Стыд. Некоторое время по возвращению из Мидгарда Сиф чувствовала только жгучий стыд за те мысли, что крутились в ее голове. Стыд душил, заливал щеки и перехватывал дыхание своей сильной рукой: еще немного и воительница стала бы рассматривать собственную шею на предмет появления алых следов на коже, настолько сильным и явным было ощущение сдавливания. Не дышать. Просто не дышать, стараться смотреть в другую сторону и отводить взгляд. Она ведь уже проходила через такое и не единожды, так почему в этот раз все так плохо? Почему сейчас она никак не может прийти в себя после коротких, дружеских перебросок фразами с Громовержцем? Дело ли в том, что он расстался со смертной или в том, что они вдвоем провели тот вечер в Мидгарде, после которого Сиф была ошарашена словами своего предмета воздыхания? И что вообще имел ввиду Тор? ведь именно он был тем упертым бараном, который не видел дальше собственного носа и в отношениях явно был таким же: даже Один в свое время непрозрачно намекал отпрыску обратить на нее, на Сиф, внимание, и это не укрылось от взгляда воительницы. Да почти весь Асгард видел те взгляды, которыми сопровождалось каждое появление Тора в помещении. Почти весь Асгард, да только сам Громовержец был слеп.
- Боюсь. что Тор не тот, кто сможет разгадать намеков. Не тот, кто за красивыми речами углядит настоящий повод для них, тоску сердечную, хоть что-то, - багровая жидкость в бокале для вина разбивалась на десятки отблесков, когда свет падал на стол и это свечение было тем приятным бонусом, что сопровождал разговоры Сиф с Фриггой. Воительницу всегда восхищала эта женщина: будучи одновременно сильным воином и матерью, Фригг не потеряла того очарования, что обычно окружает недалеких на ум дев, очарования, что привлекает мужчин и заставляет их падать ниц. И между тем, она всегда знала, как поддержать своего Короля, своего супруга, обладая огромной, природной мудростью. Сиф восхищалась Королевой, в глубине души жаждала понять, как правильно сочетать подобные противоречивые качества в себе и потому большую часть их разговоров наедине молчала, лишь слушала. Словно бы Фригг дозволяла девушке впитывать эту мудрость. И только она могла понять, что собственное дитя слепо и глухо к знакам внимания от воительницы.
- Его взор падает на смертных, чей век короток и что не смогут выносить его дитя, - наверное, в голосе Сиф была слышна небольшая нотка зависти и обиды, которую она решительно старалась скрыть за блеском бокала и вкусом вина: вечер в компании Королевы был приятен, но тем больнее было возвращаться в свои покои и ложиться в пустую постель. Какой бы грозной воительницей не была девушка, необходимость в любви присутствовала и в ней. И кто же виноват, что в душу ей запал именно Громовержец? Что было в нем такого, что сильно поразило Сиф? Что-то, что заставило ее сердце замереть. И что-то, что постоянно толкало ее вперед, становиться на сторону будущего Короля, какую бы глупость он не задумал. Чудо, что после последней его выходки, всю четверку воинов не обвинили в предательстве и не сослали в дальние миры.
Но время с Фригг кончалось так же быстро, как и багровое вино в бокале: соблюдая придворный этикет, Сиф поклонилась и поспешила покинуть покои, чтобы немного отдышаться на одном из балконов дворца. Холодный воздух принес ясность ее разуму, но не успокоение ее сердцу. Казалось, оно просто толкает воительницу совершить глупость, сделать то, о чем она будет жалеть. Или же? Быть может, наконец-то заявить Громовержцу о том, что на душе Сиф уже давно? Что требует выхода? Всего несколько шагов в сторону и вот они, тяжелые двери в покои Тора.
И как же красив был Асгард ночью. Сиф позволила себе задержаться на несколько мгновений перед тем, как совершить самую большую ошибку в своей жизни. Ошибку ли? Воительница пару раз вздохнула, выпуская бокал тонкой работы из рук, оставляя его на перилах балкона и тенью скользнула к дверям, что вели в покои наследного принца. Как же еще его можно называть? Неторопливо открывшаяся перед ней дверь была тут же прикрыта, а воительница сделала несколько шагов вперед, стараясь придать своему голову флер непринужденности, словно бы она лишь проходила мимо. Как ветер, что несет теплый воздух вглубь континента: мягкий, ненавязчивый и приятный.
- Надеюсь, этой ночью моя компания не будет тебе в тягость, Тор?

"Словно ребенок". Именно эта мысль и пронеслась в голове воительницы, когда она заметила, как неловко отпрыгнул в сторону от окна Громовержец и как тут же попытался придать себе серьезный вид, что у него едва ли вышло. и ведь дело сейчас было не только, и не столько в том факте, что Тор прятался как нашкодивший школьник. И не в том, что он стоял в одних лишь спальных штанах. Хотя нет, можно было признаться хотя бы себе в том факте, что именно в таком виде Одинсон выглядел не просто привлекательно, но еще и горячо. Черт побери, о чем вообще Сиф сейчас думает? Сама пришла в покои будущего Короля без доспехов, в одном лишь придворном платье, которые она терпеть не могла. Конечно, воительница соблюдала правила приличия, которые не разрешали общаться с Королевой в доспехах, но на мгновение подобный вид показался ей чертовски неприличным, если касаться покоев друга. И, что уж там скрывать, объекта интереса девушки.
- Сегодняшняя ночь просто не предназначена для того, чтобы проводить ее в теплой постели, - покои каждого аса закрывались по его желанию, так что Сиф негромко повернула засов на двери за собой и направилась вперед. Впервые в присутствии Тора она решила не скрывать женственность собственной натуры. Как-то с подачи сына Коула Сиф узнала, что некоторые народы почитали ее как хранительницу домашнего очага, и этот факт ее действительно поразил. Воительница и домашний уют? Эти вещи не вязались в голове девушки, но почему бы и нет? Тот же сын Коула рассказывал, что трикстера Локи почитали как бога огня: не все, но некоторые люди на заре своего развития. Они были такими забавными, что невозможно было злиться на этот молодой вид, что только развивался.
- Мне думается, что стражники не будут рады видеть летящий в ночи молот, который направляется обратно к королевскому дворцу. Быть может, стоит оставить его этой ночью отдохнуть? - Ну а что еще Тор мог так усиленно маскировать, да становясь спиной к окну, которое явно было открыто не так давно. Да и шум на фоне не позволял Сиф подумать ни о чем ином, нежели о молоте Громовержца, который сейчас парил где-то там, за пределами покоев Тора.
Оглядев стол, заваленный пустыми кубками, воительница пожалела о том, что не прихватила с собой вина, чтобы угостить Тора: она ведь уже немного выпила, что поселило в Сиф благодатное ощущение расслабления и удовольствия. Асовы вина могли добиться подобного эффекта с кем угодно, кто мог выдержать их крепость. Именно потому, а еще по факту расставания Тора с его смертной любовью, асгардийка все же решилась на такой шаг. Да, разговор с Фригг немного прибавил Сиф уверенности, но ста процентов с ней еще не было. И почему именно Тор так прочно занял свое место в ее сердце? Было бы проще, если бы это был кто-то из троицы...хотя нет, все было бы только сложнее. Почему Сиф не могла влюбиться в кого-то не королевских кровей? Не в наследника престола, а в простого воина? Хорошего, надежного, но не такого далекого, каким был Одинсон? Хотя на ее стороне, по факту, были родители Тора, ведь даже Один говорил, что именно она могла бы стать отличной партией его сыну. Как жаль, что Тор был тогда глух к словам отца.
Тяжелый бархат верхнего платья остался покоиться на спинке стула, на котором мгновение назад сидела Сиф: было слишком жарко находиться в помещении в полном облачении, тем более, Тор сам стоял лишь в одних спальных штанах, так что воительница лишь последовала его примеру. Как и у всех девушек, на Сиф было длинное ночное платье, которое обычно скрывалось под верхним, из тонкой ткани искусной выделки. И если присмотреться, то она отдавала предпочтения золотым и красным цветам в его отделке. Оставляя руки непокрытыми, что было удивительно для придворных дам, воительница предпочла удлинить крой платья, снабдив его разрезом по правому бедру и вырезом, достаточно глубоким, чтобы при встрече с благоверным спровоцировать его фантазию на бурную работу, не открывая при этом ничего лишнего. Нет, вот так сразу и решительно действовать она не собиралась: в конце концов, Сиф не хотела, чтобы все ограничилось лишь одной ночью. Да и к Тору, которого недавно бросили, стоило искать более мягкий подход, чтобы ненароком не спугнуть.
- Надеюсь, что ты не будешь злиться на меня за такую вольность, Тор, - каким бы слепым и глухим ни был Тор, но даже он мог заметить, как существенно смягчается голос Сиф и какие интонации он приобретает, когда она говорит с Принцем.
Сейчас она была больше влюбленной девой, нежели воительницей.

Сколько бы ни прошло лет, но Сиф все равно так и продолжит раскусывать Громовержца на "раз-два". Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять его намерения и возможные варианты развлечений, ведь Тор всегда оставался бесхитростным парнем, что любил драки, хорошую пирушку и собственных друзей. Но Сиф все равно не могла отказать себе в удовольствии видеть подобное выражение лица у своего приятеля - это было нечто вроде ритуала для девушки. Ритуала, который свидетельствовал о том, что кое-что в этом мире не меняется. И никогда не изменится, пускай даже все девять миров спадут с ветвей Иггдрасиля. Удивительное дело.
- Тогда тебе стоит стараться чуть лучше, ведь многие уже взбудоражены твоей выходкой и знают, что их наследный принц не лежит в своих покоях, восстанавливаясь после славного дня, полного свершений, - удивительное дело, но Тор иногда мог принять правила довольно интересной игры, погрузиться в нее и подхватить то, что делала Сиф сейчас. Он тоже слегка подобрался, начиная выглядеть гораздо взрослее: в таком виде он был похож на мудрого вождя, способного вести за собой не только свой народ, но и несколько других. Кто угодно был бы готов пойти за Тором.
Да, Сиф было не привыкать демонстрировать собственное тело перед своим приятелем, но почти всегда это происходило в разгар боя или после него: в таком виде ее видели и троица воинов, что помогали Тору в свое время покорять миры и были травмированы так же сильно. И все же сейчас была другая обстановка. Мягкое освещение, что заливало королевские покои, выгодно подчеркивало сильный, но стройный стан воительницы, сглаживая некоторые моменты, позволяя ей вновь преобразиться перед Тором. И в который раз стать больше девой, нежели воином.
- Придворные дамы не показывают друг другу свои нижние платья, этим занимались лишь валькирии. Немногие из них, - Сиф на мгновение ведет от такого простого касания, но думать о том, что Тор что-то вкладывает в него кроме "знакомства" с тканью - немного глупо. Так что воительница приходит в себя довольно быстро, поправляет смявшуюся ткань, вновь оборачиваясь лицом к Громовержцу. Девушка позволяет себе потратить несколько минут на то, чтобы вновь как следует рассмотреть Тора. Многие придворные дамы, да и простолюдинки отдали бы что угодно, чтобы просто видеть Громовержца таким - практически обнаженным и расслабленным. Его тело словно специально было выковано так, чтобы соблазнять слабых представительниц различных видов. Сиф была уверена, что не только асгардийки поведутся на такой вид. И та смертная была отличнейшим доказательством.
- Тогда вокруг нас были умирающие враги, а мои доспехи, кажется, валялись где-то на земле, - Сиф прекрасно помнила, сколько ей пришлось лежать после тех событий в постели, буквально прикованной к ней этими заботливыми лекарями. Словно несколько сломанных ребер и глубокие раны могли стать причиной смерти воительницы. Нет, не такое ведь переживать приходилось.
- Помнится, ты тогда на следующий день рвался снова в битву, хотя самого изрядно потрепало в бою, - Сиф неторопливо подошла к постели, на которой вольготно устроился Тор и сама села на ее край, позволяя тонкой ткани платья обнажить ноги - совершенно ненавязчиво привлекая взгляды Громовержца.
Удивительным было и то, что носящая доспехи воительница, обладала при этом гладкой и чистой кожей, да телом, с которым не могли соперничать большинство придворных дам. Вот уж точно, огонь и горнило сражений закалили ее не только внутри, но и внешне, да отточили эту красоту со временем.
Взгляд Сиф неторопливо скользил по чужому телу, отмечая не только отсутствие шрамов на коже, но и даже волос. Интересный факт. Подавшись вперед, для чего пришлось опереться ладонью на кровать, Сиф коснулась свободной ладонью чужого плеча.
- Мой принц выглядит уставшим, тебе нужен массаж, - менять темы она умела, так что сейчас лишь улыбалась, глядя в глаза мужчине, словно провоцируя его на то, чтобы Тор согласился.

- Что для могучего Тора те царапины, от которых обычные воины падут на поле боя замертво? - Сиф подхватывает этот тон, ведь она всегда не против разрядить обстановку хорошей шуткой: неудивительно, что эти шутки касаются именно Громовержца и его отличной формы, да здоровья, с которым мало кто может потягаться. Сиф в такие моменты поступает ровно так, как следует поступить мудрой женщине - дает Одинсону то, что он хочет слышать сам и становится зеркальным отражением его мыслей, дополняет, говорит тоже самое, но немного иными словами и поддерживает, ставя его не перед собой и не выше себя, но рядом и все же на шаг впереди. Ведь королевский наследник, как и многие мужчины, все же хотят, чтобы девушка была более покорной и мягкой. Но они забывают, что становясь водой, девы могут сточить самый стойкий камень мужской силы и уверенности в себе со временем. По капле, по капле, но неуклонно и настойчиво.
- Тем более, когда сей платой становится что-то настолько приятное, что сложно удержать, - и вновь она подхватывает мысль, что озвучивает Громовержец и терпеливо ждет, пока тот устроится на кровати. В мягком свете покоев кожа Сиф практически светится изнутри, наполняя ее не только силой, но все той же мягкостью. Она может гнуться, но никогда не сломается в процессе.
- Быть может я не хочу просить тебя о чем-то, а лишь хочу предложить тебе что-то особенное, чего не предлагала до этого момента, - неудивительно, что в покоях Тора находится ароматное масло для массажа, которым можно увлажнить его кожу и помочь обрести телу отдых, который и заслуживает наследник престола. Сиф предпочитает не задаваться вопросом, кто же до сего момента помогал Тору расслабиться, чьи ладони могли скользить по телу принца, даря покой и удовольствие. Это уж точно было не тем, чем стоит заняться влюбленной женщине: для Сиф Тор был сейчас тем трофеем, что безудержно хотелось завоевать и сделать только своим. А для этого было не так важно, что было ранее. Это лишь пыль, прошлое, ничего больше. Оно не может остановить решительность воительницы или как-то ее снизить.
Асгардийка неторопливо переместилась на саму кровать, а мгновением позднее уже сидела на коленях рядом с Тором, растирая пахучее масло по его сильной спине, позволяя тому впитаться в кожу, чтобы после - начать массировать уставшие мышцы. Сиф непроизвольно удивлялась тому, насколько сильным было чужое тело: она видела Громовержца в бою десятки раз, но понимание физической мощи Тора было немного зыбким, сумрачным. По сравнению со смертными Тор выделялся очень сильно, но сейчас Сиф машинально сравнивала его со всеми знакомыми асами и сравнение не шло в пользу последним. Выточенное словно специально для многочисленных сражений, тело Громовержца при этом демонстрировало еще и поразительную гибкость.
Ладони воительницы, что привыкла ими помогать Тору пробивать путь сквозь врагов, сейчас оглаживали, массировали, расслабляли мышцы уставшего тела. Поглаживания сменялись щипками, щипки - растирающими движениями и было неудивительно, что Сиф старалась буквально впечатлить Тора.
- Было бы очень странно, если бы я присоединилась к тебе в тех купальнях. Но если бы и так, то чье место мне стоило бы занять, мой принц? - Сиф наклонилась к наследнику, шелковистые волосы рассыпались по ее плечам, а потом и по плечам Тора, легко щекоча кожу.
- Ты видишь меня рядом с собой, обнаженную и принимающую ласки тех дев или же одной из них, что ласкают тебя? - В это мгновение голос Сиф звучит иначе, она говорит низким, грудным голосом, проникающим в саму суть Тора, чтобы задеть те струны души, которые могла задеть лишь любовь.

Отредактировано Sif (06-12-2017 23:24)

Это занятие успокаивало и одновременно расслабляло воительницу, руки которой за последние года больше привыкли держать меч, нежели чужие руки и рубить врагов направо и налево, нежели тратить время на сплетни или же вышивку, как любили это делать придворные дамы. все это вгоняло Сиф в такую неумолимую скуку, что даже в детстве она предпочитала сбегать из дворца и заниматься тем, что ей нравилось больше. К примеру, с друзьями обрывать плоды с деревьев, да так и устраиваться с ними где-нибудь подальше от дворцов, чтобы немного отдохнуть от того шума, что постоянно сопровождал все приему и советы. Этот шум казался ей утомительным, медленным, совершенно не естественным. С детства девушка понимала, что никогда не сможет стать одной из придворных дам, но это было не важно. Что ей было желать? Верные друзья, сочные плоды и всегда, всегда они могли найти себе занятие. Хотя бы подтрунивать над тем же Локи, который менял их компанию на компанию матери или книг. Вот ведь заучка!
Воительница продолжала массировать крепкую спину Тора, позволяя тому расслабиться и насладиться теми ощущениями, что мог подарить ему такой простой массаж. Девушка прекрасно ощущала, как напрягается тело под ладонями, как Одинсон хочет сорваться с места и творить свои подвиги, вновь спасать, получать чужое внимание, завоевывать его, миры, других дев. Последнее заставило Сиф болезненно поморщиться - хорошо, что наследник трона точно бы не заметил подобного выражения на лице Сиф: было бы чертовски жалко, если бы такое случилось.
Воительница изрядно удивилась, когда Громовержец решил вот так подняться, да еще и совершенно двусмысленно, - если судить не с точки зрения мужчины, а с ее точки зрения, - подтянул девушку поближе. Да еще и его ладони. Сиф казалось, что кожа под ними почти тут же начала пылать, к ней прилила кровь, заставляя воительницу неосознанно напрячься, ведь Одинсон мог и не понимать, какой эффект тот оказывает на свою приятельницу, что так давно знает.
- Хватало ли сил у Джейн, чтобы утолить твой голод и желание? - На мгновение Сиф начала балансировать на тонком льду, чтобы подтолкнуть Тора к более активным действиям: она прекрасно понимала, что делает и потому невинно улыбалась, опуская взгляд в сторону. Воительница на удивление отлично чувствовала, когда стоит так сделать, тем более, когда была наедине с Одинсоном.
- Что? - Сиф на мгновение почувствовала себя словно бы под гипнозом: Тор был так близко, что ее губы обжигало чужим горячим дыханием, что было тяжело сделать вдох, чтобы не податься вперед. И черт побери, как же близко Одинсон прижимал девушку к себе - еще немного и он бы смог ощутить то бешеное сердцебиение, готовое выломать грудную клетку воительницы. И...момент пропал буквально через мгновение, когда ладонь Громовержца коснулась ее щеки.
- Какой ты глупый, Тор, - Сиф прикрыла глаза на несколько мгновений, чтобы полной грудью вдохнуть столь необходимого воздуха, а затем сама подалась вперед, накрывая губы Тора своими. Слишком долго девушка ждала того, чтобы приятель обратил на нее свое внимание, слишком долго эта близость сводила воительницу с ума, заставляя завидовать той смертной, что могла сделать подобное.
А еще через мгновение руки девушки оплели крепкую шею Тора, пальцы - мягко устроились в чужих волосах, придерживая объект страсти за затылок и не давая отстраниться. Сиф целовалась настойчиво и между тем с той мягкостью, на которую только была способна: опаляя горячим дыханием губы Громовержца, она крала один поцелуй за другим, изголодавшись по ласке и не получая ее от того, кто был для нее всем.

Наверное, только вечные горы всех девяти миров могли что-то понимать о том, сколько же Сиф ждала подходящего момента, чтобы рассказать о своих чувствах к Громовержцу, который по обыкновению предпочитал находить себе дев из других миров - таких странных и недоступных, вместо того, чтобы посмотреть на ту, что была рядом все это время. Только эти горы и что-то такое же нерушимое, вечное, могло понять все то, что ощущала на себе ежедневно воительница, обделяемая вниманием от того, кто был ей дороже всего. И именно потому в очередной день, в очередной визит в этот молодой и такой глупый мирок, как Мидгард, все и дошло до крайней точки.
Наверное, потом, на следующий день Сиф пожалеет о своем поступке: она будет лежать в чужой постели, размышляя о том, как после будет смотреть в глаза давнему другу, чувства к которому давно перешли из разряда дружеских в более романтическое чувство. Быть может с утра воительница не сможет сдержаться и постарается сама отстраниться от Тора, пускай это и будет довольно болезненно. Но обо всем этом она "подумает завтра", ведь сегодняшний день предназначен только для того, чтобы снести к чертям все условности, что были между ними, снести все запреты и сделать то, о чем Сиф думала долгое время и мечтала по ночам. Ох, как все это кажется сейчас глупо, только подумать!
В реальность Сиф вернул треск ткани, которая так учтиво не только обнажила ее бедра, но и позволила девушке крепко обхватить сильными ногами чужую поясницу: не задаваясь вопросами о том, что же не понравилось Тору в постели, воительница с готовностью приняла это перемещение в пространстве. Даже не самая мягкая поверхность чужого стола ни капли не сбавила градус ее возбуждения и желания почувствовать Тора не просто чертовски близко к себе, а скорее, если говорить без лишних прикрас, в себе. Каждый поцелуй от старого приятеля разжигал пламя страсти где-то глубоко внутри, заставляя Сиф открываться не только ему, но и себе с тех сторон, которые до этого таились где-то в глубине самой воительницы. А уж следующие действия Тора, что по мнению Сиф не был толком искушен в ласках, заставили последнюю покрыться крупными мурашками, напрягая и без того напряженные мышцы ног - она словно бы таким жестом закрепляла свое право на Громовержца, прижимая того ближе к себе.
Постепенно становилось все жарче, да и слова в такой ситуации точно были не нужны: на контрасте с крепкими и сильными объятиями ног девушки, ее пальцы довольно осторожно скользили в чужих волосах, вновь притягивая мужчину к себе, чтобы подарить тому самый долгий, ласковый и между тем чувственный поцелуй, на который сейчас была способна Сиф. Ее дыхание было горячее, чем после самой жаркой драки, когда руки так бесстыдно и, между тем, целенаправленно спустились к поясу чужих ночных брюк. Тонкая ткань немного раздражала своим фактом наличия на теле Тора, так что с ней нужно было справиться как можно быстрее. Но на середине пути по крепкой спине Громовержца, на которой короткие ногти девушки все же оставили пару длинных отметин, Сиф вернулась к своему злосчастному тонкому нижнему платью.
И снова без слов, которые просто разрушили бы момент, девушка стянула с себя уже бесполезную деталь гардероба, откидывая ткань куда-то в сторону пустых черепов, накрывая их глазницы, словно бы они могли подсматривать за этими двумя. Теплое освещение комнаты выгодно подчеркивало фигуру, выкованную в огнях сражений и часах тренировок. Пожалуй, Сиф не испытывала ни капли стеснения, находясь сейчас перед Тором обнаженной не только физически. Тем более, именно этого она ведь и добивалась.

Легкое дуновение прохладного ветра из открытого окна позволило на мгновение остудить разгоряченную кожу Сиф, принося ей не только мимолетное облегчение, но и довольно приятный контраст между собственным жаром и таким порывом: хотя казалось, что все окружающее пространство постепенно становилось таким же жарким, как и она с Тором. И пускай все происходящее было больше похоже на безумие, золотом растекающееся по коже и впивающееся все глубже и глубже, воительнице нравилось это безумие. Ей нравилось сейчас вот так собственнически быть прижатой к столу, как трофей, как девушка, равная и по силе, и по духу своему мужчине. Да, пускай Тору не стоило об этом знать, но Громовержец уже был для Сиф тем, кого она считала полностью "своим". Она не хотела ограничивать свободу мужчины на поиски нового подвига или новой войны, но едва ли сейчас дала бы ему найти хоть один новый трофей в виде девы из другого мира. Сиф не будет запрещать все это прямым текстом, для подобного можно вполне пользоваться своими женскими чарами и наслаждаться, зная, что твой мужчина останется только с тобой и остальным можно лишь пускать на него слюни. Мысли Сиф сейчас были полностью заняты Тором и его сильным телом, за которым даже она могла расслабиться и почувствовать себя слабой девушкой. Почувствовать себя желанной.
Прикосновения обжигали - тело воительницы напряглось, выгибаясь, словно древко лука, направляемого сильными руками под пальцами Громовержца, под его грубоватыми и сильными ласками, но его силой, которой так и дышало чужое тело. Сиф и представить не могла, что этот момент настанет: но вот сейчас воительница в чужих объятиях, раскрываясь перед Громовержцем со своей самой сокровенной стороны, страстной и между тем податливой. И если Тор сейчас был огнем, обжигающим и бурным, то Сиф - больше походила на воду, гибкую, изменчивую, подчинявшуюся.
Тор овладел ей торопливо, срывая с губ, налившихся цветом спелой вишни, первый и словно робкий стон, который почти тут же был заглушен собственной ладонью Сиф. Движения мужчины отдавались в ней, разжигая еще больший огонь страсти и возбуждения, заставляли податливо изгибаться, каждой клеточкой всего тела ощущая силу Тора и его возбуждение. Сиф позволила себе опереться ладонями на стол, когда хватка в волосах ослабла и опустить голову: дыхание воительницы становилось более частым, кожа - покрывалась испариной, пока ее гибкое тело двигалось в том же такте, что и чужое.
- Тебе не стоит беспокоиться об этом, - в руках Тора Сиф даже не задумывалась о том, скольких дев тот мог так же ласкать, в этих руках она хотела раствориться окончательно, чтобы почувствовать все, что ей мог дать Громовержец и отдать ему все, что только было у воительницы.
Изгибаясь сильнее, девушка запрокинула голову на чужое плечо, чтобы плотнее прижаться к принцу, чтобы их слияние стало таким прочным, что нельзя было представить этих двух одного без другого. Ее тело пылало все так же, пальцы заведенных за спину рук сейчас поднялись и ласково обвили чужую шею, притягивая Громовежца для поцелуя. Очередного жаркого, страстного - в нем было заключено желание девушки, ее собственная страсть и любовь, которую та питала к Тору.
- Я выдержу и большее... - словно читая мысли Тора сейчас, воительница доверяла ему собственное тело и душу, раскрываясь перед мужчиной в теплом свете до самого конца. И увлажнившиеся влагой бедра лишь в очередной раз доказывали насколько велика была страсть, сдержать которую Сиф не могла. Как и протяжные стоны, не сдерживаемые больше ничем: заполнявшие покои звуки были  одновременно почти романтичными, да и пошлыми, от чего кровь в теле бурлила сильнее, страсть кружила голову.
У них была впереди вся ночь.

Удержаться невозможно: возбуждение пробегается разрядами тока по мышцам и нервам, наполняя все тело и заставляя Сиф изгибаться в руках Тора так, словно она была дикой кошкой. Так же грациозно, как только может дикая хищница, что позволяет доминировать и управлять собой только достойным мужчинам, тем, кто сильнее и тем, кого выбрала она сама. Удивительно то, что сейчас она с удовольствием отдавалась Тору вся, без остатка и принимала его ласку, впитывая ее буквально всей поверхностью собственного тела. Воздух был наполнен их запахами, сводя асгардийку с ума, заставляя ее суть буквально искрить от самого приятного напряжения.
Стол под ладонями опасно трещит, а потом не выдерживает напора двух божественных созданий, которые наконец-то смогли добраться друг для друга. Но Тор даже не дает своей деве упасть, подхватывая ее надежно, позволяя Сиф лишь негромко рассмеяться - черт побери, ломать мебель во время секса? Лишь тор мог быть способен на такое, так что стоило это принять.
Брошенная на постель, воительница соблазнительно растянулась на ней, буквально сжигая взглядом мужчину напротив: ее ожидание было вознаграждено не только близостью будущего короля, но и его силой, бьющей через край, его грубоватыми ласками, его страстью и желанием взять девушку, сделать ее своей. И если Громовержец не признавал для себя этот факт, то Сиф видела это четко и ясно. В движениях Тора, в его словах, в его ласках - все это было действиями сильного, что уж тут скрывать, самца, который получил желаемое.
Извиваясь в руках Тора, Сиф цеплялась пальцами за его плечи, расцарапывала его кожу, оставляя свои, собственнические метки на могучем, таком независимом принце, тянулась за лаской и ловила чужие губы. Жар тела Громовержца заставлял ее чувствовать себя куском золота, тающем в горячем огне. И Сиф расплывалась, окуналась с головой в удовольствие и вновь, и вновь поднималась выше, хватаясь за крепкие руки, стискивая ногами поясницу Тора, надавливая пятками на напряженные ягодицы. Она могла позволить себе быть настоящей, быть податливой со своим королем. Могла позволить себе все, показать настоящую себя.
- Мы все здесь сломаем, - девушка позволяет себе рассмеяться, когда они вновь меняют позу, а кровать предательски склоняется на одну сторону, лишаясь одной точки опоры. Лаская языком чужие губы, Сиф все же избавляется от хватки мужчины и выпрямляется, проводя ладонями по собственной груди, выше, к шее. Вновь и вновь позволяя Тору любоваться собственным гибким станом, Сиф все же дает волю и себе.
Ее движения становятся более резкими, воительница вскидывает бедра, коленями стискивая бока Громовержца сильнее - теперь уже в ее руках власть над их обоюдным удовольствием, которое только нарастает. Ладони воительницы так же сжимают ее грудь, ласкают в такт движениям - все вкупе практически доводит Сиф до исступления, заставляя ту шептать имя Тора, наслаждаясь его звучанием. Трепещущая, настоящая, сейчас воительница была готова кончить буквально через мгновение, заполняя королевские покои собственными стонами. И ей было плевать на то, что их могут услышать: пусть слышат, это не так важно.

Отредактировано Sif (20-12-2017 17:02)