Они были не такими уж разными, если хорошенько подумать. Оба они предпочитали бежать, когда что-то не устраивало их, когда появлялись сложности; оба не брали на себя ответственность и не считали нужным отстаивать своё мнение перед другими. Они выбирали лёгкий путь, и плевать им было на чужое мнение. Однако, если Саммерс-младший страдал эгоистично взлелеянным в себе максимализмом, то Кинни имела несколько более весомые аргументы такого асоциального поведения. Хавок постучался в дверь, обнаруживая слой пыли на столе и учебниках, наспех застеленную кровать и никаких записок — как знакомо. Он усмехнулся: несколько лет назад, сбежал точно также. Но не от того, что был не согласен с решением верховного руководства, а просто. Потому что засранец.
Саммерс коротко известил профессора о том, что уедет по делам, оставил записку Джин (уже прогресс) и всего несколько раз избежал встречи с братом, чтобы в будущем дать ему вдоволь назлиться на него, что опять сбежал, опять не сказал ни слова. Чарльз вежливо и слишком щедро предложил ему внедорожник без опознавательных знаков, не тот здоровенный командный полутанк, бронированный и пуленепробиваемый, который привлекает внимание зевак, а самый обыкновенный, но приспособленный к разным дорожным условиям.

Шутка ли - пересечь пару штатов, когда в стране творится чертовщина? Его тормозили чуть ли не каждом посту, требуя предъявить документы, и один раз - чуть не загребли, уж слишком долго он не брился, и перестал походить на того славного парня на своих документах, а жетон людей-икс и украсть можно было, подделать, да черт только что с ним не сделать, даже не смотря на то, что говорил Хэнк. И уж чего врать - не у каждого постового было соответствующее техническое оснащение, чтобы просканировать жетон по всем правилам, а синяки под глазами Алекса и мрачный вид легко приравнивали его к среднестатистическому мутанту-беглецу, который так и стремился покинуть границы США, да может ещё и на руку не чист, и мчит к границе, на секундочку. Пришлось не сладко. И потратился Алекс добротно, израсходовав весь запас наличных денег. Пришлось заворачивать к банку и списывать оставшиеся жалованья. В спортивном магазине, Александр запасся палаткой, спичками и зажигалкой (ну на всякий случай), спальным мешком и необходимой типичному путешественнику мелочью: котелок, термос, охотничий нож, ручной фонарь и хоба.
Замечательно оказалось то, что лес начинался буквально сразу же тем самым магазином, и был непрогляден и густ. Машин на близлежащей парковке практически не было, так что договорившись с владельцем, Алекс загнал машину под камеру наблюдения, закрыл ее, и заплатив энную сумму со спокойной душой взвалил на себя всё необходимое для путешествия. Рюкзак оказался размером почти с Саммерса, добавив к необходимым вещам аптечку, карту и разнокалиберные карабины с длинной толстой веревкой, Хавок медленно пополз в гору.

Изнеженным домашним мальчиком Хавок не был, и это пожалуй было очень уместно в тех условиях, куда он полез. Ежедневно собирать и разбирать палатку, забираться всё выше и дальше, израсходовать весь запас еды и стереть все руки - вот чего не смог бы домашний мальчик. Пришлось даже начать охотится, что имея при себе исключительно нож делать было практически нереально, так что Алекс раздевался, и исправно «жарил» тихую, спокойную речушку, вылавливая после, убитых сгустком плазмы рыб, и дожаривая их уже на костре. Или доваривая в котелке. Куда конкретно он направлялся, Алекс не знал - он просто искал. Не простил бы себе, если бы не сделал этого.
В очередной раз разворачивая карту, он крутился на месте - по расчётам Саммерса, он прошел вдоль границы, отошел от штата уже достаточно далеко, но пока что никого, кроме пугливых птиц, пары лосей и плескающихся рыб не встретил. На следующий день зарядил дождь. И не просто дождик, нет-нет, чертов водопад лил с неба, лишая Алекса возможности развести костёр или двигаться дальше. Мужчина засел в палатке почти на весь день, а к ночи всё стихло, и он, выбравшись из палатки, нос к носу столкнулся с чёрным медведем. Медведь кажется был голоден и любопытен, а Алекс - только первое. Замерев на месте, они рассматривали друг-друга, и Саммерс точно не мог решить, что ему важнее - сохранить палатку и все шмотки, но рискнуть своей шкурой или повергнуть медведя плазменным залпом, и вероятнее, лишиться всего, что помогало ему тут выжить?

Хавок продрог, промок и был чертовски голоден. Вероятно также, как этот медведь, рассматривающий его как недурственную закуску перед долгими поисками чего-то более приличного. Почему закуска? Да потому, что за время своего бестолкового путешествия, и без того худощавый Саммерс превратился и вовсе в сплошные кожу и кости, и откуда у него были силы идти вперед - большой вопрос. Наверное оттуда же, откуда произрастало его упрямство, легкомыслие, и искренняя уверенность в том, что он знает всё на свете гораздо лучше других. Ах, не забывайте еще о врожденном таланте договариваться со всеми. (нет.)
Замерев у вдоха-выхода в палатку статуей самому себе, Алекс еще какое-то время рассматривал зверя, а потом флегматично произнес.
- Возможно нам лучше обойтись без всего этого и просто разойтись. Я могу поделиться рыбой, давай ты станешь ручным мишкой? - ожидать, что зверь поймет его было глупо. Животное повело ушами, принюхалось и заурчало, выражая своё несогласие с перспективой получить рыбу когда-то, а не светловолосую закуску сейчас. Алекс медлит, и зверь не спешил тоже. Или не чувствовал в нём страха, который очевидно должен испытывать любой живой организм непосредственно перед своей смертью, или ждал подкрепления, что вряд ли, или просто прикидывал - как разодрать Алекса так, чтобы побольше мяса досталось. Алекс не ждал ничего, он уже мысленно распрощался с этой славной полянкой, со своими скарбом и надеялся лишь на то, что уцелеет хотя бы котелок. Со зверем он мысленно распрощался тоже, потому что как ни крути - а термостойкостью животные не обладают. Единственный момент беспокоил Алекса по-настоящему: не было солнца. Ему точно хватит энергии, чтобы поджарить зверюгу и все окружающее его тут, но вот хватит ли ему сил добраться до жилой местности? Едва ли. Солнца он не видел уже несколько дней, а значит и никакой «подзарядки» не было тоже. Хавок поднял глаза к небу, встречаясь с тёмным, сочным, но далеко не безоблачным ночным небом. Собирался очередной дождь. Ситуация была патовая, ибо либо он помрет тут, либо по пути обратно, если солнце не появится хотя бы через пару суток. 

Это зрительное противостояние могло бы продлиться еще несколько часов, или несколько минут, если бы практически беззвучно, из-за спины Хавока, из кустов не появилась бы Лора, чьё такое неприличное скорое появление подсказало Алексу, что девчонка, всё это время, наверняка была где-то рядом и просто напросто намеренно ускользала от Саммерса. Блондин уставился на нее взглядом полным оскорбленной обиды, дескать, я тут хожу тебя, понимаешь, ищу, а ты носа не кажешь? Разборки правда, сейчас были не самым уместным времяпрепровождением, особенно с учетом того, что животное, не согласное с таким балансом сил, довольно многозначительно оскалилось и зарычало.
- Может порычишь в ответ? Покажи, кто тут главный! - в другой ситуации, предложение порычать Лора возможно встретила бы болезненным для Алекса ударом под коленку, но сейчас, как ни странно, таким уж диким оно не звучало. Несмотря на то, что девушка была визуально меньше и ниже Александра, надрать задницу медведю она могла с куда большей прытью и меньшими разрушениями хотя бы для леса. И не то, чтобы Хавок сильно беспокоился за лес, скорее уж за себя! Кинни издала ответное урчание, грудное, угрожающее. Животное замолчало как-то обиженно и удивленно. Повисла осторожная тишина. Медведь повторил урчание снова, усилив напор, а потом повторила и Лора. Далее они переругивались какое-то время, пока Хавок раздумывал, а не стоит ли ему уйти, пока они тут выясняют кто круче? Он всё ещё чувствовал себя обманутым и обведенным вокруг пальца.
В последний раз оскаблившись и облизнувшись, медведь медленно, грузно попятился обратно, уступая пальму первенства (и добычу в виде Алекса, вероятно) росомашке и не поворачиваясь к ней спиной, дабы не оказаться на месте Алекса и не стать чьим-то ужином, скрылся в кустах. Ещё какое-то время, до далеко не самого чувствительного слуха Саммерса доносилось ворчание животного и шуршание кустов. Когда всё было окончательно кончено, и девчонка попыталась под шумок улизнуть, Хавок схватил ее за локоток, не позволяя сбежать без разговора.
- И давно ты следишь за мной?

- Неплохо-о-о-о, - нараспев протягивает Алекс и улыбается. К чему бы эта улыбка? Кинни пытается извернуться и сбежать, но теперь это не так легко как когда никто не стоит у тебя на пути, и никто не держит тебя за руку. Ей в целом нет ничего сложного в том, чтобы вырвать руку, хотя Александр не такой слабак, чтобы ей не пришлось приложить к этому усилие. Она оценивающе рассматривает руку Алексу, оценивающе - будто раздумывает, сумеет ли насладиться барбекю из этих тонких хрящиков на вечернем огне, или нет смысла вырывать ее и пусть себе болтается дальше к телу прилепленная. Хотя каннибализма за Лорой не замечалось, но сурово поджатые губы и сведенные брови другого варианта развития событий не подкидывают. Алекс упорствует. Ему будто бы и вовсе не нужна собственная рука.
- Знаешь, моя задница не такая беспомощная, как тебе может показать, если ты забыла, я могу плеваться сгустками плазмы. Вот отсюда. - второй рукой он очерчивает область в районе груди, а другой продолжает держать Лору. Они оба знают, что разговор о том, что Алекс может плеваться плазмой, а она не требует ничьего внимания — совсем не то, ради чего они тут собрались.
- Я не собираюсь уходить домой без тебя. Ты же знаешь, что я не слишком сентиментальный человек, и школа мне.. у меня не слишком много там тех, ради кого я пошёл бы в гремучий лес жарить рыбу и ежедневно собираться и разбирать вонючую палатку. Поэтому, если ты не хочешь, чтобы я превратился в твоего компаньона по приграничному блужданию, тебе придется хотя бы поговорить со мной. - Алекс упрямо сверлит девчонку глазами. Она упрямо поджимает губы на это его «придется», и Саммерс усмехается. Он знает, что она знает, что он знает. Знает - что ей не сбежать сейчас от него, не спрятаться, что он побежит за ней, что он чуть более вынослив, чем остальные жители школы, что он в упрямстве может сойтись с ней в битве не на жизнь, а на смерть, а ещё, что рано или поздно, ей все равно и правда придется поговорить с ним, что потому что он не отстанет, и ещё, ей не плевать на Алекса Саммерса, как бы она ни хмурила брови, ни поджимала губы, и не говорила, чтобы он пошел отсюда нафиг, иначе она не полезла бы бодаться с медведицей.
Хавок отпускает руку, и уже не держит Лору, но принимает низкий старт, на случай, если она броситься наутек от него. Саммерс явственно представляет, как мокрые и тонкие, гибкие ветки бьют ему по лицу, как ноги промокают в миг, и все то, что она спасла он бросает на растерзание любопытным птицам и голодным зверям, они конечно растащут всё, от души покопаются и разгрызут всё, что можно. Лучше бы она не бежала, ещё осталось немного спичек, кое-как припасенные сухие дровишки и даже рыбный бульончик.
- Я не потащу тебя никуда силой, Лора, я просто хочу поговорить, пожалуйста. - Алексу паршиво без нее в школе, она упрямая, непреклонная, замкнутая диковатая язва. И такая родная; нужна всем им и особенно ему.

Хавок не был уверен, что на неё подействует хотя бы что-то из его откровенно слабых аргументов. И конечно, Лора не отличалась сентиментальными штучками, присущим женщинам. И едва ли её впечатлил бы взгляд Алекса «побитая собачка», тот самый, которым он пользовался с тех самых пор, когда понял, что это работает на всех, всех без исключения женщин. Росомашка версия два ноль, уменьшенная и непреклонная восприняла бы это с ехидной усмешечкой, он уже это знал, но некоторое чувство ностальгии она испытать должна была, так что Алекс посмотрел на нее так — пронзительно, жалобно и страдельчески. Девчонка с размаху, лихо владея своим телом, уселась на сырую землю, и уткнулась взглядом с остатки костра. Саммерс продолжал нависать над ней, но взгляд его изменился, превращаясь в благодарный. Хотя бы не убежала.
- Твоя несгибаемая принципиальность заслуживает отдельной поэмы, но.. - Хавок плюхнулся рядом напротив нее, сложил ноги по-турецки, и подцепив одну из не смятых топтыжкой и им самим травинку, зажимая ее между зубов.
- иногда ты слишком максималистична в своих взглядах. Я тебя понимаю, сам отличаюсь такой особенностью, и как ты хорошо знаешь - бежать в случае чего-то неприятного, моё любимое занятие. - возможно именно по этому, мне удается найти с тобой общий язык проще, чем с другими.
- Гораздо проще свалить и не убеждать других в том, что они не правы. Или в том, что тебе тяжело. Верно? Верно. - Алекс смотрит на Лору - и он похож на большого ребёнка, пытающегося втолковать другому ребёнку истину, в которой и сам не до конца разбирается. Не разбирается - но чувствует, что всё не так просто, как выглядит на самом деле.
- Но мне кажется, что у нас не совсем типичный случай.. И это партнёрство не такое, как тебе видится. Ты знаешь, что люди-икс ежедневно участвуют в спасательных операциях? Мы вытаскиваем из тюрем тех, кого сами же сажаем. И мы прячем их. Тех, кто действительно невиновен. Чтобы за ними больше никто не пришёл. Мы первыми получаем информацию о тех, кого собираются забрать и совершаем предупреждающий удар. - Саммерс небрежно пожал плечами, потом выплюнул изжёванную травинку. Он не решался взглянуть прямо на Кинни сейчас. Возможно, боялся, что увидит насмешку в глазах девушки.
- Для тебя наверняка это ничтожно мало, и с террористами по твоему мнению, переговоров не ведут, но что делать, если вокруг одни они? Мы не можем все броситься в лес. Представь как будет тяжело Чарльзу тут в коляске? Он не так наивен, как ты думаешь. - Хавок наконец поднял глаза и посмотрел на Лору, уж в последних-то словах он был уверен на сто процентов. Иксмен, вопреки опасениям Кинни, не начал уговаривать её вернуться, но пытался показать ей картину целиком, заполнить те пробелы, что она не видела или не знала. Ему было очень важно, чтобы она знала всё, чтобы понимала поступок Чарльза.