Работа у Джереми была на самом деле так себе, но она, несмотря на две судимости, у него была. Крыша над головой тоже, остальное – косметика, на его век и этого хватит. У Джереми Эшера был сахарный диабет и два микроинфаркта, и он не собирался доживать до семидесяти. Солдат с нашивкой в виде черепа с щупальцами проверил целостность шприцов еще раз и закрепил ружье. Они прибыли на место в черном бронированным фургончике и должны перейти под непосредственное командование ставшего уже слишком знакомым капитана Гилмура, пересесть в другой фургон, доехать до место последнего пребывания объекта и начать операцию. Но жизнь полна сюрпризов.

- Капитан, отряд «Соловей» прибыл. 

- А, отлично. Загружайтесь обратно, через три минуты выезжаем – Командир махнул рукой на их фургон и снова обернулся к двум сержантам. - Ударная группа - вытащите мне тело, это главное. Зачистка,  Выжившие ваши. Веселитесь.  Всех убить и сделать вид, что это Санта-Клаус.

-Принято.- Тихо откликнулся один из них и все разошлись по машинам. Джереми Эшер, если честно, не любил сюрпризов.

На месте, все случилось быстро. Машины заглушили мотор, «соловей», ударная группа и группы зачистки высыпали на свет божий как куча муравьев. Отряд Эшера стоял в стороне и с удивлением глядел, как три гранатомета покидают свои чехлы, как слаженно прицеливаются стрелки и как с негромким «запускайте», поднялось три облачка пыли и дыма.

Три снаряда вылетели, будто запущенные в небо фейерверки. Командир Гилмур задержал дыхание на мгновение, окурок щелчком пальцев полетел вниз по дуге. И выдохнул дым.

Снаряды пробили стекла на втором этаже и взорвались. Неэффектно, скупо, бесполезно, словно то были детские игрушки, а не оружие, способное взрывной волной напомнить вам -  вы смертны. Время застыло. Пока хозяин мотеля бежал к ним навстречу с лицом искаженным мукой и руками распростертыми словно крылья. Пока последняя затяжка оседала в легких капитана Скотта Гилмура. Пока с задержкой в пол секунды из трех орудий, вслед за маленькими снарядами, распылившими взрывчатое вещество, в здание не полетели основные заряды. И не успевшие выдохнуть и вдохнуть, не успевшие остаться равнодушными, Отряды Гидры смотрели, как брызжет во все стороны оплавленное жаром стекло, как за спиной бегущего человека рождается монстр, достойный пера Лавкрафта и страха По. Сжирающий камень и свет. От янтарных волн, вылетевших в холод вечернего синего неба, коснувшихся белизны облаков черными клубами дыма, все вокруг засияло на мгновение, озарив мир красотой самого смертельного из всех рассветов, и погасло.

И навалилась тьма.

И крик, вымученный из горла человека, потерявшего все, задрожал в ночи, словно колыбельная. Он обернулся. Он опустился на колени - они не держали его-  он смотрел, как дело его жизни обратилось  Долиной Царей.  Стало слышно, как кричали автомобили, отпевая своих владельцев. Отель смотрел на солдат провалами окон, обнажив нутро, сбросив тяжесть светящихся логотипов. Железные перила нависали, как горгульи Собора Святого Вита, Вацлава и Войтеха. Оборванные провода скрипели, как затихшие сверчки. И только высокие стебли за спинами солдат знали, что зола с пепелица - это благо и что чья-то смерть – это в то же время чья-то жизнь. Огонь затих, тихо баюкая камень как младенца и целуя дерево, как единственную любовь.

Черные фигуры безмолвно двинулись навстречу обнаженному естеству здания, вскинули ружья. У них не было теней, но у них был приказ. И горе человека, потерявшего все, оборвалось, не став гневом и мщением. Его молитвой стала пуля, которую он не успел ни заметить, ни почувствовать. Она прошла насквозь, запачкав только порохом. И он устремился лбом к земле и остался так.

- Командир? – неуверенный голос рядового, звучащий в последнее время в голове Гилмура в качестве голоса совести, был почти не слышен из-за шлемов и выключенной рации. Командир повернулся к шестерым солдатам – отряду под его начальством, единственным, кому выдали пушки со снотворным вместо автоматов.   - Джей, будь добр, заткнись.
К нему как раз шел сержант отряда зачистки. – Капитан.

- Так ребят, все по протоколу. Ни тел, ни свидетелей. И, Бога ради, парни, проверяйте тела. Если кто-то из них Иисус, мы все закончим с дыркой во лбу. Черт побрал эти П-образные здания, берете троих моих для виду, и один отряд в правое крыло, второй в левое, третий на парковку, да внутренний двор пусть патрулируют.

- Остальные?

Он обернулся снова на команду.-  Джей и Кевин – айда проверять поле. Квадратами два на два. Отчет каждые пятнадцать минут. Выполнять.

- Но.. - Не то, чтобы Джереми Эшеру было что сказать. Кроме крайнего несогласия с планом. Но Эшер был не слишком смелым человеком, и уж тем более не слишком смелым солдатом. А кукуруза. Черт с ней с кукурузой.

- Я сказал выполнять. А мы с вами старший сержант, посмотрим на все отсюда. Выставь на патруль двоих, остальные пусть.. тоже поле прочешут. К концу января будешь младшим лейтенантом, приятель.

- Рада видеть вас в строю, мистер Крав. Как вам новая нога?

- Родная смотрелась лучше.

- Может быть скажете, зачем позволили убить агентов Кристиана Дропа и Робина Слея? -  Она прекратила улыбаться и серьезно добавила - Это приказ. Ее политика в отношении кадров внутри Америки была нездоровой, она знала. Но Гидра была слаба здесь, пока все разбежались после того, что сделали Мстители и ЩИТ, что сделал Пирс. И сейчас она не могла доверять никому. Она не была уверена, встречались ли в истории армии с такой долей настоящих и мнимых предателей. И сейчас, пока уровни безопасности и статусы людей не устаканились, она, вместо того, чтобы воевать с собственными людьми, призывая тех к порядку, наоборот, поощряла своего рода заговоры, ставя условие, что в будущем может потребовать отставить парочку из них в сторону. Они соглашались и некоторые из них шли по головам. Доносили друг на друга. Выводили такие запутанные схемы, что ей оставалось апплодировать.

- Сара запала на этого новенького. Роба. И она сливала информацию через Кристи кому-то на сторону. И теперь в обход приказу натравила на цель половину всех командиров ударных групп, те только и делают, что прочесывают Америку вдоль и поперек.

- Тоесть они просто вам не нравились? Людей всегда можно заменить, Джонатан.

   Две группы входят в Фойе, три человека остаются во внутреннем дворе, трое идут на стоянку за зданием. Маленькое здание, одна цель, что может пойти не так? Информатор - дочь хозяина мотеля, вот что может пойти не так, но как только она вышла с ружьем наперевес, получила автоматную очередь в грудь. Пока пара крепких ребят вышибали решетку вентиляции, чтобы засунуть в трубу шашку с сонным газом, остальные оглядывались.

- Сер, здесь нет левого и правого крыла. – Солдат бьет по стене рядом с планом эвакуации рукой, привлекая внимание. На кухне кафетерия прозвучал выстрел. Пара солдат перепрыгнули стойку администратора, чтобы осмотреть тело и хозяйские комнаты. Командир отряда смотрит на план пару секунд – Тогда так, Sleep-цы, идут на лестницы, вы – он очерчивает ладонью половину - целых шесть человек - Проверьте здесь все, забаррикадируйте все двери кроме главной, остальные за мной. Убить все, что движется, дышит и притворяется. Работаем.

На этажах беснуются люди, но сигнал мобильной связи глушится, а ближайшему пожарному участку станет не все равно только если загорится поле и кто-нибудь не заметит дым. Но таймлайн у кампании все же есть. Операция должна свернуться максимум через два часа, поэтому солдаты шевелят ногами, вламываются в номера и дышат строго через распираторы.

   Лестницу между вторым и третьим этажом патрулирует только один солдат со снотворным вместо пуль, который ждет, что через семь минут двое его товарищей отчитаются о статусе. Если за это время кто-то из постояльцев попробует выбежать через лестницу, солдат пристрелит постояльца и поднимется на этаж, сообщив о неполадках. Его отчета будут ждать три минуты и если он не ответит, местоположением объекта будет считаться третий этаж.

   На пожарную лестницу можно попасть через окно, но она просматривается с парковки, где постоянно находятся двое, а один периодически проверяет окна с торца здания. Они докладывают о своих наблюдениях каждые четыре минуты, после чего меняются - осматривать подьезд на парковку отправляетс кто-то другой. Сейчас их основная проблема - орущие сигнализации, но и эта проблема решаема.

   На третьем этаже так же есть возможность попасть на второй этаж через дыру в полу, но на втором этаже  командир, который докладывает обо всем начальству, засевшему в кукурузе и три солдата. И командир группы находится именно в номере с пробитым потолком.

А рядом с полем стоят машины, в которых под звон стекла от стаканов обмывают будущее повышение два приятеля.
А Джереми, А Джереми сторожит кукурузу. Он печально смотрит на пугало в большой соломенной шляпе и думает, почему не видел ни одной вороны. Неужели эти чертовы вороны действительно боятся каких-то там пугал? Ну не может же одна из самых приспосабливаемых птиц на планете быть настолько трусливой и так бояться человека, что боится даже его образа, застывшей пародии на человека.

И речь сейчас вовсе не о пугалах.

- Стоило придумать оправдание получше? - Крав хмыкает, разглядывая лицо женщины, на котором был скепсис.
- Определенно - она опустила взгляда на документ в ее руке, другой зажав между пальцев перо, показывая, что тема закрыта, несмотря на то, что он не ответил.

- Я могу задать вопрос?
- Исходя их того, что ты уже тут наговорил, я должна была бы пристрелить тебя уже раза три. Так что тебе терять? - она отложила один лист и поднял второй.

- Что такого особенного в наемнике нашли Вы? Почему вы так усердствуете, Мадам? - пожалуй, Джонатан и вправду знал Мадам Гидру достаточно хорошо, чтобы заставить ее взглянуть на себя.
- Ты испытываешь мое небезграничное терпение. - Джонатан Крав ей очень нравился. За его предсказуемость. Это вовсе не значило, что он скучный. Она, наоборот, всегда оказывалась не готова к его фокусам. Но когда нужно что-нибудь простенькое, то просчитать его реакцию очень легко. Главное, не дать ему времени на раздумья. Если он успеет, разобраться в его махинациях становится невозможно, вы проиграли. Однозначно. Не потому, что он умнее, а потому, что он извращенец. Да, у него еще бывают «идеи». Внезапные. Это даже страшнее. Такие вывернутые мозги еще нужно найти.
- Ну, я - Старый пират, страх мне нипочем. - Он очаровательно залихватски улыбнулся, разводя руками.
Он уже успокоился, не бегает по потолку, не размахивает руками, не делает серьезный вид. Теперь ее очередь кричать.

- Есть планы, в которых успех крайне важен и в таких случаях, подходить к нему нужно со всей серьезностью,  цель должна быть простой и лаконичной, а все усилия направлены на то, чтобы избежать неприятных сюрпризов. - она поставила подпись, отложила перо, отложила документ. - Так вот. Это не один из таких планов. Ты скоро поймешь, наша работа невероятно скучна.
- Скоро пойму? Тоесть, мое мнение...
- Знаешь, как легче всего сорвать операцию? А теперь повтори мне, как ты только что описал себя. –  Она кинула  в него папкой с документами, что лежала рядом с ней, показывая, что устала от него.

Он открыл папку, его губы скривились как у Сталлоне - Но это же ужасная работа. Нет, я не согласен. Эта куча психованных дамочек меня просто заживо сожрет в драке за каждую миссию.  Это же то же самое, что работа в аду стражем ворот. Из меня все еще отличный… - он перевернул пару листов и захлопнул ее, намереваясь кинуться в атаку с новыми аргументами, но она его остановила, подняв ладонь.
- Да, это адская работа. И я сижу в самом центре, в самом ледяном озере и читаю твои абсолютно бестолковые бессмысленные  отчеты. Ты нарисовал на нем сердечко, маленький ублюдок! – она повысила голос и подняла в воздух - лист бумаги, комкая в слишком сильном захвате пальцев -  Мне надоело слушать твое нытье, Крав, поэтому собрал сопли и пошел работать.  – Она на мгновение прекратила рычать на него из-за огромного стола, выровняла голос – Поздравляю с повышением. А теперь закрой дверь с той стороны. Вон!

   Этаж потонул в шуме очередной автоматной очереди и солдат, единственный, оставшийся на этаже, дернулся к рации, но поскольку в двадцать первом было не на что смотреть – только труп какого-то дальнобойщика с пулей промеж глаз, он просто пошел обратно.
   Выстрелы Кроссбоунса были внезапными для командира, то не успел поднять дуло вверх и пули попали в кевларовый бронежилет и каску, пока он стоял, задрав голову. Он не успел даже повернуть головы и потому выстрел пришелся не в укрепленный передний щиток в виде черепа, а в ремешки, прорывая их, в щеку, пробивая ее, словно он герой книги, кость, выбивая два зуба, язык, прижигая все на своем пути, но оставляя раны открытыми. Кровь, красная как детские конфеты, брызнула, не давая закричать. Оперативник повалился на бок, потеряв время, получив пулю в плечо, и выстрелил наугад еще в полете. На пол он приземлился уже мертвым, изуродованным, но все так же крепко нажимающим на курок – руку заклинило, и потому труп продолжал стрелять, прошивая дверь по низу   и стену за ней.
На первом этаже парни вытаскивали повариху за волосы из холодильника. Сморщенная толстая старушенция визжала, как будто ее уже режут, и размазывала по лицу слюни, сопли, слезы косметику по своим морщинам. Необходимости ее пинать не было, приказом было убивать на месте, но она настолько забавно ползала по полу на четвереньках, когда ей простелили колени, что на этот цирк смотрело сразу двое, третий, с транквилизаторами, стоял рядом и бурчал про дисциплину.

Один солдат обходил одиннадцатый номер, отчитался и не услышал ответ.

Суть да дело, один оперативник обрыскивал хозяйские комнаты, шкафы, в которые могли забиться перепуганные пигалицы, один сторожил главный вход.

Но тот, что вырулил из двадцать первого, включил общую связь, не доходя до двери в следах от пуль, - Объект, второй этаж центр, как поняли?

Он открывает дверь.

   Поднялась шумиха. Неаккуратная, поспешная, и принуждающая солдат сомневаться. Но Командир был пусть и мерзостью: присасывающийся к любой кормушке живучим паразитом, но человеком, интуиция которого была вне сомнений одним из его достоинств. Он резко оборвал собеседника - и поднялся. В его голове раздражение разливалось, как манная каша с комками, тягуче и мерзко. Возвращаться на базу с пустыми руками было бы плохим тоном.

   Он подозвал к себе отряд, оставил троих охранять дорогу, сержантика, и трупы, и отправился в поле.

   По высокой, в человеческий  рост,  кукурузе  пробегал  ветер  -  шелестели листья, лишенные початков, но больше ни звука. Где-то среди стеблей пряталась добыча, но она была ловчее, чем отряд, оставлявший после себе примятую землю и сломанные стебли.

- Искупление - вот путь к спасению,  братья  и  сестры.- Внезапный, да к тому же полный сарказма, его голос разнесся в тишине над полем.

   Джереми, который был почему-то рядом, удивленно взглянул на командира, но тот раздраженно буркнул ему в ответ что-то неясное и продолжил идти сквозь упрямые, но уже изрядно подсохшие стебли, и Джей смог понять, Он беззвучно привлек внимание остальных и жестами передал план построения. Его послушались, поскольку посчитали это приказом главного.

   Самому командиру Гилмуру потребовалось еще больше времени, секунда - две, чтобы понять, почему весь его отряд перестал двигаться прямой шеренгой и затерялся среди ломких растений.

- Так что же, - он понял замысел, хоть и никогда не признается, даже себе, что он не был его первоначально, что интуиция снова сделала все за него; он понял, но не знал, что сказать. Пока не наткнулся на что-то красное, мелькнувшее среди листьев. Он дернулся в ту сторону и нашел кровь. Вероятно, противник ранен. – Так что же -  сказал он громче и ветер вдруг донес до него еще один оборвавшийся крик со стороны отеля. – Мы будем играть в агнца и проповедника? Окропим эту кукурузу – ему не было смысла прятаться( он говорил, выдавая свое местопложение) и потому во имя драмы громко сломал ближайший стебель – твоей паршивой кровью.

– Будем изводить как крысу, которой ты и являешься, жалкий трус. - Он шагал теперь, раздвигая стебли, прорывая вьюны и прочие сорняки солдатскими сапогами. – Жалкий трус, который сбежал, когда остальные сражались. Тебе представилась возможность выжить, она сказала вернуть тебя. Но я не милостив. Потворствовать греху есть то же преступленье. – он остановился отдышаться. Холодный вечерний воздух не ощущался прохладой в таких зарослях. Здесь было душно, пахло сладостью, душным маревом, его собственным парфюмом и почему-то гнилью.

   Джереми обернулся на догорающий отель и вдруг понял. Ни комаров, ни ворон. Кукурузное поле, а ничего кроме увядающих голых стеблей. Им овладело странное беспокойство.

- Да будет тебе известно. Тела моих поверженных противников будут сожжены, или в них будет выпущено по нескольку обойм, их не будут бросать умирать у подножия скалы. – Команди Гил продолжил мерить поле шагами - Все объявления об их смерти, равно как и соответствующие им празднования будут отложены до совершения вышеупомянутых процедур. Да будет тебе известно...

Джей заметил что-то на четыре часа  и с перепугу выстрелил.

   Он разом почувствовал это: леденящий душу страх, темное тяжелое небо, медленно текучее время, запах железа и крови и ржавую проповедь старого командира, помнившего, наверное, холодную войну. Он почувствовал это, но не сразу понял. Он дернулся, раз второй, неловко попытался заехать локтем в бок, но лишь Его голова взорвалась от звуков воспоминаний, как под эффектом  Доплера прозвучали все протоколы, все чему их учили, разом.

Урок первый: найдите безопасное укрытие. Урок второй, оценить угрозу. Урок третий «Скрежет». Урок...

   Их учили бежать, услышав звук выдвигающихся когтей Росомахи, но почему, черт подери, никто не включил в их тренировочную программу вот этот пробирающий до костей шёпот, это чувство омерзения от вида старых зарубцевавшихся ожогов, эти – да у него от такого захвата заклинило бы руку, и разжимали бы ее втроем: он, док и боль – медвежьи объятия за шею. Внутренний голос, интонациями и манерой повторяющий истеричный визг его бывшей жены, поднимал панику.

   Но Джереми Эшер - баловень судьбы, простой, как доска, он был всегда слишком спокоен и не страдал от порока большинства солдат – азарта победы, зудящего на кончиках пальцев, в месте, где карты удобно ложились в руки. Он не стоял никогда лицом к лицу с целью, которую не мог победить. Он не страдал от моральных дилемм. Он всегда знал, что когда придет время, его заменят, так же как когда-то кого-то заменил он. Джереми Эшер был тих, лоялен к Гидре и его имя, всегда закрашенное на документах, когда-нибудь будет выбито на стенах  Геенны, как погибшего при исполнении, среди таких же безликих имен.

   Выстрелив, он не успел перезарядить ружье, и сейчас, когда тасманский дьявол за его спиной ждет ответа перед тем, как свернуть ему шею, он чувствует, не желая этого, как шприц ложится в леденеющую ладонь. Есть лишь один крошечный шанс выжить, и никто не смеет винить Джерри, маленького глупого мышонка в лапах большого кота, за этот выбор.

- Мадам при …ослала – он, пытался набрать воздуха – оди..ннад – Он пытается резко сложиться, врезаясь кадыком в зажавшую руку, вызывая перед своими глазами вихрь из цвета и мира как на картинах Ван Гога, он заносит руку назад, целясь в шею противнику, надеясь, что его силы и веса хватит, чтобы насадить противника на иглу, проткнуть ткань, добраться до шеи. Он не думает о других вариантах, он не думает о том, что возможно проткнет артерию и горячая красная кровь польется из раны. Он не думает о том, как много времени нужно наркотикам, чтобы подействовать. Он схватился за ускользающий хвост надежды и живет эти последние в своей жизни секунды, как никогда не жил: храбро и дерзко.

   Командир останавливается декламировать и идти. Шорохи и звуки, которыми полны поле и вечер его не трогают, но оглянувшись на мгновение, он не увидел солдата, который _должен быть_ недалеко от него.

[AVA]http://sh.uploads.ru/4e3t7.jpg[/AVA]
[SGN]
[/SGN]

Отредактировано Ophelia Sarkissian (28-07-2017 15:40)