Она была единственной девушкой в проекте Западный ветер, но это нисколько не смущало Арину, наоборот, она с радостью восприняла это известие, думая о том, как ее примут ее новые коллеги по работе. Они возможно не были семьёй в привычном смысле этого слова, но вместе с тем, они не были наглухо запрограммированными солдатами, у которых не было своих мозгов или мыслей. Вовсе нет, они все знали своё место, но у них были и собственные интересы, будь то чтение книг или игра на клавесине.
Они разрабатывались, как элитный отряд, созданный по образу и подобию Зимнего Солдата, лучшие в своём роде, идеальное оружие.
Но все пошло не так, как планировалось изначально. Правители сменялись один за другим, лояльность подвергалась сомнениям, а в верности Западного Ветра начали сильно сомневаться, и даже голубые глаза Арины и огромный послужной список не получили того одобрения, что они все заслуживали. По-прежнему, единственной звездой парада оставался Зимний Солдат, что служил верой и правдой, что тренировал их всех и был главным учителем. Минина не испытывала к нему дружеских или ещё каких-то тёплых чувств, но и ненависти в ней не было. Как это ни странно, но по сути своей Арина не была злой, она была жестокой, но иногда казалось, что эта женщина лишена возможности чувствовать что-либо, кроме долга и жажды убийства. Ей просто нравилось это делать, никакой логики, и от этого она являлась самой кровожадной в их компании, даже психопат Лео, на самом деле слабо мог сравниться с Ариной в этом плане.
- Эй, лицедейка, нас вызывают, - Дима возник на пороге ее комнатушки, как всегда собранный и суровый. Арина отвлеклась от книги, улыбаясь привычной улыбкой. Она никогда не отказывала себе в удовольствии потренироваться в актерском мастерстве, не зря ее прозвали "Лицедейкой". И почти никогда эти люди не видели, чтобы она плакала или грустила. Минина только улыбалась.
- Что-то интересное? - Арина вышла следом за Димой, который направлялся в головное крыло. У них было свободное время после отбоя, которое каждый предпочитал проводить, как ему будет удобно.
- Не знаю, но капитан приказал собраться быстро в основном блоке. Мне кажется, - Дмитрий поравнялся с Ариной, чуть склоняясь, - что что-то происходит. Слишком в большой спешке передвигаются люди по территории, что-то случилось, Арина.
Брюнетка понятливо кивнула, замолкая. Они вышли в основное помещение, где их уже встречала делегация из людей в белых халатах. Минина невольно сжала зубы, но ни одним мускулом не выдала своего мгновенного страху. Она знала, что сейчас их попросят сделать - стеклянные гробы уже стояли за спинами их палачей в белом. Они уже проходили это. Их уже отправляли туда.
Все солдаты в абсолютном молчании, не реагируя ни на что, прошли в свои капсулы, терпя подключение электродов и многочисленных проводов по всему телу; очередная сыворотка под кожу, в вену; и ощущение, что не хватает воздуха. У Арины был единственный страх - утонуть, и в этой капсуле он сбывался постоянно. Никаких объяснений, никаких сантиментов, их усыпляли, чтобы снова продать или обменять. Они, как цепные и верные псы, служат тому хозяину, который кормит лучше их продавцов.

Спустя несколько лет.

...воздуха решительно не хватало, Арина открывала и закрывала рот, буквально разрывая себе грудь ладонями. Она смутно припоминала последние несколько часов перед тем, как ее вновь засунули в этот холодильник, как тренировали с невероятными усилиями, как снова и снова залезали в мозги, настраивая определённым образом. Минина не была против, ей было все равно, ведь Служба и убийства - это единственное, чем она занималась последние десятки лет. И переставать это делать, искать мнимую свободу из-под якобы чего-то гнета? Увольте. Арина выдохнула, ей в руки сунули холодную кружку, прежде, чем усадить на стальную каталку, чтобы проверить показатели. Жадно приникая к стальному боку кружки с кристально чистой водой, Рина осушила ее в три глотка, и смущённо улыбаясь, вытирая губки тыльной стороной ладони, протянула назад одному из бойцов:
- Спасибо, - и вновь ласковая улыбка легла на губы Арины Мининой. Она чувствовала изменения в воздухе. Дверь в их помещение медленно отворилась, давая буквально пару секунд, чтобы соскочить на пол, касаясь его голыми ступнями, и встать по стойке смирно. Минина не сдержала улыбки - перед ними появилась их новая Хозяйка, и она была восхитительна

Арина стояла перед Мадам, вытянувшись по стойке смирно, но пытливый взгляд все равно блуждал по стройной фигуре, облаченной в стильный наряд. Эта женщина вызывала у нее трепет и вдохновение, отчего-то в новой хозяйке чувствовалась сила, которую даже хотелось потрогать, но Минина, конечно же, не позволила себе подобного проявления чувств, команды «Можно» не поступало. Зато поступил вопрос о состоянии, направленный именно к ней, Арина открыла рот и четко произнесла:

- Все в полном порядке. Имеется некоторая доля вероятности, что у меня временное обезвоживание, поскольку ощущаю сухость во рту, но она постепенно проходит. Эмоциональное состояние – стабильное, - Арина замолкла, переводя взгляд на ученых в белых халатах, что засеменили к ней со своими проводками. Девушка не привыкла перечить, поэтому беспрекословно позволила нацепить на себя датчики, чтобы проверить все ли с ней на самом деле в порядке.

Слушать Мадам было приятно, у нее красивый голос, которому Арина внимательно внимала, это было похоже на приятную песню, которая ненавязчиво звучит рядом с тобой. Поэтому девушка не выдержала и улыбнулась, и почему-то в этот момент присутствующие вновь замерли, переводя взгляд с нее на Офелию, словно боялись возможных последствий проявления эмоций и чувств. Но ничего страшного не произошло, женщина напротив опустилась на стул, а сама Арина полулежала на кушетке. Пока она говорила датчики отмечали каждое изменение в организме.

- Да, я помню Вас. Вы являетесь моей новой начальницей. Я помню, что сейчас 2016 год, и что мы в Нью-Йорке, - Арина имела привычку отвечать на вопросы ровно так, чтобы слушатель понимал ее сразу, не утаивая ничего. Во всяком случае, Лицедейка вела разговор в подобной манере именно с теми, кто на данный момент являлся ее непосредственным руководством. Хотя, конечно, стоит отметить, что только дай ей волю, Арина запоет соловьем, будет разливаться на любые темы долго и много.

Дверь в помещение отворилась, а Арина внимательно разглядывала мужчину, который был слишком полным для того, чтобы выполнять быстрые забеги, и теперь задыхался. Это было заметно по тому, как напряглись вены на его шее, как лицо покрылось лихорадочным румянцем, а мощная грудь вздымалась при каждом слове. Он контролировал свой голос, но все равно было слишком заметно, как ему тяжело. Минина же быстро переключила свое внимание назад к Мадам, которая спокойным тоном рассказывала ей новую историю ее жизни, и это вызвало у Лицедейки безумный, совершенно безудержный восторг. Глаза вспыхнули ярким пламенем в предвкушении новой истории, в голове тут же начали складываться кусочки мозаики, воспроизводя общую картину жизни милашки Арайны Питерс. Отчего-то Мининой не составляло труда придумывать что-то необычное, обязательно с темной стороной, быть без червоточинки, без грязи – это слишком скучно, в это никто не поверит, никто не будет относиться к тебе снисходительно, никому не захочется тебя пожалеть. И самое важное – тебе никогда не сыграть роль жертвы, которая столь необходима для самой Мининой, чтобы добиваться поставленных целей.

Пока Мадам заканчивала свой рассказ, Халаты сняли с Арины все датчики, подали еще один стакан воды и отошли на безопасное расстояние. Минина же устроилась в кресле чуть удобнее, чем до этого, сцепив пальцы в жесте, что больше напоминал молитвенный. Как только Офелия закончила свое повествование и обратилась к ней, Арина словно преобразилась: ее плечи чуть поникли, в глазах появились нотки печали, но губы старались дрожать в несмелой полуулыбке. Все происходило так, будто у нее была тяжелая судьба, но говорить о ней было еще тяжелее, будто за всей этой маской добра и улыбки скрывается разбитая маленькая девочка, которая съежилась и томится в глубинах.
Она подняла взгляд на брюнетку и тихо заговорила, в этот момент в помещении все замолкли, казалось, что время застыло, а Лицедейка ступила на любимую дорожку.

- Мне тяжело говорить о своей жизни… В детстве я думала, что родители любят меня, что наша семья – это маленький островок счастья и благополучия. Мама работала учителем в начальных классах, а отец трудился в церкви, о, он не был священнослужителем, но был чрезвычайно религиозен. Так мне казалось. Он работал бухгалтером, - Арина откашлялась, словно слова царапали ей горло. – О таком не принято говорить вслух, нельзя никому рассказывать, но вам я доверяю. Дело в том, что когда мне было четырнадцать я стала замечать, что отец смотрит на меня странным взглядом. Так на меня смотрели мальчики в школе, когда хотели сказать что-то неприличное или сделать. Я была девушкой скромной, старалась избегать контактов с этими детьми. Они казались мне жестокими и… я просто отличалась ото всех тем, что любила учебу, но было очень тихой. Простите меня, я сбиваюсь, просто это нервы, - дрожащие пальцы коснулись лица, убирая темную прядку со лба. – В пятнадцать он начал хватать меня за бедра, случайно вроде бы. А однажды он напился, я никогда не видела его пьяным, и весь мой маленький мир рухнул. Я еле смогла от него отбиться, мама мне не верила. Я плакала всю ночь… Чтобы избежать позора, родители решили выдать меня замуж за сына друзей семьи – Габриса. Он хороший, просто немного инфантильный. Вот так с шестнадцати лет я стала женой, - Арина слабо улыбнулась, ее плечи опустились еще ниже. – С отцом и матерью я виделась редко, хотя очень скучала по тем временам, когда мы были дружной семьей. Жили мы с Габрисом в маленькой квартирке, которая досталась мне от бабушки, матери моей матери. Родители мужа помогли с поступлением в университет, я смогла поступить на философию, хотя душа лежала больше к гуманитарным предметам. Но наши семьи крайне религиозны, они чтут все праздники, ходят постоянно в церкви  и ведут очень праведный, - впервые за все время на ее губах появляется злая усмешка, - образ жизни. Но однажды я поняла, что устала от всего. Я чуть не сбросилась с моста. Тогда я уговорила Габриса на то, чтобы мы подали на развод втайне ото всех. Он был согласен на все, но все равно предал меня… рассказал все родителям, но те просто не успели вовремя доехать. Они не знали, что я продала бабушкину квартиру за день до этого, вместе со всеми вещами. И…я уехала в Америку, имея на руках небольшую сумму денег, поверхностное знание языка и желание быть свободной.

Арина замолчала, на ее губах все также играла слабая улыбка, а пальцы расслабленно лежали на коленях. Чистый взгляд устремился на Мадам, Минина судорожно выдохнула, ожидая ответа, почти полностью сливаясь со своей новой личностью. Кем она будет, пока неизвестно, все зависит от того, что хочет от нее Мадам.

Арине десять лет, она смышленая девчушка, которая все схватывает на лету. Родители радуются тому, как она дома разыгрывает сценки из разных книг, демонстрируя недюжинный талант к актерскому мастерству. Минина в конце улыбается, пряча взгляд, на ее щеках играет легкий румянец. Но уже тогда она понимает, что ей нравится это делать, что это не просто так. О, нет, Арина не хочет быть артисткой в привычном плане, она хочет использовать свой талант только себе во благо. А вот ее ведут по коридорам, где ведется подготовка бойцов специального назначения. Здесь же располагается база Красной Комнаты, мимо Арины ведут таких же юных девушек, как она сама, и Минина впервые в жизни чувствует досаду и легкую обиду на то, что ее не позвали в отряд Вдов, в тот самый, про который говорят полушепотом, но с восхищением. Ее ведут в совсем другое место.
Спустя много лет, сидя сейчас на кожаном кресле, больше напоминающем кресло у стоматолога, Арина понимает, что ей это место нравится все больше и больше. И нравится женщина, что сидит напротив, у которой остро очерченные скулы, так по крайней мере кажется. Минина склоняет голову набок, медленно, почти незаметным жестом для окружающих, ее глаза жадно поглощают внешний облик Мадам, запоминая каждую мелочь. Лицедейку приучили к тому, что ее начальство – это хозяева, а она – цепной пес. Именно поэтому Минина никогда не привязывалась, не испытывала симпатии, но тут… Тут совсем другое дело. От Мадам исходит уверенность и сила, то, что так ценит сама Арина в людях. Да, она умело скрывает свои эмоции и чувства, да, не позволяет себе высказываться в слух и открыто критиковать то или иное действие, но это все вовсе не означает, что девушка не имеет собственного мнения.
В ответ на фразу Мадам про Гидру Арина лишь мягко улыбнулась, она знала, что представляет из себя Гидра, сталкивалась с ней и в прошлом. Да, и ко всему прочему, ей уже успели рассказать и подробно объяснить, что теперь Гидра – это и мать, и отец, и дом родной. Все то, чего раньше у нее не было, и вряд ли уже когда-то могло бы быть.
- Я прошу простить меня, Мадам, но я хотела бы узнать, все ли в порядке с остальными членами отряда Западный ветер? Я не то, чтобы волнуюсь, мне просто интересно, - Арина замолчала, она заметила, что Грин, судя по всему, ушла глубоко в свои мысли, и о чем-то на данный момент сильно размышляла. В кабинете стояла глухая тишина, члены ученого совета не смели даже вздохнуть, боясь тем самым нарушить хрупкое состояние забвения. Все, кроме Мининой, та шумно выдохнула, заерзав на своем кресле. Ей не было неудобно, она, скорее, хотела приступить к работе, чем-то заняться, куда-то бежать. Ее косточки и мышцы давно жаждали упасть в безудержный хаос, но никак не получалось.
Мадам, судя по всему, имела свои планы, которые сейчас собиралась воплотить в жизнь. С Арины уже сняли все датчики, она спустилась с кресла, поправляя майку, и ступая почти бесшумно, в сопровождении двух охранников, двинулась следом за своей госпожой. В этой части базы она не была еще ни разу, если говорить откровенно, то Минина даже не представляла, где территориально располагалась эта база. В числе персонала были люди разных национальностей, были латиноамериканцы, афроамериканцы, немцы, но все говорили преимущественно на английском языке. Это давало мысль о том, что они, скорее всего, находятся на территории Соединенных Штатов, особенно, если учесть, какая именно задача при выдумывании новой биографии стояла перед Лицедейкой. Коридоры ярко освещались люминесцентными лампами, двери и стены выкрашены в белый цвет, тихое шуршание кондиционеров сопровождало на всем пути, от чего создавалось ощущение, что они находятся в очень дорогой клинике. Двери по коридорам были глухо заперты, лишь изредка отворяясь по цифровому ключу. Арина не задает вопросов, ей даже почти не интересно, куда именно они направляются. Но внезапно они прошли через еще одну стеклянную дверь, где был пост охраны, и оказались в блоке, в котором чувствовалось чуть больше уюта, чем везде. Стены не такие белые, а двери открыты. Судя по всему, это можно было назвать жилым блоком, особенно по количеству комнат. Минина лишь едва заметно дернула уголком губ, кажется, ее снова ждет соседство со своими любимыми мальчиками.
- Мадам, когда я смогу приступить к работе?
Очень дерзкий вопрос, за который могло прилететь наказание, но Арина давно перестала на них обращать внимания. Вся ее жизнь была похожа на кнут, никаких пряников, и именно его она стала воспринимать, как подарок. Хочешь жить – умей вертеться. А жить Арина, несмотря ни на что, очень хотела.