыми они ни с кем не могут поделиться. Боятся, что не поймут. А я понимаю. Я же телепат. Стоит один раз проникнуть в чужой разум, и он перестает быть чужим. Мысли, чувства… Я не просто так называю вас всех своей семьей. Вы и есть моя семья. А теперь представь, каково было вашему Ксавьеру каждый год прощаться с кем-то. Это…больно. Я не удивлен тому, что в свои годы ваш профессор ставил определенные границы и старался оставаться для вас… профессором. – для Чарльза это было понятно. Очень просто и очень понятно, потому что ему пришлось отпускать дорогих ему людей, признавая их желание идти дальше. А он на своей коляске за ними попросту не успевал. – А мне всего сорок три, Алекс. Я молод, я влюблен, мне хочется жить. Такое вот простое эгоистичное желание. Жить. Чувствовать. Называть кого-то другом. Просто говорить с кем-то, а не только учить. Я… У меня еще есть время, прежде чем мои близкие начнут обращаться ко мне на «вы», и я останусь один на один с самим собой. Так что прости мне эту маленькую слабость. Но если тебе от этого совсем не по себе, то я не обижусь. Ты не обязан делать то, чего тебе не хочется.