[AVA]http://s9.uploads.ru/d38J2.jpg[/AVA] Тьма не была однородной. В ее глубине что-то шевелилось, и если присмотреться, если отвлечь внимание от периферии восприятия, где мерно  пульсирует пустота-полнота, словно напоминание о чем-то важном, если сконцентрироваться на бесконечной тьме – можно уловить ее фасеточную структуру. Бесконечное количество частиц, подвижных, но все же связанных в прочную сеть. Ты не можешь увидеть их, потому что зрение это свойство света, а здесь нет света. Волна поднимается за волной – это прилив и отлив, сменяющиеся в своем ритме с самого начала. Если ты не можешь их увидеть, значит, есть «ты», а тогда должно быть и «я», - существование, обозначенное вспышкой боли в пустоте, первым подъемом и первым спадом, запустившими цикл. Если есть «я» (кто я?)… есть «оно» - блеклая фигура, очерченная градиентом размытой нетьмы во тьме. Она приближается, неся опасность (в чем опасность?) и представление о неоднородности, о возможности различать контуры, и о множестве, превалирующем над двойственностью. Полнота сменяется пустотой и замирает, - она несет представление о конце, об изменении порядка, и все, что есть "я", противится ей. Противится пустоте, являющейся пустотой в легких, которые должны сделать вдох, пришло время вдоха, но мозг лишь вхолостую отсчитывает время цикла. Рука светлой фигуры, единственного различимого пятна, сжимается на горле. Нужно кричать – первобытный инстинкт подать сигнал, заставляет рот открыться, но звук, который существовал, когда потоки воздуха проходили через трахею и ветвились в каналах бронхов, прекратился вместе с дыханием. Нужно бороться – другой первобытный инстинкт заставляет ощутить  руку, и поверхность на которой она лежит, и отсутствие связи между рукой и тем, что обладает инстинктом. Усилие, рожденное страхом, нарастает до тех пор, пока не остается единственной сутью момента, подменяя собой тьму. Ему удается изменить положение руки и направить ее к своему горлу, потому что сбой в там, но пространства не существует вне усилия, и не промахнуться мимо себя не проще, чем столкнуть две космические галактики…

Стив просыпается от того, что впивается пальцами в собственное бедро и рвано дышит, осознавая возвращение к миру телесности. Он открывает глаза и закрывает рот, который все еще распахнут в неудавшемся крике. Он моргает, пока глаза не могут привыкнуть к свету, и наконец находит себя лежащим на кушетке в большой по-медицински ярко освещенной комнате. Слева от кушетки пустует стул. В изголовье стоит какое-то устройство, его не видно, но слышно слабое гудение и приглушенный писк - устройство отсчитывает пульс. От него исходит тепло.
Кушетка. Свет. Приборы. Он в госпитале. Почему? Господи, какой сейчас век? Стив снова пытается потереть горло, сведенное в спазме от нахлынувших предположений, но рука слушается слабо (он ранен?), и даже когда наконец слушается, едва начавшееся движение резко обрывается воздействием извне. Он чувствует рывок, и холод на запястье, и обнаруживает, что правая рука прикована наручником к борту кушетки. Левая свободна. Наручники выглядят смехотворно – похожи на тонкий ободок, вряд ли кому-то могло прийти в голову действительно удержать его этим. Роджерс продолжает бездумно дергать запястьем в попытке освободиться, и стук металла о металл оказывается оглушительным, на контрасте с полутишиной, до этого царившей в комнате. Наручники не поддаются и досада сменяется тревогой.
Что происходит?

Отредактировано Steven Rogers (18-11-2017 12:28)