Она ощущала себя на столько паршиво, что четыре стены комнаты давили со всех сторон на разум одновременно. Не помогал ни душ, ни проветривание, ни попытки взять себя в руки. Анна металась по комнате, измеряя ее шагами и каждый раз одергивая себя, повторяя по кругу, что она поступила правильно. Она исполнила приказ. Она не могла сделать иначе, просто не реально. Легче не становилось, увы. Самовнушения тут были бесполезны, как и медитация. Обычно это помогало взять себя в руки, успокоиться, но сейчас злость южанки была направлена не во внешний мир, а на свой собственный, внутренний. Выход был только один и она, накидывая поверх майки спортивную кофту, засовывая в карман перчатки, тихой мышью ушла в сторону спортзала. Кажется, это Логан ей когда-то говорил про то, что любую дурь можно быть из головы именно так - оставив все на тренировке? Да, это не Комната Страха, тут нет специальных программ, только тренажеры и спарринг партнеры, если повезет. Сегодня вот ей не повезло, тишина и полумрак встретили недовольную женщину. И тут- провал. Кажется, провалы преследуют ее сегодня и мстят за вчерашний день. Что ж, по большому счету и вчерашний день можно считать провалом.
Она перехватила влажные волосы резинкой, спутывая их в подобие танцевальной шишки, но даже не успела скинуть кофту, чтобы та не сковывала движения, как зал стал наполняться народом. Что за массовая вечерняя тренировка ей было не понятно, но одному эта база научила ее уже давно: мутантов на базе всего двое, это она и Гамбит. И если сейчас она здесь, а между собой агенты обсуждали вчерашнюю стычку с читаури в городе и мутанта в медотсеке, то это явно речь шла не про нее. Ей медики никогда никакой помощи не оказывали, да и хотелось бы, чтобы так и продолжалось. Спасибо силам Кэрол, как бы гадко это не звучало. Она лишь кивнула, когда с ней поздоровались, и поспешно ретировалась из спортзала с мыслью, включающей в себя пару ругательств и вопрос, куда и на сколько сильно в этот раз вляпался Реми. Чтобы не происходило между ними все эти месяцы с начала весны, сколько бы она не избегала встреч и даже случайных разговоров, прекратить волноваться она не могла. Хоть и тщательно это все скрывала.

Минут пять у нее заняла дорога до врачей и выяснение ситуации, еще минут пять заняли высказывания на тему и без темы, скрепленные ненормативной лексикой и отправленные мысленно в адрес Реми, и примерно столько же еще до его комнаты, когда она решила, что это единственное место, куда он мог уйти из медотсека. Анна потопталась на пороге пару секунд и нерешительно толкнула дверь. То, что сама дверь была не заперта, ее, конечно, немного напрягло, но думать о чем-то плохом не хотелось. Мозг любой женщины в считанные доли секунд мог нарисовать такие картинки, что Кингу не приснились бы в самых страшных кошмарах. К счастью для маэстро ужасов, хлеб его сегодня отбирать никто не собирался, никаких луж крови на полу не обнаружилось, поэтому она, сдержанно улыбаясь, тихо проскользнула в комнату.
- Привет, - она, мягко улыбаясь, аккуратно присела на край кровати, поджимая под себя ногу, - А что за меня волноваться, меня не зашивают после каждой передряги, попозже позвоню ему. Как самочувствие? Врачи мне ничего не сказали толком, там столько раненых у них, что не до объяснений было.
Ох уж эта излишняя бравада, бич Иксменов, или просто все нахватались черт поведения у ребят с хилл-факторами и таких неуязвимых, как она. Не всем дан шанс выходить из заварушек без повреждений. Без физических повреждений.
- Я не знаю, - она дернула плечом, опуская голову и нервно теребя ткань перчатки на мизинце, -  Может кто-то и сдох, моей целью были не читаури. Я... - Она не знала, как сказать это вслух. Что угодно почти могла выдать, но некоторые мысли так не хотели обретать формы и соскальзывать с языка в воздух. Однако, Шельма понимала, что сказать хоть кому-то она должна была об этом сама, как бы тяжко не было. Признаться в своих действиях. И сработала то ли привычка все доверять именно ему, то ли отсутствие других Иксменов на базе, но она все-таки проглотила комок, застрявший в горле, и выдохнула, - Моей целью был Феникс. И... Черт. Я посадила Джин в Рафт. Сама, понимаешь? Своими руками надела на нее ошейник. Это все так не правильно, я не знаю, что с этим делать дальше. Разве что забыть дорогу до Школы и не появляться на пороге их больше никогда.
Это и заставляло ее метаться по комнате, биться головой о стены, искать хоть какой-то выход. Это был ее приказ,  это было ее задание и у нее не хватило сил вытащить Джин оттуда мирным путем. Отправлять рыжую в Сорок вторую было бы слишком, кое-как Шельма убедила руководство оставить Джин хоть бы в Рафте, отправлять ее к мутантам обратно вообще никто не соглашался, после вчерашнего погрома и убийств в городе. Но с точки зрения самой южанки это было чистой воды предательством.
Но не только у нее, как оказалось, были новости.
- Тройню? - Брови взлетели вверх. Нет, ни на мгновение Анна не забыла о факте беременности Беллы, как ни старалась затолкать это поглубже в память. Но сейчас у нее аж рот приоткрылся от удивления. Палец на перчатке сразу стал не интересен, - Тройня. Ого... Она нормально себя чувствует? Все-таки это тяжело, во всех смыслах, - такие новости не каждый день можно услышать, даже не смотря на то, кем была Белла и чьи были дети, и что повлекла за собой вся эта ситуация, тройня, как ни крути, тяжелая ноша для любой женщины. И не только для той, что их носит, - Ну, посмотри на это с другой стороны. Зато за один раз отстреляетесь сразу тремя.
Ругаться не было ни сил, ни желания. Все, что она думает по этому поводу - она высказала уже давно, отступать от собственного мнения Анна все равно не станет, так почему бы не попробовать хотя бы шуткой заглушить все, что накатывало сверху на голову и отдавалось покалыванием где-то в груди. Кажется, это называлось обидой. Что ж, она хотя бы больше не ревновала и могла считать это прогрессом.

Так сказать, ожидала она всякой реакции на свои слова. Совершенно разной, и даже где-то процентов на пятьдесят была готова к подобной. Глупо было бы ждать слов поддержки, когда сам себя выставляешь предателем, редкий родитель способен на такое, а что  уж говорить о... Она не могла назвать Реми совсем для себя чужим человеком, но та пропасть, которую она так упорно выкапывала все эти месяцы все-таки не делала его и близким. Поэтому, что еще можно было сказать? Ну разве что кроме маленького "но", которое заставило тугой комок сдавить горло южанки, а глаза защипало. Она сжала зубы, словно крокодил, выворачивая губы в перевернутую подкову.
- Я могу быть кем угодно, - голос дрогнул, пришлось брать себя в руки, - самой распоследней сволочью, хоть исчадием ада, я не святая и не стремлюсь. Но не смей назвать меня дурой. Не смей сомневаться в моих умственных способностях!
Она вскочила с края кровати, сожаления всей душой уже, что пришла. Или о том, что сказала. Черт ее за язык дергал, не иначе, спросила бы, как дела и ушла бы назад. Все, галочка поставлена, совесть чиста, а ее проблемы - это ее проблемы. Но нет. Она зачем-то решила поделиться, словно откатить все назад, довериться ему как раньше. Только на кой черт ей это все? Опять рвать себе нервы и душу?
Бешеной кошкой она сделала несколько шагов по комнате, раздумывая, уйти ли сразу, громко хлопнув дверью, или все-таки дослушать, что он хотел сказать? И, о, да, как они ловко опрокинули тему тройни...
- А знаешь, что? Да. Это мне было важнее. И это не просто приказ, - она развернулась резко назад, щурясь и шипя, - Это чертова политика. Не все ненавидят мутантов, но большинство. Сам знаешь. И мы здесь для того, чтобы не усугублять эту ненависть. Я - так точно для этого. Ты не видел, что там произошло, а я - видела. И мне было чертовски страшно. На столько, что я дышать от страха забывала. И мне проще было поймать ее и посадить под замок, чем дать ей возможность убить десятки людей и разрушить остатки города. Убей она людей - спровоцировала бы новую волну беспорядков. Я, может, и предала ее, но я не предавала мутантов. И она хотя бы в камере, а не в морге с пулей в голове.
Она сделала еще несколько нервных шагов, начиная закипать. Отчего она должна оправдываться сейчас? Да, поступок был омерзительный с одной стороны и необходимый с другой стороны. Не выбери она сторону одного из зол, второе бы уничтожило все вокруг, к сожалению, в ее жизни хорошее случается с трудом, все больше дерьма судьба подкидывает под ноги. И вот с этим дерьмом и приходилось работать и смиряться. В конце концов, это все уже было войной, а она была одним из солдат. Из тех, кто должен обдумывать приказы, а не следовать им вслепую. А до генеральских лампасов ей еще было очень и очень далеко, такими темпами, с такими угрызениями совести.
А может оно и не нужно было. Может быть вообще зря она согласилась на всю эту затею с Щ.И.Т.ом?
Анна тряхнула головой, садясь обратно на краешек кровати, все равно больше не на что было.
- Хоть бы стул себе сюда притащил, честное слово, - выдохнула она, косясь на тумбочку с телефоном и слушая предложение Реми позвонить Магнето. Не то, что б она считала этот план неуместным... Нет, скорее она и сама уже прикидывала, к кому лучше обратиться за помощью, потому что бросать все, как есть было бы неразумно. Сколько они смогут продержать Джин в тюрьме? Она глубоко вздохнула, но телефон все же с тумбочки взяла, протягивая его назад Реми, - Разблокируй? Еще в чужом телефоне я не копалась...
Она вытащила свою руку из его, поправив перчатку, и заходила по комнате, разговаривая по телефону. Разговор был коротким, она пообещала все объяснить на месте, условилась с местом, со временем, попросила никому не сообщать вообще. Конечно, наверняка в СМИ уже просочилась информация, зеваки с телефонами, дроны с камерами, вечерние новости... Она принципиально не лезла сейчас никуда, не хотелось усугублять и без того шаткое положение самой себя в своих же глазах, когда ты поступаешь правильно, но тебе за себя стыдно. И еще хуже будет, если увидеть потом обсуждения своего же поступка со стороны. Неловко. Больно.
Отключившись, она положила телефон на место и прислонилась бедром к тумбочке, скрещивая на груди руки, уходя в неосознанную глухую оборону.
- Не они будут вытаскивать. Я, - голос подводил, был слишком жестким, непривычно, словно вновь из памяти лезли черти и правили бал в ее голове, меняя ее же связки на чьи-то чужие, - Я это заварила, я это и буду разгребать. Не уверена, что я потом сюда вернусь. Будут задавать вопросы, ты уж меня не сдавай, а? - Она усмехнулась, да получилось как-то горько.  Все накладывалось одно на другое, все в мире, казалось, вставало против и нее, и всех остальных, словно сама Вселенная пыталась извести людей, как тараканов, пересыпать всех ядом, что б потравились к чертовой матери, - Где я так накосячила, что все летит в такую задницу, - вопрос был риторический, ответа на него все равно никто не знает. В какой момент все начало ломаться? Лет... тридцать назад? Да, вероятно, когда исчезла мама. Будь она с ней, будь она жива, может быть никаких Иксменов бы и Щ.И.Т.а не случилось бы в жизни Анны.

Становилось как-то так обидно, так противно от самой себя. Вроде как и действительно не за что ее называть дурой, не в чем упрекнуть умственные способности, она все продумала, максимально на тот момент, на сколько смогла рассчитала все возможные варианты, все ходы так, чтобы при этом остаться в живых, расставаться с жизнью как-то не сильно хотелось, тем более в тот момент, когда на кону жизни многих невинных людей. Тех, кого Феникс не отпускал из своей стальной хватки, тех, кто сейчас был без сознания, тех, кто находился под завалами разрушенных зданий, в покореженных автомобилях, тех, кого еще можно было спасти, чтобы вечером родственники плакали от счастья, повторяя, что их близкий жив после всего случившегося, а не чтобы шли на опознание тел. Маленькие войны мутантов между собой часто заканчиваются незначительными ранами для них и полностью разрушают чужие жизни. Неловкое движение пальцами, не точный бросок, не сдерживаемая сила... Она лишь хотела обезопасить всех вокруг и спасти Джину от того, что ее саму прикончат, как бродячую агрессивную собаку.
И вроде как она права. А вслух звучало так отвратительно.
- Да не было у меня вариантов, - огрызнулась она. Получилось беззлобно, но раздраженно. Шельма покачала головой, от чего пучок на голове предпринял попытку рассыпаться, но был вовремя пойман и собран заново. - На тот момент не было. Ни позвать на помощь, ни помочь ей, ни скрыться, ни убежать. Тут дело не в получении по шее, уж на это мне плевать, дело несколько в другом. Эта... сила. Это мощь. Она, она парализует, - Анна пожала плечами, глядя себе под ноги. Никогда никого не боялась, и тут вот так, - Она пугает. С какой легкостью она ломала людей, я такого не видела довольно давно. Не потому что они были ей врагами, и не потому что они были ей нужны, скажем, для экспериментов. Нет. Они просто попались под руку, - она скосила глаза на Реми, - Понимаешь? И таких там было много. И я была в числе тех, кто мог просто сказать что-то не так и плевать на гены Крии, прощай, Анна, тебя заждались на том свете.
Она хмыкнула. Смерти не стоит бояться, но и умирать просто так не хотелось, зная, что по твоей черепушке пройдут ногами и не будет никакого красивого гроба и рыдающих лиц. Даже наследия не останется никакого культурного, кроме, разве что, пары драных перчаток да дома где-то в Кальдекотте, с облезлой краской на стенах. Но это все слишком скучно и слишком мало, чтобы отдавать свою жизнь совершенно случайно.
Анна качнула головой, словно отмахиваясь от слов Гамбита. Ради, не ради, все это только слова, ей и так было сейчас не очень хорошо, в голове мелькали мысли о том, как теперь лучше все провернуть, а потом куда деваться. Обратно в Щ.И.Т. пути не будет, обратно в Школу... Может быть, но она словно вернется лет на пятнадцать назад, придет туда, опустив голову, с повинной, прося прощения за свои поступки. Может оно и правильно, только агенты в любом случае будут знать, где ее искать. Вариантов в целом оставалось много, только выбирать нужно было оперативнее, подстилать соломку, пока не упал задом в на твердую землю.
- Куда тебе? - Она усмехнулась. Откуда у них столько проблем все время? Словно тянет их все время в какие-то крайности, не одно так другое и все время надо куда-то бежать, все время зачем-то совать нос в улей, - Утром? Ты же не серьезно? Посмотри на себя, ты ранен, по хорошему оттащить тебя в мед.отсек и отдать врачам на недельку-другую, чтобы отлежался, а Гильдии никуда не денутся, - она мотнула головой, продолжая ухмыляться. Разговоры разговорами, но иногда это все переходит границы разумного. Что бы ни случилось, как бы все не переворачивалось, она не могла просто перестать волноваться. Отрубить в себе часть эмоций было бы не правильно. Так же, как и отдать Феникса властям. Решение и верное и не верное в ту же секунду. Она же просто решила пойти по пути наименьшего сопротивления, перестать что-то решать, перестать что-то доказывать этому миру. Хорошо бы перестать думать, но тут, увы, не выходило. Привычка что ли. А ведь как здорово бы жилось на свете, не умей она такой дурной привычки. Легко и без проблем, без нервов, без боли. Хотя, нет, конечно, в ее отдельном случае - и с болью, и с нервами. И не факт, что долго, не говоря уже о "счастливо".
Когда Реми попытался встать, она инстинктивно дернулась вперед, страхуя, но на все возмущения по поводу состояния и попыток подняться на ноги, только ртом шамкнула, как рыба на берегу. Брови дернулись вверх, глаза округлились не то от удивления, не то от возмущения. Опять Синистер, опять эта больная мозоль. Глупо было бы спрашивать, сколько можно, потому что ответ, вслух ли или мысленный, но будет всегда примерно один и тот же: сколько нужно. Человек по натуре скотина упертая, в том, что ему нужно или не нужно, но сама новость и про родителей и про все остальное заставляла удивляться все сильнее и сильнее. Столько всего произошло за эти месяцы, да, совершенно не касающееся ее, но сам факт. Пока она муштровала агентский молодняк на тренировках, пока они отбивали налеты пришельцев, пока подчищали хвосты Гидры, пока делали всю ту ненужную кипу бумажной работы, все сильно менялось. Да, менялось не только за пределами ее жизни, к счастью.
- Ну уж нет, - нос предательски защипало. Это была игра не по правилам, это были запрещенные приемы и сейчас она даже не успевала поднимать свои щиты и отбивать удары. Оборона рушилась, как карточный домик, то ли стресс так повлиял, то ли она просто устала от всего, что происходило. То ли это все было последним вздохом на краю могилы, - Нет. Нет-нет-нет, я против, я не согласна, что за бред ты несешь, - она мотнула головой, промаргивая подступающие слезы, понимая, что чтобы она не сказала сейчас, но это совершенно никак не повлияет на те решения, который уже принял Гамбит. Эссекс - это почти святое, это то, что нельзя ни побороть, ни оставить, как есть. И исход может быть действительно... Летальным, - Какое прощание? Я не соглашалась на прощание, - решений она не принимала, не продумывала, посылая все мысленно к черту самым некультурным образом. Встала на цыпочки, аккуратно и мягко целуя его в губы. Некогда непозволительная роскошь, которая подчинилась ей и которая сохранялась в тайне ото всех. - Мне плевать на Синистера, на Гильдии, на Беллу, на всех, - отстранившись, она говорила тихо, почти шепотом, спазмы сжимали горло, не позволяя говорить громче. Она знала точно, что он сможет понять все сам, даже если она ни словом не обмолвится о том, что чувствует. Говорить не получалось толком,  - Ты можешь делать, что хочешь, лезть к каким угодно крокодилам в пасть, но прощаться со мной не смей, слышишь?

Работало, оно все-таки работало, не подводило, не сбоило, не приносило никаких знакомых ощущений, ни заваливало голову ненужными чужими мыслями и голосами. У нее получилось, все работало, как часы. В состоянии покоя она уже не сомневалась в  том, что у нее выйдет контролировать себя, но в состоянии волнения... Нет, судя по всему - ситуация изменяться в худшую сторону не собиралась.
- Так не обещай, - улыбнулась она. Губы предательски дрогнули, подсказывая самой южанке, что люди умеют плакать не только от горя, но и от неподдельной радости. А что может быть радостнее для человека, который почти двадцать лет не мог никого трогать, чем наконец-то получить шанс на простой поцелуй? - Не давай обещаний, просто разберись со своими гильдиями и вернись живым. Правда, я не знаю, что будет со мной и где я окажусь, но это уже мелочи.
Все это тянуло на подслушанные в мелодрамах стандартные и банальные фразочки, но именно они сейчас и отражали суть того, что она хотела сказать: просто сохрани голову на плечах, а я дождусь. У нее за плечами столько лет непроизвольных тренировок силы воли, что почти все уже могло сойти за ерунду, если она нашла в себе силы переступить через этот барьер, подойти ближе, отпустить свои эмоции, закрыть глаза почти на все, что было, значит и подождать сможет. Да, опять изведется и сожрет себя изнутри и за то, что отпустила его в таком состоянии, и за то, что собирается сделать сама в ближайшие дни. Но разве есть что-то, что сможет удержать их обоих от исполнения своих планов? Вряд ли, разве что какой-нибудь сваливший на головы параллельный мир. И то, понятие "надо" не отменится и тут, или она просто хотела заставить свою совесть заткнуться.
Она продолжала глупо улыбаться, понимая, что все-таки не смогла удержать слезу счастья, скатившуюся по щеке. Сердце трепыхалось, отстреливая от волнения искрами в левую руку, а внутри все затягивалось в клубочек нервов, сбивая в кучу все мысли, эмоции, убивая напрочь желание о чем-то думать в эту самую секунду и превращая ее в наивную дурочку из глупых бульварных романов. Стена падала, а она не могла найти в себе силы это остановить. Возможно это было и правильно: перестать пытаться выплыть против течения и наконец-то позволить себя унести куда-то к новым берегам.
- Ну... Да? Кто-то же должен проследить, чтобы к утру ты выспался, - Выдохнула она, улыбаясь и пожимая плечами. Стянула перчатки с рук, скидывая их куда-то за спину небрежным жестом, вкопалась пальцами в его волосы на затылке, ловя и запоминая каждой клеточкой голой кожи каждую секунду ощущений. Может быть никто и не обращал никогда внимания на это, делал автоматически, не понимая, сколько простой жест может принести эмоций. Прозреть слепому, обрести слух глухому. Дотронуться до любимого. Столько лет не иметь возможности, столько месяцев себе запрещать даже думать об этом, о такой мелочи. Максимум аккуратности, максимум закрытости. Эмоциональной в том числе, - Поэтому я больше не хочу тебя терять, - губы горели от поцелуев, голос хрипел от волнения. Неужели и правда это все не сон? Она закрыла глаза, ткнулась носом куда-то в его шею и застыла, держа момент, как хрупкую статуэтку, трепетно и еле заметно дыша. Отпечатывая в памяти его тепло, объятие, такой знакомый запах парфюма, мягкость кожи, даже то, как колется щетина. Каждую каплю, каждую секунду, на всякий случай. Конечно, она хотела бы быть уверенной на все сто, что ее мутация не вывернется опять наизнанку и не даст сбой в обратном направлении, но десятки сотен людей, которых она запомнила на всю жизнь, до которых она специально или случайно дотрагивалась, пугали ее эхом своих голосов, предостерегая, что любая секунда может быть последней. Анна держалась, отмахивалась от них, но привычки и страхи не так то легко побороть.
- Я все это время пыталась перебороть себя, все эти месяцы доказать самой себе, что мой разум сильнее моих чувств, что нужно просто отвлечься, выполнять работу, а потом эти пришельцы еще, и Феникс, и все одно на другое, - она помотала головой, переходя на шепот совершенно неожиданно для самой себя, продолжая оставлять на его шее следы своих губ, - Как видишь, я не смогла. Это не значит, что я больше не злюсь, - она тихо усмехнулась, поднимая лицо, всматриваясь в его дьявольские глаза и кладя ладонь на щеку,  - Серьезно, я все еще не собираюсь тебе это прощать. Можешь с этим что-то делать или не делать, мне все равно, Реми. Честно. Просто... Черт. Ты же эмпат, милый, неужели не сможешь понять, что я имею в виду?

Улыбка получалась верно глупая, дурная и дурацкая, она не следила за такой мелочью сейчас, не держала лицо, как обычно, не задумывалась, плевала на это все, просто старалась собрать по крупицам свое хрупкое счастье. Прямо здесь и сейчас, чувствуя тепло любимого человека рядом, так близко, того, кого чуть не потеряла. Вины за это на обоих было хоть отбавляй, нельзя было кого-то назвать белым и пушистым, а на второго демонстративно повесить табличку "позор", так почему бы не закрыть на это все глаза? Прямо сейчас. Не задумываясь, переступить через все линии, границы и оставить все позади? Их жизнь слишком сложная и полна опасностей. Зачем ее усложнять еще сильнее.
Она готова была поклясться, что сердце вот-вот выпрыгнет из горла, колотилось уж слишком сильно. Казалось, ни разу в жизни ни один враг не заставлял ее нервничать сильнее, чем сейчас это делало простое объятие. Что за чертовщина, не могут люди так околдовывать одним своим присутствием. Это против правил. Противозаконно.
- Мои? - Переспросила она, вскидывая брови. Шельма усмехнулась, качая головой. Увы, желания ее метались в разные стороны, как резиновый мячик между стен, она не рассчитывала на такой поворот событий, когда пулей неслась в эту комнату, чтобы убедиться: только бы Реми был жив. Всего-то. И что в итоге? Раскрыла подноготную своих тайн и счастливо улыбалась, как дурочка, готовая мурлыкать кошкой, - Ты смеешься что ли? Хм. Ну. Я бы не отказалась от твоего варианта, он мне нравится, но... Не сегодня. Милый, ты на ногах еле стоишь, я не хочу реанимировать тебя или накладывать швы на рану, - она всматривалась в его глаза, мягко обнимая, выходя куда-то на новый уровень разговора, обсуждений. Отношений? Возможно и так, сложно было порой подобрать правильное слово ко всему происходящему. Они называли это отношениями и до этого, но это всегда больше походило на издевку над их личностями. А, и служило поводом для разговоров окружающим, конечно. Два идиота сознательно губят свои жизни. Так говорили довольно часто, она сначала бесилась, потом привыкла это все пропускать мимо ушей. А потом просто готова была сдохнуть, чтобы больше ничего не слышать вообще.
Хорошо, что разум не подкидывал ненужных воспоминаний в этот момент, оставляя в голове лишь подобие мягкой ваты. Ах, женщины, порой они так легко поддаются чувствам, которые в полной мере никогда и не показывали прежде. Однако, надо было брать себя в руки. Не ради себя хотя бы. Шельма медленно покачала головой, эмоции, чувства, желания - всему всегда должен быть разумный предел, уж кому, как не ей это знать:
- Я останусь с тобой сегодня, не хочу уходить, да и не смогу уже, думаю, но тебе нужно отдохнуть. Я настаиваю, если утром ты собираешься опять исчезнуть. Все остальное подождет, мы столько лет ждали и немного еще подождем. Решишь свои вопросы, я - свои, твоя рана затянется, а потом выдохнем и возьмем себе пару выходных, идет? К тому же, стены Щ.И.Т. меня уже раздражают дальше некуда. Они словно подсматривают.
Как-то глупо выходило и звучало глупо, словно она школьница лет семнадцати, флиртует с красавцем из выпускных классов. Хуже - со студентом. И оторваться не может, все смотрит и смотрит, такой любимый, гладит по щекам, шее, плечам, касается губами, осторожно, мягко, а дальше переступить не может. Не положено что ли? Или просто боится? Боится проснуться, понять, что все это ей привиделось, что отдыхать надо больше ей самой, что все по прежнему там, где она - маленький солдатик и роет траншею между ними, упорно и методично расширяя ее.
- О, постой, у меня кое-что есть, - Анна отпустила одну руку, засовывая ее в карман толстовки и вытаскивая на свет немного мятый конверт, - Ты мне его оставил тогда, в марте. Зачем только - ума не дам. Этой карте сколько лет? Такое старье, а все хранишь, - она прижалась виском к его плечу, чтобы они оба могли видеть этот конвертик, покрутила в пальцах, то разворачивая стороной с рукописным текстом к ним, то отворачивая. Пожала плечом, поднимая лицо, - Неужели это сентиментальность? В любом случае, это - твое, давно хотела вернуть, да только все не решалась.
Сентиментальность или нет, она тоже порой была жутко сентиментальной, хоть и предпочитала это скрывать. Ведь, чем меньше люди смогут узнать о ней - тем меньше смогут причинить ей боли, все было логично, а держать на поверхности пару-тройку масок, мыслей, эмоций и рассуждений было куда удобнее, чем потом пытаться стереть с души следы чужой грязной обуви.
Однако, оставалась все-таки пара незакрытых вопросов, которые лучше было решить прямо сейчас.
- Ты на долго уедешь? Ну, хоть так, навскидку. Я понимаю, Гильдии, Синистер, это все не вопросы пары дней, просто я действительно волнуюсь. За тебя.

Мозг цеплялся за странное, стараясь вытащить хозяйку на поверхность, стараясь образумить ее хоть немного, хоть чуть-чуть, отвлечь ее, не дать утонуть в эмоциях. А она погружалась, голова кружилась, разум туманился. Мозг вытаскивал ее, останавливал, как и всегда, удерживал от глупостей, ограничивал, кричал, что ей надо попридержать коней. Анна понимала, что происходило, она осознавала прекрасно, что если сейчас переступит черту - сойдет с ума, как наркоман с передозом. Столько лет диеты и сейчас сорваться, вцепиться в желаемое всеми зубами? Нет, не остановится просто, будет тонуть, пока не достигнет дна.
Поэтому мозг цеплялся за странное. За новость про камеры в комнате, которые давно переключены. Она прикинула, есть ли в нее комнате камеры? И, о, боже, сколько раз по комнате она рассекала в нижнем белье, а то и вовсе переодеваясь. Что ж, вряд ли, на самом деле, их ставили ей, если уж быть откровенными, зачем кому-то подсматривать за ней?.. К тому же, случайно обнаруженная камера несется в суд и весь Щ.И.Т. прогибается под тяжестью папки с обвинениями о нарушениях личного пространства. Кому это нужно? Шельма не полноценный агент, она - мутант, она здесь на контракте и вот-вот его разорвет в одностороннем порядке. Вернее даже дезертирует. Как бы отвратительно и мерзко это не звучало. Но, словно в первый раз она испачкает руки в дерьме и испортит собственную репутацию. Нет, увы. Она в команду-то попала с сильно испорченным прошлым. О чем можно говорить дальше.
А дальше и не хотелось говорить, дальше хотелось раствориться. Послать к черту все доводы мозга, о недавнем прошлом, о ее словах, брошенных в воздух, о всех ее попытках закрываться, об измене, о, да, увы, она помнит, но... Но посылала к черту все. У нее не было возможности быть счастливой, мир не разрешал ей этого. У них не было "мы" в обычном понимании людей. И если сейчас есть шанс, зачем лишаться глаз, поминая прошлое?
Южанка только улыбалась, прижимаясь к нему сильнее, всем телом, почти тая. На нее ужасно не похоже, она сама не понимала, что с ее поведением творилось. Видимо, это и назвалось любовью? Той, когда не надо одергивать себя, ограничивать, сдерживать. Той, когда можно просто любить. Всем сердцем.
Видимо. И это видимо откидывало в сторону всю то дерьмо, что память хранила.
- Флоренция? - Переспросила Шельма, не сопротивляясь действиям Реми и скидывая прямо на пол толстовку, оставаясь в спортивной маечке (все-таки она собиралась первоначально на тренировку), на ходу доставая из кармана телефон и отправляя его на тумбочку. Не хотелось бы, чтобы телефон разбился, но, если бы не тяжесть в кармане, она бы не вспомнила даже о том, что он тут есть. А, в прочем, к черту, она улеглась на кровать, чуть не упираясь кончиком своего носа в кончик носа Гамбита, - Почему Флоренция? Хотя, знаешь, мне не важно, хоть джунгли Амазонки. Главное, чтобы я не оказалась где-нибудь в "42" в смирительной рубашке за освобождение Джин. Боюсь, тогда Флоренция накроется медным тазом, - она лукаво улыбнулась, сводя все к шутке, хотя говорила совершенно серьезно. Хотелось бы, что бы это была шутка. Хотелось бы.
Она слушала молча, внимательно. Запоминая, хотя и запоминать было особо нечего, примерные прогнозы по времени могли оказаться совершенно не близки к реальности. Все его дела могли занять от пары дней до бесконечности, за свои дела она не беспокоилась, предлагая решить все в ближайшие пару-тройку дней, больше времени просто не было, дальше могло быть все только хуже. Но она слушала, аккуратно убирая пальцами прядки волос с его лба, продолжая прикасаться к лицу, словно сумасшедшая, улыбаться, кивая.
- После стольких лет ты еще будешь меня спрашивать, а? - Шельма приподнялась на локте, шутливо нахмурившись, - Ты серьезно? То есть то, что я вообще сейчас здесь, рядом, после всего, что было - разве это не означает, что я буду ждать? Ну и зараза же ты, Реми. И кому ты сильнее не веришь, мне, что я буду там? Или себе, что приедешь туда? - Она улеглась обратно, пожимая плечами, пытаясь удержать в голове всю язвительность, которая родилась. Из серии "Главное не привези с собой очередную подружку из прошлого". - В любом случае, Флоренция будет лучшим вариантом развития событий, худшие придется решать по дороге, - она почти невесомо коснулась пальцем очертаний повязки на его ране, - Сможешь заснуть? Хоть обезболивающего выдали? Обещаю, до утра я никуда не уйду, отдохни.

Она улыбнулась, наморщив носик, выражая свое согласие. Флоренция - так Флоренция, "42" так "42", ей все равно уже, хотя южанка отдавала себе отчет где-то на краю сознания о том, что она могла туда и не добраться. Он мог не добраться. Их жизнь полна сюрпризов, и каждый шаг может оказаться последним. Но хотелось верить в лучшее, поэтому она просто кивнула, щурясь. Флоренция - так Флоренция. Но даже, если она все-таки попадется... Да черт бы с ними со всеми. Хотелось верить, что и ее наконец-то спасут хоть из какой-то башни.
Улыбаться вот, правда, долго не вышло. Неужели у них всегда так будет? Что-то всегда будет не так. Даже мелочь, но и та захочет все подпортить. Не сильно, но Шельма прекрасно видела, что настроение у Реми было не самое хорошее. Ее это беспокоило, в прочем, как и всегда, даже если вида она не подавала. Но сейчас - особенно. Что произошло за несколько секунд? Что заставило резко измениться в голосе? Перспективы Флоренции оказали такой эффект? Он ожидал иного? Нет, оно было понятно, ожидал и желания их явно совпадали, просто здравый смысл все-таки сегодня побеждал.
Когда он начал говорить, она перестала улыбаться, старалась вслушиваться в его слова, понять, что он имеет в виду. Постепенно непонимание сменялось беспокойством, слова обретали смысл. И обретенный смысл начинал пугать. Она глубоко вздохнула, прикрыв глаза и устроившись поудобнее, чувствовала его дыхание где-то в районе макушки, словно опять все возвращалось на круги своя, на какие-то несчастные минуты назад, когда она была недотрогой в прямом смысле. Дернулась на секунду, такие вещи услышишь не каждый день. Он боится? Немудрено. Кто бы знал, как это пугало ее. Опять. Опять он. Опять Эссекс. Опять у него все ответы, которые он просто так не отдаст. И опять это пугало и раздражало в равной степени.
Шельма слушала молча, лежала притихнув и не шевелясь. Лишь бы не сбить его, такие рассказы нельзя перебивать, такое человек должен высказать от начала и до самого конца. А она тем временем продумывала все сказанное, раскладывала по полочкам и пыталась подобрать слова в ответ. Для той секунды, когда ответ от нее понадобится.
- Конечно, - улыбнулась она, кивая и соскальзывая с кровати. Шприц нашелся там, где и сказал Реми, - Естественно, смогу. Словно в первый раз... - Анна покачала головой, садясь обратно на кровать и поджимая ногу под себя, - Давай руку. Попадала же раньше, рука только тяжелая, синяк останется. Хотя, - она вытащила иглу из кожи и отложила шприц обратно на тумбочку, - Синяком больше, синяком меньше. Да?
Анна коротко вздохнула, продолжая сидеть, взяла в ладони его вторую руку, аккуратно погладила пальцы.
- Глупо, и не глупо. Не глупо бояться Синистера, глупо - пытаться к нему лезть раз за разом. Реми, пойми, я понимаю твое желание узнать правду, но... Ну узнаешь ты, что, скажем, все, что пришло к тебе - ложь, что данные все сфабрикованы так, чтобы ты ничего не нашел и не узнал, и родился ты действительно в Луизиане, и дата рождения примерно совпадает, и родители отказались от мутанта, испугались. Например. А тут Гильдии и пророчества, все так совпало. Но, предположим, что Эссекс скажет тебе правду, выведет на родителей, что ты им скажешь? - Она наклонила голову на бок, прошлась невесомо кончиками пальцев от его локтя до ладони, задержалась где-то на линиях жизни на мгновение и продолжила, пока не коснулась кончиков его пальцев своими, - Приедешь, поздороваешься? Или даже через окно посмотришь на них? Я... Я понимаю твое желание. Я понимаю твои страхи. И хочется, и колется, ты знаешь прям, кому рассказать, - она усмехнулась. Человек, который столько времени сковывал себя и уберегал от желаний. Она поймет его, уже поняла. Ее желание найти своих родителей было примерно таким же, и если на отца она наплевала, то мама... Исчезновение матери переломало ее жизнь, но что бы она ей сказала при встрече? Спросила бы "зачем" разве что? Но что бы дал ей ответ? Сейчас? Спустя тридцать лет? - Но я серьезно, скажи честно, зачем тебе эта правда? К тому же от Натаниэля. Он же соврать может тебе, заманить в сети, удушить ими же, он же помешан на тебе.
Она опустила голову, на мгновение сводя брови к переносице и становясь до странного серьезной. Шельма могла сколько угодно язвить, сколько угодно смеяться, злиться, рычать на этот мир, ненавидеть его. Она могла быть внимательной, рассудительной, серьезной в рабочем плане, но серьезной в спокойствии бывала редко.
Сжала одной рукой его пальцы, крепко-крепко, подалась вперед, второй погладила его по щеке, приподнимая лицо так, чтобы их глаза оказались на одном уровне.
- И еще. Ты спрашивал, как понять, что ты существуешь? Не усложняй, у тебя есть день рождения, у тебя есть имя. Реми, я всегда считала милой чепухой твое обращение к себе в третьем лице, но только сейчас понимаю, на сколько это серьезно засело в твоей голове. И знаешь, что? В каждом из нас есть темная и светлая сторона, свет советует быть героями, тьма являет отрицательные черты. И это нормально. И ты - целый, слышишь? Ты пытаешься разделять себя, но зачем? Доктор Джекилл и мистер Хайд не твоя история, - она говорила серьезно, не отводя взгляд и почти не мигая, лишь в конце улыбнулась на секунду, чтобы собраться с мыслями. Чушь какая-то выходила, но она всего лишь пыталась донести до него простую мысль, к которой стоило прийти уже, - Я... Я пытаюсь сказать тебе, милый, что для меня нет никакой разницы, кто передо мной - Реми или Гамбит. Я люблю тебя. Таким, как есть.