Хилл прекрасно помнила времена, когда она задерживалась допоздна в своём кабинете совершенно одна, погрузившись в бесконечную вереницу отчетов. Да и не только их. Некоторые дела требовали неотложных разбирательств. Как-то раз во втором часу ночи её вызвали поучаствовать в допросе, пожалуй, два часа ночи - это и был самый ранний старт рабочего дня. Исключая те дни, когда Мария работу вообще не покидала. Не так много людей могло работать с такой же самоотдачей, наверное, у неё было просто очень много энергии и мало личной жизни. Хилл объясняла это тем, оправдывала, что есть вещи гораздо более важные, чем её личное - школьные друзья, например, экс-коллеги, кто-то, с кем она могла поддерживать контакт и поболтать, например, о погоде или о бейсболе. Если когда-то ей захочется поговорить о погоде или бейсболе. По правде говоря, общение с цивилами спустя десятка лет работы на Щ.И.Т. казалось ей пыткой несоразмерно большей, чем работа без выходных. Пребывание в силовых структурах деформирует психику, так или иначе, но вот Мария, с ней случилась не только обычная профдеформация, она ещё и была форменным трудоголиком. Который получил кресло руководителя и теперь мог заставить уже других бегать вокруг себя и выполнять поручения. В любое время суток.
Мария никогда подобным не злоупотребляла.
Но умела ценить, когда кто-то выкладывается так же, как она.
Знакомый аромат оторвал её от просмотра очередного отчета: в её кабинет зашла секретарша со свежесваренным кофе. Крепким и несладким, таким, как любила Мария, господи, она так старалась нормировать употребление кофеина, но сейчас, поздно вечером, когда глаза норовили начать слипаться, а дел было ещё полно, она была готова душу продать за чашку кофе. Хилл смогла удивиться и отправить девушку домой только после того, как почти в два глотка выпила полчашки. Чудодейственное влияние кофеина было как обычно - Мария мигом взбодрилась и ожила, хоть и ненадолго. И тут же вспомнила о том, что ещё недавно, проверяя активность в корпусе, узнавала, что директор тоже ещё здесь. Старк оказался удивительным человеком, способным взахлёб работать не только на себя, но и для Щ.И.Т.а, во благо государства и как бы это банально не прозвучало но мира во всём мире. Хилл даже готова была вслух признать, что именно этим он завоевал её безоговорочное уважение. Это было бы правильно и вписывалось в рамки их деловых отношений.
Потому сейчас, вспомнив о нём, без малейших колебаний поднялась с кресла, направляясь в кафетерий. Через десять минут она уже стояла на пороге - нет, не директорского кабинета, но лаборатории, в которой Старк опять ковырялся в каких-то платах. Насколько Хилл знала, он занимался усовершенствованием внутренних защитных систем Щ.И.Т.а и устранял какую-то недавно выявленную уязвимость. У отдела ответственных за это дело специалистов ушла бы пара недель. У отдела. Старк же обещал справиться за вечер.
- Не помешаю? - она постучала по дверному косяку костяшками пальцев, удерживая на одной руке поднос, и затем зашла внутрь. Некоторые говорили, что отвлекать Старка от работы себе дороже, Хилл могла подтвердить, только недавно она получила собственный опыт в этом вопросе, ворвавшись к нему в лабораторию, но сейчас всё было по-другому. Дело было не только в том, что вместо вечернего платья она была в форме, уставшая и похожая на серую мышь, нет, просто в этот раз Марии ничего не было нужно от Тони, она пришла с миром и намерением поддержать. Точно зная, что даже такому тяжелому человеку нужна поддержка. Она принесла кофе и собственноручно приготовленные сандвичи. Поставив поднос на свободное место на столе Старка, на безопасном расстоянии от запчастей, она чуть наклонилась, с интересом разглядывая, как он работает, как обычно, быстро и на двести процентов увлеченно. Она замерла, не произнося ни слова. Любоваться этим процессом Хилл, кажется, могла бесконечно.