День сегодня выдался хороший – приглушённый гул фронта, доносился до лагеря очень слабо, а это всегда было символом хорошего дня. Иной раз, приближаясь к передовой, Барнс чувствовал себя настоящим трусом, вспоминал лагерного командира, и сжимался в яростный, колючий комочек отрицания – он не трус. Но чувство страха завоёвывало его разум и превращало его в неподвижную, стыдливую статую самому себе, с каждой секундой приближения к передовому гулу и рокоту канонад. И от этого было гадко на душе. И от того конечно, как наивно и по - детски несмышлёно обрадовался он в тот проклятый, черный день, когда японцы напали на Пёрл-Харбор, и он, с горящими глазами влетел в первый же пункт – доброволец, имею право, запишите!
Джеймс расселся на грубо сколоченной лавочке, пожёвывая сигаретку и щурясь на холодном, ноябрьском солнце. Он думал о том, что сегодняшнего счастливого и беззаботного дня могло бы и не случиться в его биографии, если бы Стив не пришёл во-время. Его наверняка запытали бы, ей богу, запытали бы! 
Он морщится, руки его, надёжно закрытые рукавами солдатской рубахи, спрятаны от чужих глаз, и никто лишний не смог бы увидеть ни ссадин, ни уколов, ни даже порезов, покрытых грубыми рубцами – на нём заживало всё быстро, но не достаточно, чтобы он мог щеголять голыми руками. Джеймс выпускает дым и оглядывает лагерную суету: туда-сюда снуют рядовые, пара лейтенантов спорят меж собой о чём-то, а местный лекарь, помыл руки и закурил, незаметно для других, кивнув Джеймсу. Он был первым, кого Барнс увидел, когда они наконец-то добрались, и он рухнул без сил, и с тех пор, отношения у них, можно сказать, доверительные. Но чувство, что всего этого могло бы и не быть, отчетливо витает в воздухе. Он был на волосок от смерти, и судьба подарила ему шанс, которым Барнс воспользовался по своей обычной привычке, крайне расточительно: он отказался отправляться с почестями домой, и настоял на том, чтобы его оставили служить под командованием Капитана Америки. 
Стивен как раз отправился по делам, одним ему известным. Команда, которую он набрал, была тут же, только все отсыпались после шумного вечера. Одному только Баки не спалось и не бодрствовалось – он был абсолютно потерян и обездвижен. Жизнь, подаренная ему заново, требовало от него ответных действий. Жаждала, чтобы он доказал, что Кэп вытащил его не зря, потому он и был в некоторой прострации от того, что ничем не занят. Попытавшись было присоединиться к паре рядовых, перетаскивавших доски, он тут же получил смачный выговор от Капитана с лихо закрученными усиками, который велел ему – герою Аззано – сидеть смирно и отдыхать, пока другие бездельники, едва понюхавшие порох, будут работать. Мимо пронесся Говард Страк, и Джеймс проводил его взглядом куда более спокойным, нежели он смотрел на него на Старк Экспо несколько лет назад. Неподдельное восхищение он испытывал тогда, наивную гордость за свой мундир и надежды на будущую блестящую службу. Во второй раз Барнс восхитился Говардом, когда узнал, что  тот принимал участие в трансформации Стивена.
А дальше восхищение постепенно сошло на нет. Но вовсе не от того, что Говард разонравился Барнсу, разочаровал его, или оказался глупцом и клоуном; просто его чувства были притуплены войной, да и проведя несколько дней в одном жилом лагере с Говардом, Джеймс начал его воспринимать как обычного человека - умного, гениального, но все таки человека, из плоти и крови, такого же, как и он сам. В сущности, каждый из них был гениален в своём, Барнс, скажем, по сравнению с Говардом, был гениальным снайпером.
Загородив ему свет, Старк остановился напротив Джеймса. В одной руке у него был планшет, а в другой бутылочка с чем-то прохладительным, будто он не на войне, а на отдыхе. Мужчина широко ему улыбнулся, хотя скорее не ему, а своей собственной шутке.
- Всё шутите, мистер Старк? – беззлобно ответил Джеймс, и потушив сигаретку, выбросил ее в мусорный бак, точно попадая в цель. Он встал, чтобы не смотреть на него снизу вверх, не любил он это дело - общаться с кем-то сидя, когда напротив него стоят.
- Меня решительно отваживают от любого дела, за которое я не пытаюсь взяться. Считают, что мне нужен отдых. Хотите знать моё мнение? Чертос два. – Баки коротко хохотнул.
- Мои руки в буквальном смысле чешутся. И если я в ближайшее время не найду себе дело, вероятнее, пойду в сторону передовой пешком! – Старк наверняка остановился напротив него не случайно, возможно, ему нужна помощь? Джеймс был более чем готов подписаться на какую-нибудь авантюру.
- Так что если вы совершенно случайно хотите совершить что-то необдуманное и рискованное.. то можете смело надеяться на меня как на сообщника. – щегольски улыбнулся Баки. Такой вот он – Джеймс Барнс, не успел вырваться из плена, как его тянет обратно.

Отредактировано James Barnes (18-08-2017 16:11)

Джеймс не сердится на Говарда Старка. Хотя многие бы сердились. За его беспечность, чрезмерную лёгкость, и склонность пошутить в такое тяжкое время. Многие бы ткнули его пальцем в грудь и сказали бы что-нибудь в духе того, что он дескать, не знает, что такое война, и что он сидит тут в тепличных условиях, прохлаждается, да отпускает шуточки, пока другие погибают под пулеметным огнём. Всё было так: он прохлаждался, пока другие гибли; он отпускал шуточки и лениво пил кофе, когда другие перебивались с разваренной фасоли на воду. Но он — не рядовой солдат союзных войск, и не солдат армии США. Он вообще не солдат. И тут он оказался вовсе не потому, что его призвали, или он жаждет отдать долг своей стране (хотя, возможно и поэтому тоже), но в большей степени потому, что сам так захотел. Едва ли со своим состоянием, он бы имел бы трудности, чтобы спрятаться где-нибудь на одном из южных островов, где о войне читают лишь в газетах. Он учёный, инженер, конструктор, он не принес бы ни своей стране, ни союзным войскам столько пользы, будучи трупом на передовой, или валяющимся в лечебнице с разорванным желудком — какой от него был бы прок? Баки понимал это. Как и понимал, что Говард Старк был бы также неуместен на передовой, как он сам неуместен тут, в этом военном лагере полным сытых капитанов, тощих новобранцев и ленивых госработников.
- Пожалуй устану, - легко соглашается Джеймс так, будто Говард не подтрунивает его, а ведет серьёзный диалог. - Но я упрямый. - он усмехается, и это чистая правда, не знает которую разве что тот, кто вовсе и не слышал о нём, а тут таких мало и Говард точно не из их числа.
- Летать? Если честно, то не очень. Но сейчас моё положение настолько безвыходное, что я не откажусь. - Барнс пожал плечами: летать он и правда не любил, в большей степени потому, что каждый полёт был для него лишним напоминанием о том, что его отец был десантником с многолетним опытом и более чем сотней прыжков, но ему не помогло ничего из его знаний, когда по нелепой случайности, некорректно сложенный парашют, не раскрылся на учениях, оставляя двух его только что потерявших мать детей сиротами. Баки почти не помнил ничего из той его жизни, ни известия о том, что его отец разбился, ни представителей органов опеки, пришедших спустя несколько дней за ним и его сестрой Реббекой, ни то, как ему удалось убедить руководство лагеря Лихай оставить его при лагере мальчиком на побегушках. Его личная история, история Джеймса Барнса, юного талисмана лагеря, которую он помнил в подробностях с того момента и до сейчас, началась именно тогда, с того самого дня, как он остался единственным ребенком в лагере.

...Но каждый раз, погружаясь в самолет, его сердце невольно ёкало, щемило и тревожилось, ускоряло свой ход, вселяя в него чувство волнения, нежелания и отрицания. Всё его существо буквально трепетало в отторжении к самолёту, и первым, что он бросался всегда делать перед полётом — проверять парашюты, которые всегда неизменно были сложены корректно. Но он раз за разом проверял, и никто ещё никогда не слышал от него, терпеливо закрывающего последний рюкзак, что он потерял зря столько времени. Никогда.

***
Барнс облокотился о стенку кабины самолета, которая была достаточно высокой, чтоб он мог стоять не согнувшись. Он ещё никогда не находился рядом с управлением самолета (хотя это был не по настоящему большой самолет, а легкая его версия, с крошечным грузовым отсеком), поэтому он с любопытством рассматривал панель управления, с заблокированным вторым штурвалом и множеством различных кнопок, показателей и парой рычажков.
- Надеюсь, это случится.. - пробормотал Джеймс в отношении реплики Старка о том, что когда всё закончится - они вернутся домой. После того, что он видел в Аззано (и во время плена, и во время побега), его уверенность в скорой победе (и победе вообще) временно пошатнулась.
Во время крутого взлёта, ему пришлось сесть за кресло второго штурмана, чтобы не покидать кабину пилота и пристегнуться. Старк этого, правда, делать не стал, лихо опрокидывая на себя штурвал, и механизмы машины чуть ли не заскрипели от натуги. Барнс взглянул на стремительно удаляющийся лагерь, испытывая неприятную заложенность в ушах и лёгкое головокружения от резко набранной высоты. Говарду же было всё ни по чём, и он вальяжно закурив сигарету, выпрямил самолет, сверяясь с данными на карте.
- Надеюсь ваш самолет будет летать, помниться машину поднять в воздух вам удалось всего лишь на пару секунд. - беззлобно пошутил Джеймс, отходя от взлета и даже улыбаясь. Он хорошо помнил ту выставку, она запомнилась ему ярким пятном будто бы из прошлой жизни. Война провела жирную черту между его мирным прошлый и кровавым настоящим.
- Я?.. - растеряно взглянув на Старка, Джеймс замешкался. А что, в действительности он будет делать после войны?
- Не знаю. Я ничего не умею. Всю жизнь жил в военном лагере и учился быть солдатом. Так что вероятнее всего, останусь в рядах регулярной армии. Возможно, меня перебросят куда-нибудь в рядах остальных, чтобы мы обеспечивали соблюдение выполнения условий мирных договоров или устраняли последствия войны.. Скорее всего так.  - до этого момента, Джеймс никогда и не задумывался о том, что может быть другая жизнь - без войны, и Говард, беспардонно огорошив его таким вопросом, буквально загнал сержанта в угол.
- Наверное, мне выпишут квартирку где-нибудь в Бруклине, стану встречаться во время отпусков с Ревущими и Стивом в каком-нибудь баре, и обязательно схожу на танцы. - вдруг сказал он, внезапно улыбаясь.

Отредактировано James Barnes (23-08-2017 15:48)

Джеймс был наслышан о том, что Говард — тот еще лихой пилот. Небылицы о том, откуда у него разрешение на полеты ходили разные: от выигрыша в покер, до мёртвого виража прямо на смотре, где он предварительно вытряхнул пилота из кабины и учселся сам. Джеймс старался не вспоминать об этом, когда кабину безудержно трясло, качало из стороны в сторону на мощных порывах ветра, а Старк лишь ухмылялся, да прикладывался к бутылке, залихватски охать, ахая и креня машину ещё больше. Впрочем, Барнс не жаловался - сидеть на месте ему уже осточертело окончательно, так что выглянув вниз, он уставился на проплывающие под ними лесные массивы, заброшенные и не возделанные из-за войны поля, которые превратились сейчас в натуральные кладбища и перерытые по всему периметру заброшенные траншеи, давно оставленные солдатами и частично уже заросшие травой. Перед ними предстала эдакая живая карта войны, и участвовавший в боях в этих зонах Барнс, живо представлял себе, где немцы гнали их, где гнали их они, а где велась скучная, душная позиционная война, прерываемая лишь артилерийским огнём. Сейчас эта местность была их, немцы были отброшены, и тут было безопасно, потому Говард так беспечно мог вести себя, иначе их давно бы подбили. Старк не прятался, он летел ниже облаков, с включенными сигнальными фонарями и сделал их них чудесную мишень, если бы тут была военная зона.
- ДА, скорее всего так. Я служу всю жизнь, и найти что-то получше мне едва ли удастся. - вернувшись к Говарду, Барнс взглянул как тот жует сигарету и тут же вспомнил, что забыл свои в лагере.
- Для того, чтобы стать генералом, надо не попадаться в плен. - критично заметил Барнс, хотя было документально признано, что виновен был радист, оборвавший линию связи и не сумевший сообщить 107-ому о том, что при отступлении они в лоб столкнутся с войсками Шмидта.

- Мы ведь не проверяли еще предельную стойкость Капитана. Возможно, не такой уж он и не напивающийся. - хохотнул сержант. - В конце-концов, те пара бокалов виски, что он позволял себе не опьянили бы даже меня, а ревущим и вовсе нужно выпить целый бочонок на нос, чтобы забыть обо всём том, что творилось в Аззано. - пила вся команда Роджерса (за исключением него самого), действительно так много, что или алкоголь действительно начал течь в их венах, или метаболизм был такой, что мог бы поспорить и с Капитаном. На самом деле - первое. Джеймс рассмеялся, вспоминая реакцию верховного руководства, когда Роджерс представил им свою супер-команду, с опухшими после попойки лицами.
- А как же без семьи, - легко согласился Баки: будучи одиноким сиротой в солдатской среде, где семья играла почти такую же важную роль как и выживание, Джеймс частенько чувствовал себя неполноценным. - Я женюсь на девушке, окончившей медицинскую Академию, - похвастался Джеймс, хитро поглядывая на Говарда. Каждый из них считал, что у них будут особенные избранницы, и осуждать мужчин за эти простые человеческие желания было бы глупо.

Самолетик качнуло, и Джеймса, не успевшего уцепиться руками за кресло, бросает в бок и он припечатывает плечом обшивку машины. Потерев ушибленное место, Баки тихонько ругается, а потом льнет к лобовому стеклу, провожая глазами вспышку. Говард снова уходит и Джеймс на этот раз удерживается на месте, ухватившись заранее рукой за кресло второго пилота. Рухнув туда, Барнс пристегнулся и стал шарить руками.
- Тут есть что-то? Надо ведь отстреливаться! - но самолет оказывается простым гражданским по типу перевозчика, никаких пушек или ракет или хотя бы крошечного пулеметика, да впрочем, и прицелиться тут нет никаких шансов. Джеймс видит, как загорается внизу, будто бы пунктирной линией, обстрел в их сторону, несколько пуль попадают в цель, но самолету это не страшно пока не задеты жизненно важные органы.
- Это наша зона, мы отбили ещё когда я валялся в лазерете, немцы сдались почти без боя. Возможно, они оставили тут сюрприз в виде единичных артилеристов и пары зениток, черт его знает, тут не указано! - Баки послушно пошелестел листочками, выискивая особые указания. - Вероятно, основная цель засевших нарушить воздушный коридор между лагерями и замедлить информационное сообщение. Думаю, они меняют свои зоны и прячутся в лесистой местности, поэтому тут и ни слова. Это маленький гаденький отряд. - Старк еще несколько раз увел самолет, а потом зашёл на второй круг.
- Даже нет смысла отмечать их координаты, завтра их тут не будет. - Джеймс отцепил ремни, рванув в маленький багажный отсек.
- Ну-ка, держи прямо! - открывая дверь, Барнс одной рукой крепко держался за ручник, а во второй держал гранату. - Спустись по ниже, Говард, ПО НИЖЕ! - что есть сил поорал сержант, и когда Старк выполнил просьбу, небо вновь осветили пулеметные очереди. Барнс прищурился, а потом отшатнулся назад, выдернул чеку и бросил гранату вниз, чуть ли сам не улетая вслед за ней. Он не был уверен, что она не взорвётся еще в небе или на подлете, но испугать или дезориентировать на время это их было должно.
- Хоть так. - пропыхтел, отдуваясь Джеймс, вернувшись назад в кабину пилота. Порывы ветра никак не давали ему закрыть дверь, которую сначала чуть не вырвало при открытии, так что Баки потратил куда больше времени чтобы ее закрыть, нежели чтобы ответить немцам на их приветствия.

Остальной полёт прошёл более менее спокойно, за исключением небольших «прыжков» самолета на воздушных ямках. Джеймс встретил их мужественно стиснутыми зубами и молчаливым взглядом в широкое стекло. В руках он все ещё держал почти что полностью выпитую Говардом бутылку виски. Сам Барнс, несмотря на то, что выбирал из всех напитков именно этот, допивать не спешил. Слишком уж этот полёт уже сейчас таил в себе много неожиданностей, чтобы оказаться так не вовремя не трезвым. От того, что осталось, его вряд ли развезет, разве что станет немного жарко, но Джеймс предпочел все таки отрезвляющую холодную дрожь. Ко всему прочему добавилось и проблема нахождения в воздухе, алкоголь лишь усиливал жажду, да и давление на уши при снижении. Говарду же всё было ни по чем. Джеймс подозревал, что всему виной то, что Старк находился за штурвалом, и от него требовалась предельная концентрация внимания, а он же начинал скучать без дела. Початую бутылку в итоге Джеймс оставил на приборной панели, и стал наблюдать как она шатается из стороны в сторону походу движения машины. Говард сажал самолет довольно резво, но задумку Барнса он уловил, так что как бы бутылка не качалась и не металась, в итоге упасть ей Старк так и не позволив. Садиться в темноте было, наверняка тяжело, но Джеймс напряжения не почувствовал, виной тому, возможно, алкоголь, который руководил Говардом, добавляя ему удали и работая на нём в обратном направлении, не расслабляя, а сосредотачивая.
Джеймс отстегнул ремень и выдохнул - чувствовать под ногами твёрдую землю (хоть он все еще и оставался в кабине пилота) было куда спокойнее, чем турбулентное скакание машины, с натугой разрывающей воздушные потоки.
- Надо бы подлататься перед обратным рейсом, - заметил сержант, спускаясь вслед за Говардом по трапу для пилотов, на боковине самолета в тусклом свете поблескивали царапины от пуль и присмотревшись, Джеймс заметил и несколько дыр от пуль, сами которые, скорее всего теперь валялись в грузовом отсеке откуда солдаты таскали «тайный» груз. Такие мелочи вряд ли серьезно бы повредили самолету, но неуверенность в небе сыграла свою роль и он отозвал одного из рядовых.
- Нужен инженер, проверить ходовую часть, мы попали под обстрел, ничего серьезного, но все таки перед обратным полетом нас лучше проверить. И не дергайте Говарда с этим, он итак вместо мирного перелета получил боевой вылет, хоть в ряды добровольцев его записывай и звание присваивай. - после этого осуждать Говарда за то, что он сидит в штабе или крутит себе свои изобретения, было бы просто нахальством. Джеймс так и не говорил, все таки Говард хорошо приложился к трансформации Стивена, так что по мнению Барнса, ему хоть щас медаль, но молодняк болтал.

- Бывшая база? - присвистнул сержант, вставая по правое плечо от Говарда. Они рассматривали полуразвалившийся фасад здания, наспех заделанный деревянными перекрытиями и сеткой, в впопыхах была закрашена символика ГИДРы, так, что кое где еще проглядывались характерные черты их логотипа. Он тут никогда не был, но все базы ГИДРы были сделаны по образу и подобию друг - друга, похожие снаружи, но разные внутри. Для каждой группы была своя внутренняя обстановка, для ученых - прекрасные условия для умственного труда, для новобранцев - поле для обучения. Джеймс передернул плечами, воспоминания от места до боли похожего на это вызвали неприятные, скользкие мурашки, пробежавшие армией по спине. Он закурил, продолжая упрямо сверлить взглядом фасад здания, будто бы если он сумеет выдержать прямой взгляд зияющей, полуразвалившейся конструкции, он сумеет победить страх того, что за ней стоит для Джеймса.
- Жуткое местечко, что тут было? Тренировочная база для сотни парней с промытыми мозгами, или испытательный полигон для пленных, по типу того, в какой угораздило попасть мне? - Баки не был уверен, что Говард знает ответ, но отчего-то Барнсу было важно знать, на какую именно территорию он вступил.
- Надеюсь, мы тут не задержимся слишком долго, а то мне тут не по себе. - честно признался парень. Он докурил сигаретку, выбрасывая ей под ноги и затушив сапогом. Потом сплюнул, и набрав в грудь воздуха, будто перед сложным прыжком, сделал пружинистый шаг вперед навстречу зияющему личному кошмару.

Темнота быстро подобралась к солдатам, принося вместе с собой прохладу. В темноте эта отвоёванная база выглядела ещё более жутко и неприглядно. Для большей безопасности, свет старались зажигать по минимуму, а еще лучше - таскать с собой. Так что Джеймсу удалось сыграть роль помощника Старка не только внешне, но и в реальности. Подсвечивая Говарду, Барнс шел по правую руку от невозмутимого мужчины, который с неохотой расстался со своей сигаретой, спускаясь на нижние ярусы. Баки был далеко не трусом, но внешняя хилость остатков здания не вызывала у него ни капли того подъема, что испытывал Говард, который аж приплясывал на месте.
- Не сказал бы, что это не похоже на развалины.. пожалуй, большие развалины бывают разве что после прямого попадания ракеты. - уж Джеймс хорошо знал, как выглядят здания, которые на ладан дышат и тут точно чуть ли не сильного ветра достаточно, чтобы все полегло.
- Странно, что если ГИДРа так держалась за то, что тут спрятано, они не предпочли при отступлении все взорвать. Или мы уже забрали эту базу натиском, никакого отступления не было? - Джеймс совсем не помнил разговоров между солдатами об этой базе, неужели это было насколько секретно, что лишь редкие посвященные знали об этом? Сержант взглянул в серьезные, сосредоточенные лица тех, кто работал на завалах. Вглядываясь в темноту, подсвечивая себе фонарем, Баки буквально перегнулся через перегородки лифта и обнаружил, что даже ночью продолжаются работы по укреплению этого места, чтобы в случае воздушного обстрела, база смогла выстоять и не погрести под себя всех тех, кто на нижних ярусах. Лифт рокочет вниз, слегка подрагивает, но не раскачивается - и на том спасибо.

С технической точки зрения, Барнс не понимает буквально ничего, но нутром чует, как происходящее тут важно. Все, кто встретил их с Говардом люди высокого чина, хотя нашивки на их погонах отсутствуют, но Джеймс прекрасно знает как держаться те, кто имеет должность. Перед ними все расступались, спина прямая, взгляд - суровый, не штабные крысы, настоящие вояки, опытные и бесстрашные, иначе и не опустились бы сюда, стоять рядом с Говардом, пока она готовит свою машину. Только таким как они хватило бы смелости в закрытом пространстве, рискуя своей и чужими жизнями допустить Говарда до этой двери, поставить на кон всё, лишь бы выполнить задание. Баки и сам такой - один, с шашкой наголо против целого взвода. К чему это привело и без того известно, но он выполнял свое задание, за это возможно, судьба и пощадила его, даровала ещё один шанс. Старк занимается своей разработкой, топчется во круг нее в замкнутом пространстве, проверяет, подкручивает и кряхтит: потолок низкий, они все то и дело забываются и задевают головой, лбом свод. Воздуха тут мало, он мокрый, спертый и тяжелый. Курить невозможно, но Старк и не это имеет в виду.
- Точно не нужна помощь? - шепотом уточняет Баки, пока их сопровождающие отошли на разговор и явно не желали видеть рядом с собой сомнительного вида помощника Говарда. Последний лишь махнул рукой, мол какой от тебя толк, если ничего не понимаешь, и был, в целом прав. Джеймс закрепил фонарь так, чтобы Старку было лучше видно. Затем он отошел на несколько шагов, и когда Говард дал предупреждение, отошел еще немного. Машина завибрировала, откликнулась на зов своего создателя, шумно начала втягивать в себя воздух. Потом зашумела, завыла, и Старку пришлось объяснить, что это норма. Некоторое время она издавала жуткие звуки, а затем утихомирилась и притихла, и все вместе с ней. Такой рёв мог создать обвал, негативно сказаться на слабых перекрытиях. Но все оказалось в норме, работы по укреплению были выполнены качественно, и после небольшой паузы, Говард нажал на главную кнопку, запуская машину в работу.

Двери, которые необходимо было открыть - железные, крепкие, непреклонные, дали наконец сбой. Медленно, прямо на глазах, они покрывались коркой льда, который проникал не только снаружи повсюду, но и вовнутрь, разрушая, как уже было сказано Говардом, связи между частицами. Всё, что им оставалось - проявить терпения, и много его не потребовалось. Очень скоро, машина отключилась, а Говард оповестил о том, что практически всё готово. Два бравых молодца оттащили изобретение подальше, а потом с пыхтением притащили самый банальный, здоровенный спил дерево, и удерживая его вчетвером начали таран, двух ударов хватило, чтобы дверь с грохотом поддалась и разлетелась как тонкое стекло. Говард довольно хмыкнул, Барнс присвистнул, а парни, бросив «таран» в сторону, пропустили первым делом офицеров вперед, а затем уже и Барнс с Говардом смогли с любопытством заглянуть внутрь.

Баки и Говард пытаются заглянуть в зияющую темноту, первыми рассмотреть то, что не желало так легко покориться солдатам американской армии. На какое-то время, даже страх, что их ждёт засада или ещё что похуже - взрыв, остался позади бегущего вперед любопытства, и они не дожидаются разрешающего сигнала вступивших вперед офицеров, делают решительный шаг вперед в неизвестность. Говард первый, а за ним Барнс, который не рассчитал и натолкнулся за замеревшего, не совершившего второго шага Старка. Мужчина стоял на месте, молчал и следил глазами за тонкими лучами фонарей, освещающими помещение. Джеймс вытянул шею, выглядывая из-за спины Говарда и смещаясь немного вправо. Грубые крепления, человеческие обездвиженные тела; сквозь запах пыли и сырости пробиваются нотки медикаментов, знакомые Джеймсу по множественным испытаниям в Аззано. Он молча хмуро взирает на подвешенных людей, на скомканные белые халаты, простыни с кровавыми пятнами, на сваленные в кучу медицинские зажимы, ванночки, шприцы и скальпели. Он-то знает что это, во всяком случае, догадывается: очередной испытательный полигон, лаборатория, где вместо крыс - пленные солдаты противоборствующей стороны.
Джеймс не испытывает того ужаса, что чувствует Говард, мужчину буквально трясло, и он наверняка уже жалел о том, что вскрыл эту чёртову дверь. Барнс не только видел подобное, но и даже был однажды участником чего-то подобного. Над ним работал сам Зола, тут же, видимо, трудились его последователи, менее изящные, менее скрупулезные, относящиеся ко всему как к мясорубке. Баки поморщился. Тут царил удушающий, въедливый запах смерти и опасности. Он настороженно вновь взглянул на недвижимые мертвые тела. У кого-то были открыты, выпучены глаза, у кого-то рот искривлен в последнем крике, другие же выглядели как бесконечно уставшие, изможденные, но все они были иссиня-бледные, жуткие и несчастные. Барнс не удержался, извлекая ручной пистолет. Пещера, в которую они попали, оказалась не такой уж маленькой, так что солдаты двинулись вперед, подсвечивая себе дорогу, а Говард, дёрнувшись, очнувшись как будто, последовал за ними.
Его вопрос прокатившись эхом по безмолвному помещению так и остался без ответа, потому что в действительности никто не знал, какого тут черта происходило, и все могло строиться лишь на догадках. А у Джеймса - на личном опыте. На столах осел слой пыли, но это была не пыль времени, а скорее результат происходящего на поверхности шума и бомбежек, опадающих конструкций и тряски. Джеймс остановился возле одного из столов у шершавой стены, нащупывая кончиками пальцев несколько листов бумаги. Они были исписаны каллиграфическим немецким почерком, но солдат понятия не имел, что там было написано, поэтому сдув пыль и осторожно сложив их, он спрятал их во внутренний карман, чтобы позже передать всё переводчикам. Он сомневался, что тут может находиться нечто важное для разведки, но хотя бы, возможно, они поймут какого рода операции тут проводились.
Обернувшись, Барнс заметил, что Говард нашёл что-то важное. А может быть просто то, в чем он понимал. Мужчина застыл около некоего подобия капсулы, где слабо пробивался мигающий свет. Джеймс прищурился, сквозь темноту и поднявшуюся от их вторжения пыль, было сложно рассмотреть что-то и Барнс решил добраться до мистера Старка. Один из офицеров послал за светом, но пока что, рассредоточившиеся в поисках полезного офицеры, создавали в пещере слабый, линейный свет. Джеймс несколько раз наткнулся на столы, и обойдя их, почти добрался до Говарда, когда раздался жуткий вой. Обернувшись, солдат прищурился, попытался рассмотреть источник, но ничего не удавалось. Выстрелы, и Джеймс приседает на корточки, чтобы его случайно не задело, выработанный годами инстинкт. Он продолжает бегать глазами по темноте, но пыль щиплет глаза, не позволяет ничего рассмотреть, лишь силуэты, всполохи света от выстрелов и крики. До Джеймса докатывается один из фонариков, и он хватается за него, не замечая, что он как-будто бы мокрый. Подсвечивая перед собой, Джеймс видит отблеск чего-то белого, как будто халат и наугад стреляет вперед. Он боится задеть своих, поэтому отползает назад, и ищут Говарда, который пропал от капсулы.
- Говард? Говард!! - хрипло шепчет Джеймс, шарит руками, светит тонким лучом света, но ничего не может обнаружить. Он продвигается вглубь. Выстрели стали реже, офицеры засели под столами и в углах, пока незримый и едва уловимый враг рыскал по пространству в середине. Наконец, Барнс видит ноги и ботинки, подозрительно напоминающие Старка, поворачивает в ту сторону и встречается с Говардом, у которого на лице гримаса боли. Он потирает затылок, и пытается сфокусировать взгляд.
- Кажется, вы, мистер Старк, открыли табакерку и один черт знает, что из нее выскочило. Надеюсь сейчас подоспеют парни со светом и мы обнаружим кто тут нас пытается прикончить.. - послышались новые выстрели и Джеймс прикрыл голову рукой, потом донеслось пыхтение и глухой удар чем-то тяжелым. Джеймс с сомнением взглянул наверх, обнаруживая, что висящие люди как маятники раскачиваются из стороны в сторону, будто на сильном ветру.

Отредактировано James Barnes (09-10-2017 15:29)

Наивный Баки Барнс считал, что повидал на войне и за её пределами достаточно. Ему думалось, что жизнь он прочувствовал, пороха понюхал и вообще, что он — настоящий бывалый волк, и ничем уже его не удивишь и не шокируешь. Что могло быть более впечатляющим, чем улучшенный сывороткой человек, который может запросто швырнуть в своего врага мотоциклом? Или снимающий с себя лицо идейный вдохновитель ГИДРы? Казалось, уже ничего после такого не сможет заставить мурашкам пробежаться по его спине, рукам непослушно затрястись. Но он ошибался.
Взглянув на Говарда совершенно безумным взглядом, Барнс ухватился за пистолет как за единственное устойчивую конструкцию среди всего, что было. Если уж мертвецы не мертвецы, то чему тут можно доверять ещё, кроме как не пистолету? В нём Джеймс был уверен в большей части потому, что лично заряжал его, лично чистил и проверял перед самим полётом. Он неуверенно кивнул головой инженеру, не решаясь озвучить своё сомнение в отношении рациональности надежды на один единственный магазин, который был в наличии. Никто не подозревал о том, что их тут может ждать нечто такое. Целый шквал пуль свидетельствовал о том, что на один трупак необходимо минимум половина магазина, но для верности лучше весь. Говард попытался принять более удобную позу, а Джеймс тихонько подобрался к нему еще поближе. Мужчине очень даже повезло (с учетом того, что его отбросило стеной в стену), потому что он находился в некотором роде мёртвой зоне, где даже то отсутствие света что было, никак не могло засечь его. Разве что, свежая кровь, сочащаяся из раны на затылке, могла выдать его, если кто-то из мертвецов чувствовал кровь. Баки надеялся, что не чувствовал. И надеялся зря, потому что один из упавших с креплений, медленно начал разворачиваться в их сторону. Барнс направил на него оружие, но не стал преждевременно стрелять — лишнее внимание им ни к чему, а численное преимущество итак было очевидно.
- Давайте-ка дружно замрем. - прошептал Джеймс, продолжая держать на прицеле мертвяка. Несмотря на то, что внешне Джеймс старался казаться спокойным, его рука, если бы был свет, заметно дрожала бы, а губы демонстрировали схожую с вражеской, бледность. Всё это было настоящим кошмаром наяву, и даже наверное, хуже, ведь в самом страшном сне Джеймса, он всё равно боролся с живыми.
- Надеюсь, подмога уже близко.. - прошептал он неуверенно. Падения с потолка стали чаще, и единственное, что могло бы порадовать их, так то, что помещение было не таким уж огромным, а значит, довольно скоро последний труп упадет и они смогут точно оценить силы. Хотя итак ясно, что они не равны.
- Хотя самым верным бы решением, было бы бросить сюда парочку гранат и взорвать всех и разом. Только вот чтобы это сделать, нам надо подобраться к выходу, а мы, увы, дальше всех. - процедил Джеймс. В помещении началось шевеление, возня, глухие удары тела. Судя по всему, мертвецы плохо ориентировались, действовали без какого-либо подобия на мыслительный процесс. Когда они видели свою цель, то двигались к ней невзирая ни на что, таким образом, многие врезались в столы, спотыкались о стулья, поднимали пыль. Одним словом, масса оказалась на руку рассевшимся по углам живым представителям армии США, пока их внезапно воскресшие и желающие им смерти бывшие товарищи (а это были или они, или дезертиры), мешая друг-другу пытались до них добраться. Приметивший их труп нетвердо зашагал в их сторону, но наткнулся на стол, бездумно в него тыкаясь. Джеймс с облегчением выдохнул, рассчитывая, что они временно в безопасности.
- Есть идеи как нам решить эту проблему? Можно конечно бочком-бочком, но это не факт, что мы не окажемся в самое неподходящее время под прицелом.. Ох. - Джеймс замолк, когда оказалось, что тыкающийся в стол труп привлекает больше внимания, чем выстрелы. Его «товарищи» решили поинтересоваться, что же так привлекло внимание и обойдя стол, обнаружили уютно устроившихся Барнса и Говарда.
Теперь скрываться не было смысла, так что они в две руки стали палить по ползущим к ним нежитям. Схватив с пола металлическую трубку, Джеймс запустил ей в ноги мертвецам, сбивая одного с ног. Он совершенно не понимал, по какой части тела разумнее стрелять - в голову? Так они итак мертвы, уже вряд ли станут мертвее. В руки-ноги? Не так-то уж и просто отстрелить эти части тела, если речь идет не о разрывных пулях или осколочном попадании, а попадая в неживую плоть, огнестрелы доставляли мало проблем. Будь у них неограниченное количество патронов, они могли бы превращать в решето двигающихся к ним, но такой возможности не было. Несколько выстрелов ещё и Говард с Баки синхронно замахиваются, бьют по изуродованным лицам приблизившихся к ним, а после вступают в возню не на жизнь, а на смерть. Трупы холодные, липкие, смердящие. Они без устали пытаются добраться до горла Джеймса и Говарда, клацают остатками зубов и пучат бездумные глаза. Не такое они ожидали найти за дверью, совсем не такое..

Пока Джеймс возится с Франкеншейтом ГИДРовского разлива, Говард уже отбился от своего (вот повезло!) и начал шариться по полу, чем вызвал у Джеймс искреннюю обиду: а как же товарищу помочь?! Он тут вообще-то не загорает! Впрочем, на обвинения времени не было, поэтому Барнс как следует от обиды ударил по клацающей челюсти, зубы из которой тут же повалились на пол и на который несчастный труп тут же стал перебирать ногами, как неудавшийся клоун. Джеймс подтолкнул его, опрокидывая на спину. Пара выстрелов, потом Баки помог себе ногами и труп уже остался без способности передвигаться, только лишь невнятно болтая туловищем. Развернувшись с Говарду, Джеймс хотел было уточнить, какого черта последний там копается, когда к ним по меньшей мере еще три метрвяка приближаются, но мистер Старк мгновенно заморозил их, разбивая на осколки.
- Ого! - одобрительно выдохнул сержант, прощая всю возню Говарда и все еще проволочки с помощью, исправился так исправился.
- А второго такого же нет, а? - без всякой надежды уточнил Барнс, и получил отрицательный ответ, что было не слишком уж удивительно. Он подхватил металлическую трубу, которую совсем недавно бросил под ноги трупам, и вооружившись ей, составил компанию Старку: один морозил их, другой — разбивал скульптурную композицию на мелкие куски. Можно сказать, что работа пошла вперед, и они хотя бы обезопасили себя, что нельзя было сказать о тех, кто не был так везуч и сообразителен, и оказался в тисках.
- Надо помочь им! - пробормотал Джеймс, и Говард направил волну холода в сторону предполагаемой возни. Барнс слепо махал металлической трубой, натыкая на шкафы, столы и стулья, забросанные по периметру, а так же на останки уже поверженных мертвецов, что валялись и уже к счастью не представляли никакого опасности. Мороз не мог добраться до других концов подземелья, а эти твари обладали некоторым разумом, выбрав тех, кто не мог с такой легкостью от них отбиваться.
К счастью, вскоре подоспела подмога, которая ворвалась с фонарями, горючим и автоматной очередью. От такого Джеймс чуть не обругал их всеми словами, что подхватил на фронте, и бросился на Говарда, который чуть не попал вместе с ним под очередь.
- С ума сошли, мать вашу, тут вообще-то и живые еще есть!! - судя по всему, верховное командование приняло решение, сопутствующие потери допустимы, и важне убрать всех мертвых, чем сохранить пару живых и упустить нападющих: а то пока прицелишься, так какой-нибудь зомби выберется, да передушит ночью всю базу. Джеймс конечно, их понимал, но так тупо подыхать ему не хотелось, поэтому спрятавшись с Говардом за металлический шкаф, он едва слышно ворчал.

Когда стрекот оружие прекратился, в пещеру направили лучи света, выискивающие живых и - очень комично - мертвых, которые были не против еще пободаться.
- Живые есть? - Джеймс выбросил всю ту же металлическую трубу в сторону света, искренне надеясь попасть кому-нибудь в голову, все равно в шлеме, так хоть легче станет. Кроме них, отозвались еще несколько человек, и даже парочка трупов, которые уперто закопошились под завалами из своих сородичей. Солдаты принялись поливать все керосином, а Джеймс и Говард, двигаться в сторону света куда-нибудь поближе к выходу.
- Думаю, вот эту камера, которая вас так заинтересовала, мистер Старк, никого до добра не доведет, так что даже и не думайте о ней. - угадал взгляд инженера Барнс, когда они добрались до порога и Говард бросил взгляд в сторону все еще мигающих красных кнопочек. Солдаты продолжали тщательно заливать все горючим, а другие держали на прицеле то, что продолжало копошиться. Кучу, особенно щедро полили.
- Надеюсь, огонь с ними сладится так же славно, как и мороз.  - проговорил Джеймс, и отер лицо, которое было все в копоти, грязи, пыли и каплях не то пота, не то растаявших льдинок. Он едва мог поверить, что стоит на ногах абсолютно целый и невредимый, и что им удалось таки выбраться из этой западни, откровенно говоря, он уже мысленно похоронил себя тут.
По коридору к ним спешили военный врачи, некоторые не отделались так здорово, как Барнс и Говард, один парень едва стоял на ногах, у него были две рваные раны одна на ноге, другая - на руке, и была разбита голова. Прямо тут врачи принялись оказывать первую помощь, обеззараживать раны, накладывать первые повязки, и отправлять тех, кто пострадал меньше в лазарет. Джеймс пихнул Говарда в плечо, подталкивая к фельдшеру, который только закончил обработку раны.
- Наш гений слегка стукнулся головой. - Старк странно взглянул на Джеймса, возможно, не считал необходимым обрабатывать эту рану, но Барнс тут же заметил.
- Умереть от заражения после битвы с живыми трупами было бы совсем уж нелепо. - практически остановившуюся кровь Говарда щедро облили спиртом, и Джеймс прямо таки почувствовал это знакомое ему, ненавистное щипание. Но что делать, заражение в таком случае может произойти даже от нелепой царапины, так что он и сам подставил рваный рукав, где виднелось крошечная царапка и получил свою долю спиртяги.