Весна. Израиль. Порт Хайфа.
Чарльз стоял на палубе, облокотившись на перила, и смотрел на разбивающиеся о борт лайнера волны. Большая часть пассажиров либо сидела в каютах, торопливо собирая вещи, либо столпилась на носу, разглядывая приближающийся берег. В Хайфе лайнер должен был задержаться на сутки, и люди оживленно переговаривались, обсуждая туристические маршруты, достопримечательности, рынки, магазины, рестораны. От их голосов и мыслей Чарльз старательно отгораживался всеми способами – для него порт был конечной точкой маршрута. По крайней мере на какое-то время.
Несколько дней назад Чарльз понятия не имел, как и зачем ему жить. Когда он уезжал на фронт, у него было все – репутация, деньги, дом. Мечты. Невеста. Были планы на будущее, в которых обязательно фигурировали великие научные открытия в области генетики, новый центр изучения мутаций и наследственных болезней. Планы, согласно которым Мойра, дождавшаяся его с войны, шла с ним под венец. Мечты, в которых у него была нормальная семья – любящая жена, дети, а потом и внуки… Все исчезло в тот момент, когда он получил очередное письмо от Мойры. О, как же он был счастлив увидеть конверт, подписанный ее рукой! Ему всегда нравился аккуратный почерк Мойры. А уж это письмо было и вовсе особенным – Чарльз был тяжело ранен и вот уже пару недель лежал в военно-полевом госпитале. А что может быть дороже раненому солдату, чем подтверждение того, что о нем переживают. Что его ждут…Но, как оказалось, Мойра не ждала. Она написала всего несколько строчек своим чудесным ровным почерком. «Прости, Чарльз, между нами все кончено. Я возвращаюсь в Шотландию и выхожу замуж за другого человека, которого люблю. Прошу тебя, не пытайся меня искать». Там были еще какие-то слова, но Чарльз их не запомнил.
На фронт Ксавьера не вернули. Якобы ранение не позволяло. Но Чарльзу было уже плевать. Он не хотел возвращаться домой, в свой огромный пустующий особняк, за одну секунду превратившийся  в руины построенных воздушных замков. Он чувствовал, что не попросту не сможет вернуться. И не вернулся. У него было достаточно денег, чтобы путешествовать по миру столько, сколько ему хочется. Десятки стран, сотни городов. Каир. Астральная битва с телепатом Амахом Фаруком… Столкновение с Люцифером… Решение посвятить свою жизнь тем людям, которым действительно нужна помощь. И людям, и мутантам.
Еще не мечта, но уже определенная цель. И первым шагом к достижению этой цели для Чарльза стала работа в госпитале Дэниэла Шомрона в Хайфе. Дэниэл был давним другом Ксавьера – они вместе учились на первых курсах, только Дэниэл в итоге специализировался в психиатрии, тогда как Чарльз после получения ученой степени рванул в дебри генетики. Как оказалось, Шомрон пытался связаться с Чарльзом несколько раз, но по понятным причинам его письма и звонки оставались без ответа. До этого момента.
До госпиталя Чарльз добрался без особых проблем. Вещей с собой у него практически не было, ну а армейский джип в качестве транспортного средства Чарльза более чем устраивал.
- Чарльз!
- Дэниэл! Дэниэл Шомрон! Я рад тебя видеть, мой старый друг.
Чарльз действительно был рад встрече. Дэниэл был одним из немногих состоятельных людей, которых деньги не испортили. К тому же он был до безумия влюблен в свою профессию и тратил все свое время на пациентов. На данный момент пациентами его были жертвы Холокоста. Поэтому, собственно, Шоморну и понадобился Чарльз. В свое время Ксавьеру удалось разобраться с несколькими весьма тяжелыми случаями психологических травм у жертв насилия – не без помощи телепатии, о чем Дэниэл не знал. И судя по всему, сейчас Чарльзу предстояло столкнуться с не менее тяжелыми пациентами чем те, которые у него уже были.
- Вот это мой госпиталь. Весьма шикарный… Раньше на этом месте был престижный курорт. Мой персонал – смесь профессионалов и волонтеров, как, например, Магнус.
Дэниэл указал на молодого человека, все это время почтительно державшегося позади. Чарльз перевел взгляд на волонтера и тут же улыбнулся. Он уважал таких людей – готовых жертвовать личным временем и силами ради благого дела, не приносящего финансовой прибыли. Зато помогающего сохранить человечность даже в самые тяжелые времена.
Рукопожатие вышло крепким – у Магнуса оказались сильные и явно привычные к тяжелой работе руки…

- Магнус Леншерр, мистер Ксавьер. Рад знакомству…
- Лучше просто Чарльз. Оставим "мистеров" для светских сборищ стран первого мира.
«Очаровательно! Разум Магнуса закрыт от меня! Он не телепат, но его естественные механизмы защиты психики столь же развиты, как мои… Может ли он быть таким же, как я…мутантом?»
Чарльз и сам толком не знал, зачем решил залезть в голову Магнусу. Излишним любопытством Чарльз не страдал и в разуме каждого встреченного на пути человека не копался. Влезать в чужое сознание без разрешения вообще было не очень вежливо, к тому же было чревато не очень приятными ощущениями, и Чарльз  обычно старался считывать только поверхностные мысли. Но вот узнать чуть больше о Магнусе захотел сразу – в том числе узнать и о том, какое впечатление он сам произвел на этого человека, с которым им, судя по всему, предстояло работать бок о бок в течение ближайшего времени.
Наверное, восхищение все же отразилось на лице Ксавьера, потому что взгляд Магнуса изменился и стал несколько недоуменным. Чарльз смущенно кашлянул, поспешно кивнул в ответ на предложение провести экскурсию. Свой чемодан и шляпу он оставил в холле возле кресел для посетителей, хотя это в целом и не требовалось.
- Да у меня и вещей-то нет, но если вы настаиваете… Гостевой дом? Мне кажется, это лишнее. Мне хватило бы комнаты в общежитии для сотрудников. Не такая уж я важная персона. Думаю, этот момент мы с Дэниэлом еще обсудим.
Чарльз действительно планировал жить либо в общежитии, либо в одной из комнат-палат клиники. Ну или снял бы квартиру, если бы мест не оказалось. Перспектива получить в свое распоряжение целый гостевой дом как-то не прельщала. Если сама клиника некогда была фешенебельной курортной гостиницей для богачей, то и гостевые дома здесь были… соответствующие. Чарльз боялся, что дом будет напоминать ему о собственном особняке, в который он так малодушно не хотел возвращаться.
- А здесь весьма уютно. Хотя некоторые вещи смотрятся весьма странно…
Например, мебель из деревянного массива с жаккардовой обивкой. Или позолота на потолочной лепнине. Или мраморные полы и резные арочные конструкции в коридорах… Нет, смотрелось красиво и придавало определенной солидности. Просто Чарльз от всего этого уже успел отвыкнуть. Последние несколько лет он провел в палаточных лагерях, пыльных кузовах военного транспорта, в истощенных войной и ее последствиями городах. Роскошь уже казалась ему чем-то чуждым и абсолютно ненужным – даже после службы, путешествуя по миру, Чарльз интуитивно выбирал небольшие отели для непритязательных туристов. Пожалуй, если и был плюс в той войне, на которой он успел побывать, то состоял он именно в изменившихся ценностях и новых привычках Ксавьера. Из привыкшего к роскоши, не считающего денег и порядком изнеженного и наивного молодого человека Чарльз превратился во взрослого мужчину, знающего настоящую цену человеческой жизни. Такую, которая измеряется не в денежном эквиваленте.
Магнус был явно человеком другого плана. Чарльз исподтишка наблюдал за ним – как и тот за самим Ксавьером – и подмечал все больше деталей. Во-первых, Магнус был в отличной физической форме. Во-вторых, судя по его рукам, он явно не гнушался тяжелой работы, да и вообще чем-то неуловимо напоминал Чарльзу представителя рабочего класса. Но для рабочего Магнус слишком чисто говорил по-английски, используя достаточно сложные словесные конструкции. И…
- Эта татуировка, Магнус. Вы…
Шесть цифр, выбитых на левом предплечье. Два один четыре семь восемь два… подобные татуировки были у всех заключенных концлагерей. Получается, что Магнус был в концлагере? Впрочем, это было вполне вероятно. И даже понятнее становилось, почему именно Леншерру Дэниэл уделил особое внимание. Бывший заключенный концлагеря как никто должен был понимать жертв Холокоста. И наверняка в некоторых случаях помогал лучше, нежели прославленные психологи и психиатры.

- О, отлично. Меня это более чем устроит. К тому же будет проще влиться в коллектив.
Чарльз на своей шкуре испытал, что значит быть «привилегированным» человеком среди группы условно равных людей. В институте он был любимчиком преподавателей – еще бы, гениальный ребенок, схватывающий все на лету. У девушек он тоже успехом пользовался, причем чуть ли не большим, нежели футболисты – те велись на деньги, репутацию, синие глаза и очаровательную улыбку. После окончания института Чарльз получил собственную лабораторию и грант на исследование, что взбесило всех аспирантов. Даже в армии он выделялся. Правда, не в лучшем смысле – Чарльз был убежденным пацифистом, насилия не любил и работал в основном как переводчик, парламентер и врач, нежели как солдат. И почему-то ему благоволил старший офицерский состав, что, само собой, ни младших офицеров, ни рядовых не радовало. А Кейна и вовсе приводило в тихое бешенство.
В общем, выделяться еще и здесь у Чарльза не было ни малейшего желания. К тому же он не знал, насколько задержится здесь – а вдруг надолго? В этом случае хорошие отношения с сотрудниками – залог нормальной стабильной работы и здоровья пациентов.
- Знакомая ситуация. К сожалению, медицина у правительства редко стоит на первом месте. Но я бы на месте Дэниэла все равно изменил бы интерьер. Великолепие, конечно, отвлекает, но… Мне кажется, что чем уютнее обстановка, тем комфортнее. А здесь не очень уютно. Но, с другой стороны, хорошо, что и обычного угнетающего больничного интерьера нет… - Чарльз пару секунд смотрел на халат, потом, тихо чертыхнувшись, виновато улыбнулся. – Простите. Да, конечно, стоило бы переодеться перед экскурсией.
Покрутив головой и обнаружив очередной ряд кресел, стоявших вдоль одной из стен, Чарльз направился туда и начал воевать с пуговицами. Его куртка действительно сильно напоминала мундир как по цвету, так и по крою, а это могло бы вызвать у пациентов далеко не самые приятные ассоциации. Зато под курткой была вполне обычная белая майка. 
- Еще раз простите, Магнус. – Чарльз стянул с плеч куртку и влез в халат. Привычным жестом поправил воротничок, закатал рукава. – Понимаю, мой вопрос был бестактен и несколько внезапен. Но дело не только и не сколько в любопытстве. Это, - Чарльз кивнул на татуировку, - Не те вещи, о которых спрашивают только из интереса. Раз Дэниэл попросил именно вас показать мне больницу, значит, он планирует сделать вас моим ассистентом, временным или постоянным... Следовательно, мне необходимо знать о том, какие темы могут вызывать у вас негативную реакцию или тяжелые воспоминания. Вы уж простите, но у вас очень сильно изменился взгляд и выражение лица, когда я спросил вас о татуировке. И если это заметил я, то могут заметить и пациенты. А реакцию людей с психическими расстройствами предугадать сложно.
Чарльз огляделся, раздумывая, куда положить куртку. Не оставлять же здесь. Наиболее подходящим местом ему показался мусорный ящик, куда куртка в итоге и отправилась.
- Кстати… Воевал я в Корее. Делал вид, что воевал. Насилие я ненавижу. Поэтому стрелял я много, но попал один раз. В руку человеку, который держал в заложниках маленького ребенка. А так вы почти не ошиблись – чаще всего я выступал в роли полевого врача. И психотерапевта. Большинство людей, знаете ли, очень не любят убивать других людей даже во имя высших целей.
Получилось излишне резко. Но Чарльза почему-то сильно задели слова Магнуса. На миг Ксавьеру даже показалось, что его приравняли к тем солдатам, которые зверствовали в концлагерях… Хотя, конечно, скорее всего показалось.
Тему войны и лагерей они не сговариваясь решили отложить до лучших времен. Магнус переключился непосредственно на экскурсию, Чарльз – на знакомство с центром и запоминание расположений комнат.
- Отлично. Хорошее оборудование, - в голосе Чарльза явно звучало одобрение. – Психическое выздоровление без поправки физиологического состояния действительно невозможно… Надо же, у вас и аппарат ЭЭГ новый. Замечательно. Но персонала, конечно, маловато. Но это дело поправимое. Магнус, скажите, а с…
Задать вопрос Чарльз не успел. Леншерра отвлекла медсестра – Чарльз тактично отошел на пару шагов, чтобы не мешать. Но, как оказалось, зря отходил.
- Конечно! Пойдемте скорее.
В голосе Ксавьера мелькнуло беспокойство. Шомрон был отличным специалистом, и если ему потребовалась помощь в купировании приступа, то дело было действительно серьезным. К кабинету они не шли, а практически бежали.
- Чарльз! -– Дэниэл метнулся к двери, нервно заламывая руки. – У нас тут… Не можем купировать приступ, а большую дозу транквилизатора дать нельзя. У него порок сердца.
- Как его зовут?
- Майкл Освальд. Тридцать семь лет, два года провел в концлагере. Панические атаки, сопровождающиеся галлюцинациями.
- Понятно. Дэниэл, отойди в сторонку. Кто-нибудь, принесите теплого несладкого чая. Задерните шторы.
Пациента уже успели привязать к койке. Судя по шприцу и пустой ампуле, лежащим в кювете, ему уже вкололи одну дозу успокоительного, но это не помогло. Мужчина дышал, как загнанная лошадь, извивался, тихо и оттого еще более страшно подвывал и явно не понимал, кто он и где он. Вытаращенные глаза покраснели – лопнули сосуды, значит, давление до сих пор было высоким, что для человека с пороком сердца представляло реальную опасность. Чарльз присел на край кровати, обхватил голову пациента ладонями и заставил его посмотреть прямо себе в глаза.
- Майкл. Майкл, слушай меня. Я твой друг, ты не должен меня бояться. Просто. Слушай. Меня.
Аккуратное прикосновение к сознанию больного заставило Чарльза едва заметно поморщиться. Виски тут же заломило, во рту появился противный привкус крови – действовать приходилось быстро и грубо, поэтому помимо мыслей Чарльзу в нагрузку достались и некоторые ощущения органов чувств. Впрочем, это все можно было терпеть.

Колючая проволока блестела ярче, чем обычно – недавно прошел дождь. Он стоял, раздетый до белья, сжимался от пронзительного ветра, среди группы таких же несчастных измученных людей. Ноги по щиколотку увязали в грязи, и холод медленно поднимался от лодыжек все выше и выше. Горло разрывало от мучительного кашля, который он сдерживал изо всех сил. Кашляешь? Температуришь? Иди за отстойник и получай пулю в лоб. Больные здесь были не нужны. Матово блестящее черное дуло смотрела то на одного, то на другого. Солдат с черным пятном вместо лица что-то говорил по-немецки. Кто-то ответил. Выстрел. Капли крови на коже – чужой крови, а больно стало так, будто вытекала своя. Он вздрогнул, медленно обернулся – стоявший рядом с ним мужчина уже лежал. Из черной дыры на его груди выплескивалась кровь. Крови становилось все больше и больше. Столько в человеке не бывает. Литр, два, три… десять, сорок. Крови было так много, что грязь окрасилась в красный. А солдаты, мерзко гогоча, тыкали в землю ружьями. И те, будто хоботки огромных москитов, всасывали кровавую жижу…

- Тебе страшно, Майкл, я знаю. Тебе страшно и холодно. Но это – воспоминания. Нехорошие воспоминания, искаженные этим самым страхом. Давай мы просто попытаемся понять, как все было на самом деле…- Чарльз замолчал, наклонился ниже и замер, продолжая смотреть мужчине прямо в глаза. Больше он ничего не говорил и не делал.
Чарльз проник в разум пациента еще глубже. Память – всего лишь информация, записанная в клетках головного мозга в виде электрических импульсов. Огромного количества импульсов разной силы. Память – это паутина. И эта самая «паутина», которую Чарльз видел перед собой, в некоторых местах порвалась, спуталась, смешалась с подсознательными страхами. Чарльз работал медленно и осторожно. Вытягивал одну ниточку за другой, «чистил», сплавлял оборванные концы. Сложная, кропотливая работа – такую за один раз целиком не сделаешь. Сейчас нужно было просто снять приступ, и Чарльз стирал наиболее пугающие детали. Исчезла кровавая жижа – под ногами снова была грязь. Исчезли хоботки – дула, вновь превратившись в обычное оружие. Черные провалы начали превращаться в лица, пока еще размытые, но уже похожие на человеческие.

… Через пять минут мужчина замолчал. Через десять задышал ровнее и разжал пальцы. Через пятнадцать слабо улыбнулся, выдохнул и закрыл глаза, проваливаясь в стон. Чарльз осторожно убрал руки, встал, передернул плечами. Слабо улыбнулся удивленному Дэниэлу, коротко кивнул Магнусу.
- Я возьмусь за этот случай… Он проспит несколько часов. Не открывайте окна – здесь слишком яркое солнце, а у него высокое давление, и обилие света может спровоцировать очередной скачок давления. – Чарльз кивком поблагодарил медсестру, протянувшую чашку с чаем. Осушил ее в два глотка. – Дэниэл, советую сделать ему суточную ЭЭГ. Надо понять, что провоцирует галлюцинации и зависят ли они от внешних условий… Так, Магнус… На чем мы там прервали нашу экскурсию? Продолжим?

- Но я могу помочь Магнусу с этими процедурами… Вот что-то, а досье нужно изучать на свежую голову…
Ну не хотелось Чарльзу прямо сейчас изучать анамнезы. Точнее, не хотелось так быстро отрываться от Магнуса – Чарльз с периодичностью в пять минут пытался проникнуть в его сознание, и каждый раз безуспешно. Ментальная защита Леншерра поражала воображение, и Чарльза тянуло к Магнусу, как магнитом. Это была такая загадка, за решение которой Ксавьеру хотелось взяться немедленно. Но Дэниэл, увы, был очень настойчив, поэтому Чарльзу ничего не оставалось, кроме как махнуть Магнусу на прощание рукой и проследовать за своим другом.
Кабинет Шомрона ужасно напоминал Чарльзу его собственный. Отполированная до блеска мебель из массива дерева, украшенная изящной резьбой. Светлая жаккардовая обивка, плотные шторы пастельных тонов. Огромный стеллаж, забитый книгами… И неизменный бар, к которому, само собой, в первую очередь и направился Дэниэл. Вот только жара выпивке не очень способствовала. Отговорить Шомрона Ксавьер не смог, но сам от коньяка отказался, отдав предпочтение содовой со льдом.
- И все же, как ты это делаешь, а, Чарльз? Раскрой секрет.
- Молча, Дэниэл, молча. Ты же сам видел… Слушай, я понимаю, что тебе хочется поговорить. Но давай выберем для бесед какой-нибудь тихий прохладный вечер? А пока что я хотел бы ознакомиться с картами пациентов. Мы же за этим и пришли.
- Трудоголик. Ну ладно, ладно… Итак, прежде всего я хотел бы, чтобы ты поработал с этими тремя…
…Разбор карт занял около полутора часов. Чарльз устроил Дэниэлу настоящий допрос, но, к сожалению, на большую часть вопросов ответов он не получил. Впрочем, чего-то подобного Чарльз и ожидал, иначе бы такой специалист как Дэниэл смог бы и сам справиться. А так… Были диагнозы, поставленные на основании симптомов. Было лечение по купированию этих самых симптомов. Но причины болезней, которые, собственно, и нужно было устранять, оставались неизвестны, и положительная динамика отсутствовала напрочь.
- Я разберусь. Только давай-ка вы сделаете свежие анализы? Этим почти месяц, а за месяц все могло сильно измениться. Как только повторите, я тут же возьмусь за дело.
- Как скажешь, Чарльз. А пока не хочешь взглянуть на еще одну пациентку?
- Ну… Давай. Пойдем, взглянем.
В принципе, Чарльз не настолько устал, чтобы отлынивать от работы. Конечно, поездка его несколько утомила, но физическая усталость на данный момент не так уж сильно сказывалась на способности к телепатии.
- Только должен тебя предупредить, пациентка – дама весьма специфическая. Богатая, эксцентричная и сумасшедшая. Подход к ней нашел только Магнус.
- А он твой любимчик, да?
- Просто он хорошо работает. Действительно хорошо работает, не для галочки и не ради повышения зарплаты и премий. Сам понимаешь, такое сейчас редкость. Особенно здесь и сейчас.
- Рад это слышать. Знаешь, а мне он понравился. Серьезно относится к делу, это сразу видно. Да и сам он такой… Своеобразный.
- Ого. Я начинаю ревновать. Таких эпитетов на моей памяти от тебя никто не заслуживал.
По-дружески препираясь и подтрунивая друг над другом, Чарльз с Дэниэлом добрались до палаты «самой страшной пациентки клиники». Входить Шомрон, правда, не спешил – мялся у порога, поглядывая на часы. Чарльз аккуратно заглянул в мысли друга и незаметно усмехнулся – тот ждал Магнуса. Что ж, его Ксавьер был не против подождать.
В диалог Чарльз вмешиваться не стал. Только кивал в нужные моменты. Хотя так и подмывало прокомментировать слова Дэниэла о помощниках и безопасности. Конечно, Чарльз не был двухметровым амбалом с накачанными мышцами, но за себя постоять умел. И с учетом телепатии мог защитить и себя, и Магнуса, и Шомрона, и всю больницу. Так что Чарльз все же позволил себе маленькую шалость и, пока Дэниэл не видел, подмигнул Магнусу и скорчил мину, которая должна была означать нечто из серии «вверяю свою жизнь в твои руки».
- Ну что ж… До встречи на ужине, Магнус. – Чарльз проводил убежавшего Дэниэла взглядом, после чего повернулся к Леншерру и вновь улыбнулся. – Не смею вас задерживать.
«И в виде исключения даже не буду подглядывать…». Хотя подглядеть хотелось, особенно после того, как Магнус за считанные секунды утихомирил буйную пациентку. Но Чарльз все же смог сдержать свое любопытство – не хотелось мешать Леншерру. Некоторые пациенты реагировали на телепатическое вмешательство непредсказуемым образом – например, в первые секунды проявляли повышенную агрессию или, наоборот, впадали в ступор. И одно дело в этот момент находиться рядом с пациентом, а другое – стоять за дверью.
«Что ж… Удачи, Магнус».
… Найти общежитие сотрудников труда не составило, как, впрочем, и комнату. Чарльза поселили в один блок с Магнусом и еще одним молодым санитаром. Невероятная удача, особенно с учетом интереса Чарльза к своему «помощнику». Наверняка и здесь не обошлось без вмешательства Дэниэла – Чарльз был уверен, что ему тут же рассказали о желании Чарльза жить вместе со всеми, а не в гостевом доме.
Разбор вещей занял от силы минуты три. Гигиенические принадлежности, одеколон, полотенце – в тумбочку. Смену одежды и белье – в шкаф. Документы – в сейф. Легкие сандалии – на стойку для обуви. Единственное, о чем Чарльз пожалел, так это о том, что не спросил, где прачечная. Так бы сразу отнес брюки в стирку. Что Магнус, что их третий сосед были заняты в клинике, поэтому душ оказался свободным. Чарльз не отказал себе в удовольствии понежиться в прохладной ванне, тщательно побриться и еще минут десять постоять под холодным душем. Еще минут двадцать он потратил на приведение в порядок прически – волосы отросли и теперь требовали укладки. Еще минут десять ушло на примитивные косметически процедуры. Вот от чего Чарльз не смог избавиться даже на войне, так это от стремления не только опрятно, но и хорошо выглядеть. Наибольшие сложности вызвала, как ни странно, одежда. В чемодане она умудрилась помяться, и Чарльз чуть было не свихнулся, выглаживая стрелки на брюках  и отпаривая воротничок рубашки. А все чертов неотбеленный лен.
Зато в итоге Чарльз остался доволен своим отражением в зеркале. По крайней мере было не стыдно за пыльные сапоги. И ничего общего с военной формой эта одежда не имела – обычные брюки, обычная рубашка с коротким рукавом.
- Магнус. – Чарльз в столовую без «сопровождения» не вошел. Дожидался у входа. – Выглядите уставшим. Может быть, спокойно поужинаете, а с коллективом я сам познакомлюсь? В конце концов, язык у меня есть, разговаривать умею… Кстати, вы в курсе, что нас поселили рядом? Так что мы теперь еще и соседи.

- Вы словно на важную встречу собирались, Чарльз. Впрочем, столовой это место мы называем с усмешкой, раньше тут был ресторан. Добрый вечер.
- Конечно, на очень важную. Первое впечатление - по нему судят. К тому же мне хотелось... Извиниться. Да, пожалуй, таким вот своеобразным способом извиниться за то, что во время нашего знакомства я выглядел не самым подобающим образом.
"И это в свою очередь воскресило не самые приятные для вас воспоминания..."
Для Чарльза, впрочем, война значила почти то же самое, что для Магнуса. Только Леншерр потерял всю свою семью, начиная от родителей и заканчивая чуть ли не целой нацией. А Чарльз - брата. Кейн, конечно, был склонен к насилию и садизму, но все же он был его братом. Пусть и сводным. Для Чарльза семья, даже такая ненормальная, а после свадьбы матери с Куртом, и вовсе неблагополучная, значила многое. Ксавьер до сих пор не привык говорить о своих родных в прошедшем времени - или, возможно, не хотел. Так что чувства Магнуса он пусть и не в полной мере, но разделял. И понимал.
- Кстати, вы тоже отлично выглядите. Эта одежда идет вам больше, чем форма санитара.
"Хотя халат пошел бы еще больше"
Дэниэл вкратце рассказал о том, как Магнус попал в эту клинику. Так что Чарльз был в курсе и о незаконченном высшем, и о причине, по которой Леншерр так и не получил диплом. Магнуса, впрочем, Чарльз нисколько не винил, пусть тот с точки зрения закона и был убийцей - это была самооборона. Самооборона, помноженная на злость, боль от потери и ненависть к нацистам, которая лечится только временем и обретением нового счастья. Впрочем, и жалости к Магнусу Чарльз не испытывал - только сочувствие и зарождающееся в глубине души желание помочь этому человеку. Хоть тот и не считал, что ему была нужна помощь.
"Оказаться бы в вашей голове, Магнус..."
Чарльз немного смущенно улыбнулся, понимая, что задумался и несколько потерял нить беседы. Но за последние слова все же зацепился.
- Дэниэл - трепло. Боюсь себе представить, каким причудливым образом домысли приукрасили правду.
Чарльз даже не думал скрывать своего огорчения. Ему действительно было не очень приятно, когда кто-то начинал говорить об очередном сотворенном им "чуде". Во-первых, это привлекало излишнее внимание. Во-вторых, умаляло заслуги других врачей, которые вкладывали в лечение и помощь пациентам объективно больше сил, нежели Чарльз. Просто Чарльз умел делать то, что остальным было недоступно. Не более и не менее.
- Спасибо за заботу, Магнус. Не переживайте, жара меня не беспокоит - я к вам из Каира приехал, уже привык. А что касается алкоголя... Моя мать умерла от алкоголизма, поэтому уж в чем-чем, а в алкоголе я всегда знаю меру.
Вежливо улыбнувшись на прощание и мысленно пожелав себе терпения, Чарльз от правился знакомиться с коллегами. В принципе Ксавьер и сам был крайне общительным человеком, но предпочитал как-никак, но все же это самое общение дозировать. А сейчас вокруг него было почти тридцать человек, которые очень громко думали. В том числе и о нем самом, а это не могло не нервировать.
Поужинать вместе с Магнусом Чарльзу так и не удалось. Ему в принципе почти не удалось поесть - только он собирался взяться за вилку, как к нему подходил очередной желающий познакомиться и поговорить. Так что на свободу Чарльз вырвался спустя час после того, как Магнус закончил ужин.
... Спать действительно не получалось. Но не из-за жары и даже не из-за переизбытка впечатлений. А из-за больных. Мысли психически нездоровых людей были не только ярче - они были в разы громче мыслей здоровых. Стоило немного расслабиться, как в голове начинали кричать сотни разных голосов. Не только больных, но и порождений их разума. Эти голоса говорили на иврите, английском, французском, немецком. Они рычали, стонали, угрожали, плакали и издавали такие звуки, которые Чарльз при всем своем желании идентифицировать не смог. Сначала Ксавьер, впервые попавший в лечебницу для психически больных, подумал, что у нескольких пациентов наступила фаза обострения. И даже проверил. Но, как оказалось, все было тихо и мирно - это были либо загнанные в подсознание образы, либо сны, причем и первые, и вторые мозгом больных, принимающих препараты, как информация не воспринимались.
Промучившись около полутора часов, Чарльз встал, залез в душ, оделся и, прихватив с собой шахматы, травяную бедуинскую настойку и банку с домашним шоколадом, отправился к Магнусу.
Найти дежурку проблем не составило. К счасмтью, Леншерр был там - читал какую-то книгу. Чарльз кашлянул, привлекая внимание, и вошел.
- Решил воспользоваться вашим предложением. Это к кофе, - Чарльз поставил на стол темную бутылку, - Не алкоголь, просто тонизирующие травы. А это шоколад. Я бы принес бутерброды, но, увы, все продукты остались в магазине, в который я забыл заехать.
Следом за стеклянной банкой на стол легла коробка с шахматами. Уже по коробке было видно, что это вещь не просто дорогая, а чуть ли не эксклюзивная. Хотя бы потому, что на защитном кожаном (и весьма потертом) чехле золотой нитью были вышиты герб и монограмма.
- Вы ведь не против, если я сварю кофе? Кстати, Магнус... Вы играете в шахматы?
Вроде бы Дэниэл говорил, что Леншерр играл... А может, и не говорил. Но Чарльз все равно притащил коробку с собой на всякий случай - если ему что и помогало успокоить разум, так это неспешная вдумчивая игра.

- Жаль, что не алкоголь…
- О… Я подумал, что на дежурстве нельзя. Но если Вы хотите, я сбегаю к себе, принесу. У меня там есть… стратегический запас. Так сказать, для терапии одиноких вечеров. Но я бы все же сейчас не стал… А вот когда у Вас не будет дежурства – то я с радостью познакомлю вас с американским виски. Он, кстати, ничем не уступает шотландскому. Конечно, все зависит от марки и… И я опять слишком много говорю. Простите, Магнус.
В прошлом Чарльз действительно отличался редкой общительностью. В детстве у него совершенно не было друзей (сводная сестра не в счет), поэтому Чарльз, можно сказать, пытался наверстывать упущенное всеми доступными способами. В институте он успевал не только блестяще учиться, но и быть душой компании (особенно если уходил в отрыв). Да и после института тоже, но… Все изменила война. Война, смерть Кейна (Марко хоть и был ублюдком, но все был не чужим человеком) и уход Мойры. Эти события Чарльза откровенно подкосили, и Ксавьер замкнулся в себе, предпочитая коротать вечера не в компании людей, а наедине с алкоголем. После телепатического боя в Каире Чарльз хоть и нашел для себя новый смысл жизни, но к «себе прежнему» так и не хотел возвращаться… Не хотел до знакомства с Магнусом.
С Магнусом все получалось само собой, даже без участия мозга. Чарльз поймал себя на мысли, что с этим человеком он не просто может, а хочет проговорить всю ночь. Что ему хочется сделать что-то приятное. Что-нибудь, что заставит этого человека рассмеяться или хотя бы улыбнуться. Возможно, дело было в том, что мысли Леншерра были от Чарльза закрыты, что одновременно и удивляло, и пугало, и восхищало. Возможно, дело было в том, что Чарльз сочувствовал этому человеку, который за свою не такую уж долгую жизнь испытал столько горя и не сломался. И не просто не сломался, а нашел в себе силы помогать людям. Ну и само собой немаловажное значение имело то, что Магнус был умным. Умным и талантливым – сам Ксавьер знал Леншерра, конечно, недостаточно хорошо, но за него ручался Дэниэл. А это многое значило.
И сейчас к уже обнаруженным достоинствам Леншерра прибавилось еще одно – он любил играть в шахматы. Чарльз оживился еще больше и без раздумий передал Магнусу коробку с шахматами.
- Да, конечно. С удовольствием перейду на «ты». Просто правила вежливости, сами… сам понимаешь. – Чарльз широко улыбнулся, подхватил бутылку с настойкой. – Расставляй. А я пока быстро сделаю кофе.
Маленькая походная плитка, конечно, с раскаленным песком сравниться не могла. Зато турка оказалась великолепной. Медная, судя по форме и орнаменту арабская, с достаточно толстым дном и удобной ручкой. Мешочек с кофе ручного помола Чарльз нашел сразу и тут же принялся колдовать, для начала пропитывая кофе настойкой.
- О да. Ты прав. Сначала они тянутся ко мне, потому что я с их точки зрения выгляжу очаровательно, - Чарльз недовольно фыркнул, ясно показывая, что такое отношение к своей персоне ему не особо нравится.– Ну а потом… Наверное, да. Не мне судить, насколько я проницателен, если честно. Но ученая степень по психологии и психиатрии у меня есть. Возможно, это у меня получается само собой…
Чарльз слегка подогрел пропитанную настойкой смесь – тут же запахло пряностями и травами. Потом аромат несколько приглушило водой, и Чарльз немного увеличил нагрев.
- А вот насчет утренней поездки в город я не очень уверен. Нет, я бы с радостью, но у тебя же совсем не останется времени отдохнуть. Так что если и поедем, то ненадолго, чтобы у тебя осталось время поспать. Ну или я подежурю за тебя хотя бы часа три.
Одной турки хватило на две чашки кофе. Небольшие, конечно, но Чарльз специально делал покрепче, чтобы хоть как-то взбодриться. Магнус наверняка устал за день, а у самого Ксавьера после мыслей психически больных в голове до сих пор колокола звенели. Когда Чарльз протянул Магнусу, шахматные фигуры уже были расставлены на доске.
- Прошу. Сахар сам по вкусу добавишь, если нужно... - Чарльз занял кресло напротив Леншерра, закинул ногу на ногу и сделал небольшой глоток кофе. - Эти шахматы подарили еще моему деду. Делали на заказ. Красное дерево, слоновая кость, филигрань, стальные утяжелители фигур, чтобы не упали, если доску кто-то случайно толкнет. Пожалуй, самое приятное и полезное, что досталось мне в наследство... О, а это что? Можно?
Не дожидаясь разрешения (не очень вежливо, конечно, но любопытство победило воспитание), Чарльз взял в руки внушительный прошитый "фолиант". Внимательно ознакомившись с титульным листом, Ксавьер недовольно нахмурился и провел пальцем по прорезям. Он прекрасно знал, что это значит. Формально  - отказ от курирования работы. Фактически - волчий билет. Чарльз быстро пролистал дипломную работу, немного задержавшись на странице с чертежами.
- Макс Айзенхарт. Твое настоящее имя? Это ведь твой почерк. Я видел на картах пациентов. И, как я понимаю, это значит, что из-за того случая с нацистами твой диплом завернули. - Магнусу явно не хотелось говорить на эту тему, но все и так было понятно. - Ты не против, если я возьму почитать?
Конечно, строительство находилось вне сферы интересов Чарльза. Тем не менее, отличить плохой текст от хорошего он мог. К тому же Ксавьер собирался отправить копию своему другу из Гарвада, специализирующемуся как раз в инженерии. У того в этом году должны были защититься ученики, и, если все сложится хорошо, он бы мог взять курировать Магнуса. Об этом Ксавьер Леншерру пока что сообщать не собирался, чтобы зря не обнадеживать. Но кое-чем помимо кофе и шоколада порадовать мог.
- Я тут еще немного поговорил о твоей ситуации с Дэниэлом, - не поговорил, конечно, а нагло влез в мысли, чтобы узнать как можно больше деталей. - И, думаю, что смогу тебе помочь. Мой адвокат мастерски ведет такие дела, и я уверен, что он сможет добиться твоего оправдания. Ты имеешь полное право требовать суда здесь, в Израиле. Во-первых, из-за твоей национальности. Во-вторых, потому что твое дело попадает под статью о расизме... В общем, вот что я предлагаю, - напротив Чарльза стояли белые, и он сделал первый ход, открыв тем самым партию. - Завтра я звоню своему адвокату, он вылетает сюда. Месяц-другой ожиданий, парочка поездок в суд, и ты чист перед законом. Как тебе такой план?

- Психология и психиатрия? Хм… В таких случаях говорят, человек идёт в профессию, чтобы решить свои вопросы… А чем обусловлен твой выбор, Чарльз?
- Вообще-то я генетик. Точнее, сначала я получил докторскую степень по генетике, потом по биофизике и по психологии - не хотел время терять, поэтому работал в двух направлениях. Ну а где психология, там и психиатрия. - Чарльз едва заметно улыбнулся, уводя тему в сторону от сказанного якобы вскользь "решить свои вопросы". Говорить об этом не хотелось совершенно. К тому же эти свои вопросы Чарльз решил еще до поступления в университет. Точнее, большая часть их разрешилась сама собой. Увы, весьма печально разрешилась, но все же...
Вообще-то такой резкой негативной реакции на свои слова Чарльз не ожидал. Положа руку на сердце, он ожидал прямо противоположной реакции. Нет, не благодарности до гроба, конечно, но хотя бы... Радости? Любой человек на месте Леншерра был бы рад решить малой кровью такую проблему.
Когда кружка с громким стуком опустилась на стол, Чарльз рефлекторно вздрогнул и перевел недоуменный на Магнуса. И только поэтому не заметил, как дернулись, сдвигаясь на пару-тройку миллиметров, шахматные фигуры.
- Нет.
- Но... Почему? - Чарльз недоуменно посмотрел на Леншерра. - Я же... Нет, все не так, как ты думаешь.
С одной стороны, опасения Леншерра имели под собой основания. Да и триггер явно давал о себе знать - Магнус уже достаточно долго жил, постоянно оглядываясь. Посттравматическое стрессовое расстройство в его случае диктовало не просто какие-то отдельные условия, а жизнь в целом. Только Чарльз и предположить не мог, что его собственная персона вызовет у Леншерра такие ассоциации.
- Я просто хочу помочь! - Чарльз с обреченным вздохом вернул Магнусу работу и огорченно поджал губы. - Безво...
Чарльз догадывался, что Леншерр хотел сказать нечто из серии "избавь меня от своего общества". Но сигнализация не дала им обоим закончить, так что Чарльз без зазрения совести рванул следом за Магнусом, договаривая уже на ходу.
- Безвозмездная помощь бывает! У меня есть деньги, есть связи - так почему нет? Почему я не могу тебе помочь? Все, что я пока что видел - как ты сам безвозмездно помогаешь другим. Ты... - Чарльзу пришлось перепрыгивать через две ступеньки, чтобы догнать Магнуса. - Вложил... Много сил в свою...работу. И не ты виноват, что... так все получилось.
Кажется, Леншерр его совершенно не слушал. Но отставать Чарльз все равно не собирался - ему важно было развеять все подозрения Магнуса. Да и... Он же обещал ему помочь на дежурстве, и от своих слов отказываться не собирался. К тому же что ему оставалось делать одному в дежурке? Играть самому с собой в шахматы, проигнорировав спасение больных людей?
Магнус распахнул дверь и первым  вошел в палату. И тут же отшатнулся назад, чуть не врезавшись в Чарльза. Чарльз поспешно сделал шаг вперед, и…

Комнаты не было. Просто не было. Вместо паркета под ногами скрипел песок, дул свежий морской ветер. На небольшой веранде из выбеленного дерева в плетеном кресле, удобно устроившись на льняных подушках, сидела немолодая, но все еще цветущая женщина. Алые губы, буйные темные с сединой кудри. Большие карие глаза в обрамлении лучиков морщин. Мелькали в руках длинные деревянные спицы, превращая тонкую хлопковую нить небесно-голубого цвета в изящное кружевное полотно. Откуда-то издалека раздавался счастливый детский смех. Пасторальная почти картина, но почему-то Чарльзу при взгляде на все это становилось как-то… жутко.  Казалось, что со всех сторон на него кто-то смотрит, внимательно, изучающе… в предвкушении?

- Макс. – Чарльз сделал шаг вперед, оттесняя Леншерра к порогу. Глаза видели, что нога почти по щиколотку погрузилась в песок, а стопа сквозь тонкую подошву сандалий ощущала половицы паркета. – Макс, выйди. Немедленно.
Когда первый шок схлынул и Чарльз смог мыслить адекватно, он сразу понял, что перед ним иллюзия. Очень мощная, затрагивающая все органы чувств, кроме тактильного, иллюзия. Чарльз аккуратно коснулся сознания пациента – точнее, пациентки – и тут же поспешно покинул ее разум. Женщина балансировала на грани. Одно неловкое движение, одно неаккуратное вмешательство – и все. Мозг не выдержит, и она умрет. И не изолируешь, и не войдешь, пока не пустит сама, что в состоянии полузабытья становилось практически невозможным. Значит, нужно было действовать иначе.
Чарльз медленно пошел вперед, стараясь не делать резких движений. Очнуться дама могла в любой момент – очнуться и испугаться, и иллюзия при наличии у больной псионических способностей стала бы вполне реальной. И очень опасной.

Детский смех сменился испуганным вскриком, и следом – душераздирающим визгом. Женщина вскочила, роняя вязание, подхватила юбку, метнулась вниз по ступенькам и наткнулась грудью на дуло автомата. Грубый окрик на немецком ее не испугал – она явно рвалась к ребенку.  Взлетел вверх приклад, опустился на голову, и женщина упала, прижимая ладонь к разбитому затылку. Пальцы окрасились красным. Человек в темно-зеленой форме повел плечом – нашитая на рукав свастика стала видна отчетливее.

Чарльз, скрипнув зубами, упрямо шел вперед. Перед глазами все двоилось – он ясно видел как иллюзию, так и скорчившуюся на кровати иссушенную старушечью фигурку. Искаженное болью лицо, застывшие карие глаза и седые, разметавшиеся по промятой подушке, кудри.

Идти оказалось очень сложно. Чарльзу казалось, что он пытается продраться сквозь плотную вату. Воздух практически гудел от напряжения – больная вкладывала в иллюзию все больше и больше сил, и та начала плавно вытеснять реальность.
- Что происходит?
- Я объясню позже. Умоляю тебя, Магнус, уходи! Пока это еще возможно!
К счастью, женщина не была телепатом. Конечно, она бы не пробилась в сознание Магнуса, с его-то природным блоком. Но вполне могла бы дотянуться до других пациентов и врачей, и тогда начался бы ад. Этого нельзя было допустить ни в коем случае, поэтому Чарльз на всякий случай проверил дважды… Нет, не телепат. Но насколько же мощный псионик… Ксавьер позволил себе выделить несколько секунд на постановку псионических щитов, не пускающих фантомов дальше этой палаты. И упустил тот момент, когда Магнус окончательно рухнул в окружающий их фантомный мир. А потом дергаться было уже поздно – нужно было выбирать, кого спасать. Впрочем, выбор был очевиден.
Чарльз старался не обращать внимания на иллюзии. Воспоминания. Это просто были ее воспоминания, искаженные бесчисленными ночными кошмарами, в которых реальность переплеталась с больными порождениями воображения. Чарльз ловко увернулся от солдата, замахнувшегося на него прикладом, протиснулся между двумя «склеенными» спина к спине фигурами.. по коже пробежал неприятный холодок, и Ксавьер в очередной раз был вынужден себе напомнить, что этого всего на самом деле не существует.
Больной становилось все хуже и хуже. Она упала с кровати на пол, забилась, заскребла ногтями по полу. Стены палаты пропали, сменившись старыми гнилыми досками. В нос ударил тошнотворный запах грязного белья и немытых тел – Чарльз постарался дышать ртом, но помогло мало. Где-то слева рявкал по-немецки офицер, тянулись к выходу люди, и вместе с людьми – дощатые стены. Чарльз был вынужден на пару секунд прикрыть глаза, потому что от этого всего тут же начала кружиться голова. Этих секунд пациентке хватило, чтобы превратить бараки в неясные текстуры – теперь они все находились во дворе. Чарльз тихо чертыхнулся – он потерял направление, а иллюзия стала настолько реальной, что полностью вытеснила реальность настоящую. Теперь у Чарльза уже не оставалось выхода – нужно было рискнуть.
Чарльз приложил пальцы к виски, чуть сощурился. Иллюзия начала стремительно выцветать, сквозь шеренгу заключенных проступили контуры кровати. Чарльз сделал еще один шаг и…
- Утром придет новый поезд…
- Магнус…
А ведь для Магнуса все это оставалось реальным. Если бы не этот чертов блок…
- Магнус! Это иллюзия! Не верь этому. Закрой глаза. Не смотри! Просто не смотри!
«Я быстро. Я уже почти…»
Чарльз упал перед пациенткой на колени – ноги подкосились сами.
- Простите меня. Вы не оставили выбора.
Чарльз закрыл глаза, обхватил голову женщины руками, проникая в ее разум. В голову тут же хлынули воспоминания – гораздо более страшные и гораздо более реальные.

…Женщина, едва слышно плача, дрожащими руками снимает одежду с трупов. Сгребает ее в кучу, пытается взять в охапку, но что-то нет-нет, да и выпадает. Она почти ничего не соображает от ужаса и боли, и чем больше торопится, тем непослушнее становятся руки. Болью обжигает затылок, мир опрокидывается, в рот попадает грязь вперемешку с чужой кровью. Она тихо воет, и следующий удар – уже носком армейского ботинка – попадает прямо по губам.

…в барак вталкивают молодую девушку, тут же захлопывая за ее спиной дверь. Она тут же падает на колени, прижимает руки к низу живота и плачет навзрыд. Другие женщины отводят глаза, мужчины скрипят зубами. Вскакивает какой-то старик, идет, шаркая и припадая на одну ногу. Садится рядом, привлекает девушку к себе, гладит узловатыми пальцами по спутанным волосам.
- Не плачь. Не тебя испачкали – себе грязи добавили. Не плачь, главное, что душа чистая.
Девушка, коротко всхлипнув, замолкает и находит в себе силы кивнуть.

… с них сдирают остатки одежды, вталкивают в погреб. Около двадцати женщин разных возрастов. На земляном полу, скрючившись, лежат мужчины. Она здесь никого не знает – видимо, новые… Бледные, замершие до синевы, мертвые почти.
- Водой на морозе пытали.
Вперед решительно выходит одна из девушек и без колебаний ложится рядом с одним из мужчин, притягивая его к себе.
- Чего встали? Греть их надо. Умрут же.
Женщины, разом загомонив, тут же срываются с места, и она – среди первых. Ее муж еще жив, он остался в бараке. Но он не осудит, поймет.

… Чарльз, до крови закусив губу, выдергивал одно воспоминание за другим, вешал на них блоки, изолировал, складывал назад. Он бы вовсе стер их, но на то, чтобы создать вместо этого ужаса нечто другое, требовалось огромное количество сил и времени. Пациентка пробыла в концлагере почти три года – такой пробел в памяти даже хуже этого кошмара. Мозг будет искать, пытаться вспомнить, но неизменно станет натыкаться на пустоту и неизвестность. А ничто не пугает сильнее пустоты.
- Тише… Сейчас. Сейчас все будет хорошо. Потерпи чуть-чуть…
Чарльзу отчего-то было ужасно жарко. Настолько, что становилось практически больно. Казалось, что еще вот-вот, и кровь начнет кипеть, но Ксавьер пытался не обращать на это внимания.

…их выводят из барака. Не пинками, не прикладами в спину, не матом. Выводят, укутав в шерстяные одеяла, обнимая, успокаивая. Русская речь звучит непривычно. Серп и молот вместо свастики тоже пугают – но им не делают ничего плохого. Им суют в руки фляги с чистой водой, распаковывают пайки. Их одевают – в старую, заштопанную, мятую, но чистую одежду. А в стороне стаскивают в одну кучу тела в форме СС.

…немецкий солдат, воровато оглядываясь, присаживается на корточки и сует в руки ребенку кусок хлеба с мясом.  Ребенок в ужасе смотрит на еду, но солдат жестом показывает, чтобы тот взял.
- Бери. Бери, что ты… У меня дома такой же. Бери, не обижу. Только не говори никому, а то обоих под расстрел.
Ребенок хватает еду, впивается в нее зубами. Солдат встает и поспешно отходит, пытаясь скрыть горькую улыбку.

…Немец поднимает пистолет, приставляет дуло ко лбу заключенного. Палец ложится на курок, но рука дрожит. Сухо щелкает.
- Не могу. Не буду. Так – не могу.

Невероятно, но они были. Счастливые воспоминания. Редкие проблески человечности среди ада. Еще более редкие искренние улыбки – каждую из них пациента помнила в мельчайших деталях. Чарльз прокручивал эти моменты снова и снова, пока бедная женщина не начала успокаиваться. Медленно таяла в воздухе иллюзия, и, казалось бы, все налаживалось, как…
Кажется, закричали они одновременно. Женщина дико взвизгнула, вырвалась из рук, подскочила и тут же без сознания рухнула на пол. Чарльз даже дернуться не успел. Да и не мог, говоря по чести. С нижней губы сорвалась капля крови, но не упала на пол, а зависла в воздухе, медленно распадаясь на мелкие алые точки. Сердце забилось, как сумасшедшее, резко заломило в висках. С запястья сорвало часы – стальной браслет распорол кожу.
В комнате было трое. Псионик с врожденным талантом к иллюзиям. Телепат. И…
- Магнус!
Мутант-металлокинетик. Который совершенно не слышал того, что ему кричат – иллюзия уже пропала и утащила Магнуса с собой. Эти налитые кровью глаза, выражение ужаса и боли на лице…
Чарльз сжал виски ладонями, закрыл глаза.
- Прости. Будет больно.
Было действительно больно. Насильственное проникновение сквозь телепатический барьер можно было сравнить с ударом ножом под ребра, но Магнус попросту не оставил Чарльзу выхода. Но, к счастью, эмоциональная нестабильность и шок расшатали барьер, оставив «бреши», и Ксавьеру не пришлось ломать всю структуру. Но виски все равно прошило раскаленными иглами – сейчас Чарльз не мог отгородиться от ощущений Леншерра.
«Магнус, остановись».
Телепатический голос Чарльза звучал несколько надрывно.
«Если ты убьешь нас, тебе снова придется бежать. И ты себе этого простить не сможешь».
Никакой привычной мягкости. Жесткий, почти приказной тон.
«Остановись. Или я заставлю тебя остановиться».

- Прочь! Уйди из моей головы, или я вышвырну тебя оттуда!
«Возьми себя в руки!»
Чарльз уже не понимал, кричит ли он это в реальности или только в голове Эрика. Пол и стены ощутимо задрожали, страх обручем сдавил горло, и Чарльз поспешно начал возводить один псионический щит за другим. Он понятия не имел, как удержать все здание – Чарльз знал, что существуют несущие стены, ключевые опоры, точки напряжения. Только вот как вычислить и где они находятся, не имел ни малейшего понятия. Поэтому просто стелил щиты по любой более-менее подходящей поверхности. Псионической практики у Чарльза было в разы меньше, нежели телепатической – щиты выходили корявые и слабые, но даже это было лучше, чем ничего.
«Я не могу, как ты не понимаешь! Не могу остановить то, что сильнее меня!»
«Можешь! Ты сильный. Ты все можешь, Магнус. Пожалуйста, не вынуждай меня…»
В опасной близости от лица промелькнуло что-то блестящее. Кажется, игла катетера. Что-то чиркнуло по плечу, прорезая рубашку и оставляя на коже тоненькую красную нить вспоротой кожи. Чарльз только и успел, что удивленно посмотреть на набухающие алые капли крови, а в следующую секунду был вынужден распластаться на полу – искореженная дверная ручка, летающая по палате, могла и убить, если бы попала в голову.
- Больше никто и никогда не заставит меня что-либо сделать!
- Тогда остановись САМ!
Как ни странно, Магнус остановился. Но не так, как того хотелось бы Чарльзу. Ксавьер был бы рад, если бы Леншерр смог взять в себя руки и успокоить вырвавшуюся на свободу силу. Но вместе этого Магнус буквально вышвырнул его из своего разума – Чарльзу в какой-то момент показалось,  что ему с размаху снесли голову. А ведь Леншерру было много, много хуже…
- Магнус…
Свой голос Чарльз не узнал. Хриплый, тихий, надтреснутый, как у девяностолетнего старика. Чарльз с огромным трудом встал на четвереньки (вестибулярный аппарат явно объявил ему войну, а от звона в ушах к горлу подкатывала тошнота). Кое-как дополз до Магнуса, проверил пульс и дыхание, и тут же переключился на пациентку.
У старушки все же остановилось сердце. Плюнув на конспирацию, Чарльз телепатически связался с Дэниэлом, запросив экстренную реанимацию, и тут же бросился оказывать пациентке первую помощь.

…Чарльз подписал чек на внушительную сумму и передал его Дэниэлу. Дэниэл, взглянув на цифры, удивленно распахнул глаза.
- Ты не должен…
- Должен. В случившемся есть изрядная доля моей вины. Но у меня будет к тебе просьба.
- Какая?
- Магнус. Я обязан с ним поговорить, причем вне больницы. Устрой нам встречу.
- Он… Такой же, как ты?
- Да. И я хочу ему помочь.
- Ох, Чарльз… Хорошо. Я дам тебе адрес одного кафе и сделаю так, что Магнус туда придет. Только… Ты ведь уедешь, да? А как же пациенты?
- У нас еще есть время. Просто сделай то, что я прошу.

… Все три часа, которые Магнус провел без сознания, Чарльз работал. Сначала поправил воспоминания всем, кроме Дэниэла. Теперь пациенты и врачи (а вместе с ними и все жители Хайфы) думали, что этой ночью произошло небольшое кратковременное землетрясение. Благо,  больница располагалась у подножия горной гряды – Чарльз был уверен, что докапываться до истины никто не станет. Слишком незначительными в общем-то были разрушения – Магнус, к счастью, не повредил несущие конструкции, ну а трещины в стенах – еще не конец света. Потом Чарльз всерьез занялся самыми тяжелыми пациентами, и за три часа выполнил ту работу, которую планировал растянуть на три недели. Сработал, конечно, грубовато, обеспечив тем самым больным стойкую головную боль минимум на сутки. Но все это была не такая большая цена за спокойную, лишенную кошмаров и психозов, жизнь.
Уехал Чарльз минут через пять после Магнуса. Сложнее всего ему далась манипуляция с памятью Дэниэла – все же он был другом Ксавьера. Но… Так было нужно. Он так и не дал Шомрону вызвать полицию. Несколько минут глядя друг другу в глаза… И Дэниэл сердечно попрощался с Чарльзом, поблагодарив его и за помощь во время землетрясения, и за вылеченных пациентов, и за решение помочь Магнусу.
Чарльз надеялся, что поступил правильно. Очень надеялся.
Ксавьер втопил в пол педаль газа и вывел старенький армейский джип (собственность больницы, которую он обещал оставить на парковке возле кафе) на окружную дорогу. Ему нужно было приехать на место раньше Леншерра. И сделать кое-что еще очень важное. Для последнего пришлось на несколько минут остановиться на обочине, прижать пальцы к вискам и снова воспользоваться своим даром.

… Чарльз сидел за небольшим столиком и рассеянно крутил в руках пустую кружку. Кофе он уже давно выпил, а новый все никак не несли. Чувствовал себя Ксавьер откровенно паршиво, причем как физически, так и морально. Он выжал из себя максимум и даже чуточку больше. Телепатия сама по себе отнимала много сил, а сегодня Чарльз пропустил через свою голову огромное количество народа. Еще и щиты эти… Голова не просто болела – Чарльзу казалось, что еще немного, и он попросту отключится. Но ему очень нужно было дождаться Магнуса.
Чарльз боялся даже подумать о том, что будет, если Леншерр не придет. Как его искать? Где?
Но он пришел. Чарльз слабо улыбнулся, махнул рукой, подзывая его к себе. В конце концов, он забрал с собой козырь – дипломную работу Леншерра. Стоило только Магнусу сесть, как Чарльз взял быка за рога.
- Ты мутант. Металлокинетик, да? И я мутант. Телепат. Я подправил память всем в Хайфе – теперь все думают, что ночью было землетрясение. Дэниэл… Дэниэл тоже. Я поправил память и ему. Он не помнит эту ночь. И… твоих пациентов я вылечил. Потом… - Чарльз сжал ладонями раскалывающуюся на части голову. - Я связался со своим другом в Гарварде. Он согласен быть твоим руководителем. Он, кстати, тоже мутант… Мой адвокат решит проблему с судимостью. А я помогу тебе с контролем силы. Поэтому через два часа у нас корабль до Каира, билеты я купил. В Каире я…арендую самолет… Мы летим в США.
Чарльз посмотрел Леншерру прямо в глаза, провел языком по пересохшим губам и тихо добавил.
- Теперь ты знаешь правду. Позволь помочь. Просто так. Бесплатно и ни за что. Ты ничего не будешь должен и сможешь уйти в любой момент.

- Намного больше. Ты умеешь намного больше. У тебя врожденный и очень мощный антителепатический щит. Я не мог читать твои мысли до того, как… До той иллюзии. Точнее, щит ты пробить мог, но тогда было бы очень больно нам обоим.
Чарльз выслушал Магнуса, согласно кивнул, расстегнул две верхних пуговицы рубашки и чуть оттянул ворот в сторону, демонстрируя огромные, уже налившиеся багрово-синим, синяки. Запястье он уже успел перебинтовать, и кипельно-белый бинт яркой полосой выделялся на коже.
- Хорошо, буду называть тебя мастером магнетизма, - Чарльз слабо улыбнулся. – Не буду скрывать… Да. Это было больно. Но я в не в обиде. Прости, я увидел, почему ты так отреагировал на иллюзию. Ты просто защищался. От прошлого.
Чарльзу хотелось взять Магнуса за руку. Сжать его ладонь, посмотреть ему в глаза и сказать, что все в порядке. Ведь все действительно было в порядке. Все люди живы, никто не знает о том, что они оба мутанты. Пациенты вылечены. Ну а синяки… Синяки пройдут, ссадины и порезы заживут. Это было всего лишь случайностью, стечением обстоятельств. Главное, что Магнус никому не хотел причинить боль сознательно. Чарльз хотел прогнать из взгляда Леншерра затаившееся и уже начавшее грызть душу чувство вины. Только вот Магнус не был ребенком, нуждавшимся в подобном утешении. Как Чарльз уже успел заметить, Леншерру откровенно не нравилось покровительственное к себе отношение. И не удивительно, с его-то прошлым.
Подошедшая официантка приняла заказ, развернулась на каблуках, и скрылась за дверью, ведущую на кухню.
- Да, с женской красотой и изяществом в портовом городе туго. Зато кофе тут неплохой...
Кофе им принесли практически сразу. Официантка забрала меню и ушла за прилавок, уселась рядом с кассовым аппаратом и уткнулась взглядом в книгу. Чарльз отпил немного кофе и про себя отметил, что вторая кружка получилась лучше первой. Но все равно не идеал.
- Я лучше, - Чарльз едва заметно нахмурился, потом сообразил, как прозвучал его комментарий, тихо рассмеялся и добавил. – Я имею в виду, что я готовлю кофе лучше.
Тем не менее, эта случайная фраза несколько разрядила обстановку. Ровно до того момента, как Магнус снова заговорил. Чарльз внимательно, не перебивая, выслушал Леншерра. Улыбнулся едва заметно.
- Я видел, Магнус. Твою маму. Твоего отца. Мельком – те события, из-за которых ты оказался здесь. И… Твоя реакция логична. Не мне тебя судить, да и не хочу я судить. Думаешь, я не совершал ошибок?  Пойми, Магнус, люди сами выбирают, с кем они хотят быть рядом. Люди сами выбирают, кто с их точки зрения заслуживает помощи. Я все обдумал, прежде чем предложить тебе уехать вместе со мной.
Кофе быстро подошел к концу. Какие-то здесь были маленькие чашечки – Чарльз, признаться, предпочитал даже не кофе в чистом виде, а кофейно-сливочные напитки. Что-то более легкое и более сладкое – этот кофе горчил. Но Чарльз тут же забыл об этой мелочи, стоило только Леншерру улыбнуться.
- С огромным удовольствием. Но только если ты воспользуешься шансом, пойдешь в суд и  защитишь диплом. Я… - Чарльз облизнул нижнюю губу, отвернулся, уставившись взглядом в окно, - Не смог спасти маму. Не смог защитить отчима. Даже сводного брата потерял. И невесту удержать не смог. А у друзей у меня никогда не было. – Чарльз снова повернулся к Магнусу. – Ты первый человек, с кем я разговариваю настолько откровенно. И поэтому я надеюсь, что между нами будет нечто большее, чем мое желание быть хоть кому-то полезным и твое ощущение морального долга.
Чарльз порылся в карманах, выудил пятьдесят долларов и аккуратно придавил их чашкой. Вполне щедрые чаевые. Возле кафе, судя по звукам, затормозила машина. Чарльз по привычке хотел взглянуть на часы, наткнулся взглядом на бинт и тихо хмыкнул.
- Шахматы, книги и сарказм. Звучит великолепно. Такси приехало. Идем?
… никаких проблем с посадкой на корабль не возникло. Единственное, что каюта была одна – Чарльз брал билеты в последний момент. Зато койки в каюте было две, и уборная отдельная. К сожалению, душа как такового каюта не предусматривала, но можно было попросить принести кадку с водой, чтобы сполоснуться. Впрочем, Чарльзу было на каюту немного плевать – его сил хватило только на то, чтобы дойти до кровати, скинуть обувь и упасть лицом в подушку.
Судя по всему, проспал Чарльз больше суток. По крайней мере, когда он открыл глаза, небо за стеклом иллюминатора уже светлело. Эрик спал – Чарльз очень тихо слез с кровати, еще более тихо выудил из чемодана сменную одежду и бритвенные принадлежности. Уборная была тесной и неудобной, поэтому экспериментировать с мытьем Чарльз не стал, решив обойтись мокрым полотенцем. Да и не такой уж он и грязный был. Синяки в тусклом свете выглядели ужасающими темными пятнами – их стало еще больше. Пара штук даже на лице появились – один на левой скуле, другой на подбородке. Каждый синяк обрамлял ореол из мелких алых точек – порванные капилляры давали о себе знать.
«Никогда не любил леопардовые принты… И все же нужно уговорить его учиться. Хотя бы для того, чтобы он сам себя не боялся…»
Оставшийся день путешествия до Каира прошел расслабленно-спокойно. Завтрак на палубе, удобные шезлонги, беседы на нейтральные темы, кофе и шахматы. Ужин – снова на палубе. Опять беседы и шахматы – до тех пор, пока не стало настолько темно, что фигур не было видно. Полбокала коньяка на ночь, легкий торопливый завтрак с утра.
В Каире все сложилось как нельзя лучше. Самолет нашли без проблем, вылет назначили через сутки – требовалось договориться о посадках для подзаправки. Потом пришлось искать отель, и тут и случилась первая, если можно так сказать, ссора. Чарльз хотел номер люкс и ванну, Магнус считал, что это неоправданные траты, и что светиться им пока что не стоит. Переругивались они в итоге даже за стойкой регистрации, но в итоге Чарльз победил, применив запрещенный прием в виде щенячьего взгляда. Иногда это действительно срабатывало – так почему бы не пользоваться? К тому же Магнусу нужно было уже сейчас привыкать к новой обстановке. В конце концов, первое время ему предстояло жить в особняке… А как сказать Магнусу о том, насколько он богат, Чарльз еще не придумал.

В самолете Чарльз внаглую занял сразу два кресла, при помощи пледа и подушки устроив себе удобное гнездо. Магнус  наконец-то расслабился, уткнулся носом в книгу, и отвлекать его Чарльзу не хотелось. К тому же ему самому требовалось время – нужно было как минимум ознакомиться с последними новостными сводками. Пока Чарльз был в Каире, он совершенно не следил за тем, что происходит в мире.
В Багдаде, как говорится, все было относительно спокойно, за исключением грядущего кризиса в отношениях между США и СССР. Вот спрашивает, так ли нужны были эти чертовы базы ядерных ракетоносителей в Турции? Само собой, СССР на подобную угрозу отреагировал отрицательно и принялся разрабатывать контрмеры. Шли слухи о том, что Хрущев наладил отношения с Кубой, хотя пока что никаких доказательств этому не было. Тем не менее, гонка ядерных вооружений не просто шла – бежала семимильными шагами. Что, конечно, не могло не пугать.
Внутренняя политика радовала больше. «Новые горизонты» Кеннеди уже в первый год принесли свои плоды. Экономический рост, социальные и жилищные реформы – это все заставило американцев воспрянуть духом. Снижение налога на прибыль для корпораций побудило последние инвестировать в строительство и производство – Чарльз с удивлением узнал, что за последние полгода его акции неплохо возросли в цене, а накопительный счет… Даже по приблизительным прикидкам выходило, что к состоянию Ксавьера прибавилась неплохая сумма. Новость была крайне приятной, и Чарльз решил не откладывать дело в долгий ящик – можно было спонсировать строительство больницы (той самой, потерявшей главного инвестора, о которой писали на первой странице)…
Время пролетело по-настоящему незаметно. Чарльз даже удивился, когда самолет зашел на посадку – ему казалось, что им лететь как минимум еще часа четыре.
Пилот помог разобраться с багажом – вещам еще предстояло пройти проверку. Пятьсот баксов, вложенных в руку человека, принимающего вещи, должны были ускорить это дело. Так что к тому моменту, как Чарльз и Магнус прошли паспортный контроль, их вещи уже доставили к нужному выходу.
- Чарльз… позволь вопрос, почему все так яростно мне улыбаются?
- О, это такая внутренняя политика. – Чарльз весело оскалился в ответ на улыбнувшуюся ему стюардессу, коротавшую время за рассматриванием витрин. – Привыкай, друг мой. Здесь улыбаются все. Сам не знаю почему. Хотя… Знаешь, улыбаться – это приятно. Повышает уровень эндорфинов, что положительно сказывается на здоровье в целом. Пойдем. Нас уже должны ждать.
Чарльз подхватил Магнуса под руку и потащил к выходу. Их действительно ждали – судя по желтому таллончику, всунутому под дворник, уже час как ждали.
-… Чарльз, ты серьезно собрался садиться в чужой лимузин?
- Почему чужой? – Чарльз недоуменно посмотрел на Эрика, потом обернулся и расплылся в широкой улыбке. Вышедший водитель – немолодой уже афроамериканец, одетый в дорогой и явно у портного сшитый костюм – явно был ему знаком. Очень хорошо знаком, потому что Чарльз не только пожал протянутую руку, но и без стеснения его обнял. После чего обернулся к Магнусу и улыбнулся еще шире. – Это мой лимузин. Терпеть его не могу, если честно.
- Поэтому мистер Ксавьер попытался от него избавиться, включив его в часть моего пенсионного довольствия. Но зачем старику такая машина?
- Колин, ты преувеличиваешь… Кстати, Колин, познакомься с моим новым другом. Макс Эйзенхарт.
Колин улыбнулся, пожал Магнусу руку, после чего открыл пассажирскую дверь.
- Прошу.
… дорога до дома заняла часа четыре – на выезде были пробки. Чарльз успел выяснить, что все распоряжения, отданные им до отъезда из Хайфы, выполнены. Так же он узнал, что еще двое слуг ради его приезда на время вернулись, чтобы подготовить дом.
- Вообще, я всех на пенсию отправил, когда уезжал. – переборка между водителем и салоном была закрыта, так что Колин при всем желании их услышать не мог. – Назначил пожизненное довольствие. Но они все равно возвращаются, если есть повод. Хотя я и говорю им, что не нужно тратить свое время… Но ты не переживай. Они не будут мешать…
…лимузин остановился возле парадного входа. Чарльз первым вылез из машины и тут же полез за чемоданами. Еще раз поблагодарив Колина за помощь, Ксавьер схватил Магнуса за руку (вдруг сбежит еще?) и потянул в дом. В гостиной их встретила пожилая женщина, еле-еле сдерживающая слезы – бывшая няня Чарльза, впоследствии ставшая экономкой. С ней Чарльз обнимался особенно долго – было видно, что с этой дамой его связывают не только рабочие отношения.
В итоге около часа заняло поверхностное знакомство с особняком – Чарльз просто показал Магнусу карту территории и пояснил, что где находится. Потом Ксавьер закинул вещи в свою спальню и показал Магнусу его комнату.
- Это бывшая комната моего отчима. Прихожая, гостиная, спальня, уборная, ванная, рабочий кабинет, гардеробная. Я слегка… В общем, я взял из твоего личного дела твои мерки, которые снимали, чтобы тебе там форму сделать. Передал их своему портному. Все же в Америке, как видишь, холоднее, и мода другая, - Чарльз распахнул гардероб и жестом указал на развешенные вещи. – На первое время, надеюсь, тебе хватит. Не знаю, какой стиль ты предпочитаешь, поэтому тут разные комплекты. В общем, располагайся. Обед через час, к ужину приедет адвокат. А завтра у тебя встреча с моим другом из университета по поводу твоего диплома. Там уже сами разберетесь. – Чарльз, в очередной раз улыбнувшись, направился на выход. И уже у самой двери обернулся и тихо добавил. – Добро пожаловать домой, друг мой.