Прекрасный день, чтобы можно было полностью пройтись по всем корпусам подземной штаб-квартиры Революционеров. Пора бы уже, ведь столько дней проведено здесь, а Орус знает только путь от своей комнаты к общим туалетам, да к главному залу совещаний и переговоров. Пора пройтись по коридорам общих комнат.
Стук о деревянный пол стальных шипов и шпор на чёрных сапогах Оруса нарушал идеальную тишину в длинном коридоре. Сочетался с этими резкими звуками потрескивание угля под огнём на верхушке его головы. Да, это был не Сойлон. Нет, вернее он, но его телом владел другой. То самое пламенное создание, то самое существо, что не умело чувствовать ничего. Живой факел, которого прозвали Солнечный Всадник. Всадник – за его отсталую от современности привычку кататься на своём верном скакуне, которого он призывает из пламени. Солнечный – за его невиданную температуру, за его энергию солнца, исходящую от тела.  Плоть его покрыта неравномерным слоем угля, с острыми шипами повсюду и маленькими выпуклостями. Вокруг него в воздухе спокойно кружились частички пепла и светящиеся огоньки. Ни глазных яблок, ни зрачков не видно, их и не было, вместо них пылали два языка пламени. При дыхании, из носа и рта выходил тот же огонь, коем было покрыто его тело. Рукава плаща засучены по локоть, как всегда. Открытая часть рук так же покрыта чёрным углём, а кончики пальцев заострены, подобно когтям. Серый плащ был настолько длин, что волочился за своим хозяином по полу, как какая-то серая тряпка. Стук и треск в совокупности напоминали больше некую какофонию, у неё был ритм, было начало, и был конец. А конец тот положил резкий звук, вызванный сильным ударом двери о стену. Из той комнаты быстрым шагом вышел разгневанный Саммерс, и бурчал что-то себе под нос. Мимо Всадника быстро промелькнула унылая гримаса Циклопа, когда те столкнулись плечами друг с другом. Пламенный фыркнул тому вслед, и Скотт исчез за первым углом коридора из поля зрения.
«Ну конечно, Саммерс и Фрост. Это как Леншерр и Саммерс, только Саммерс и Фрост», - догадка быстро пролетела между мыслей, - "И почему у него такие плохие отношения с каждым третьим?"
Орус слышал все мысли своего альтр-эго, но старался лишний раз не говорить с ним. А смысла на то и не было, Всадник не слушает его команд, приказов, даже советов. То ли глупость, то ли собственная воля двигала им постоянно. Продолжив идти своим ходом, огненный остановился перед распахнутой дверью. На секунду подумав: «А стоит ли разговаривать с ней?», всё же решился на действия. Парень вошёл в небольшую комнату без стука или каким-либо другим проявлением вежливости. Молча пройдя вдоль комнаты, он сел на стул. Дерево громко проскрипело под массой угля, которая насела на него, будто умоляя  убрать эту горящую тушу. Только локти соприкасались с подлокотниками сей старой мебели, кисти были подняты вверх, чтобы не пожечь ничего столь горячим, в прямом смысле, прикосновением. Пальцы сами собой скрестились между собой и остались на уровне его обугленного носа.
- Я знаю, что происходит между Саммерсом и Леншерром, что происходит между нами и теми школьниками из школы Грей, но что происходит между тобой и Скоттом, я и понятия не имею, - полностью расслабившись на стуле, он обратился к задумавшейся Эмме, - может, посвятишь меня в эту тайну, если это тайна? - на его тёмном лице нарисовалась улыбка. Его устрашающий голос, словно некое создание не из нашей вселенной говорит с нами, вселял ужас. По крайней мере, услышав такое внезапно, можно тут же "освободить кишечник от груза".
Возможно, было наглостью, новичку, которого ещё можно было осмелиться назвать «посторонним», так резко пытаться выяснять личные отношения между двумя особами, которые были вместе с самого основания Революции. Но Всадник не болел такими качествами, как «правильность», «вежливость», «воспитанность». По началу, он подумал, что дама напротив него просто пошлёт его, даже не думая что-то говорить о сложных отношениях между ней и Скоттом. Однако эта мысль ушла из головы так же быстро, как пришла.
«Зачем тебе это знать? С чего бы тебе это стало важно?» - сам Орус потревожил хаос мыслей Всадника.
«Надо», - кратко ответил тот.
Солнечный Всадник был хоть и не общителен, достаточно глуп, вреден и противен, но любопытен до ужаса. Личное или не личное, для него не было разницы. Может, Эмма тоже откинет этот факт из головы. Тот факт, что это их личное дело со Скоттом, и «посторонним» незачем знать всё это.

Отредактировано Sunrider (18-07-2014 18:34)

Всадник привык, что его называли по имени хозяина тела, в котором он вынужден жить до конца своих дней, если те настанут, в чём он очень сомневался. Чуть наклонив голову на бок, парень призадумался. Точнее, он думал, что сказать Эмме. Да такое, чтобы не грубить, чтобы не злить её. На этот счёт ему требовалось хорошо подумать, потому что по-другому он не умел разговаривать. Все эти сентиментальности, инфантильность, какое-то уважение человеческих чувств.… Для него это непонятная вещь. Проще говоря, полная противоположность Сойлону.
Ожидания его подтвердились, Эмма не посчитала обязательным посвящать «огненного человека» в суть её перепалок, если их можно так назвать, со Скоттом.  Глубокий вдох и выдох. «Никаких резкостей!» - продолжал он напоминать сам себе.
«Зачем ты разговариваешь сам с собой? Эмма может услышать твои мысли», - мысленно поинтересовался Орус у своей второй личности, которая преобладала в этом хрупком теле.
«Ты… Вообще… Заткнись!» - кажется, Всадник растерялся.
Поёрзав секунду на месте, его шершавые, сухие губы свернулись в трубочку, чтобы что-то сказать. Но мысли снова запутались.
«Зачем ты мне это сказал?! Теперь я не могу сосредоточиться!» - прорычал тот в уме.
Быстро облизнувшись и смочив губы, которые тут же снова высохли, он подался вперёд, и начал вертеть в воздухе пальцами, будто вырисовывая какую-то невидимую картину. Кажется, ему нечего было сказать, или он просто не может придумать.
- Эмма, - он назвал человека по имени, а не фамилии, как привык, - понимаешь… - снова пауза – Вот, существует некая информация, которая скрыта от чьих-то глаз, - пальцы продолжали рассекать воздух, - Да? Вот. И… Желание получить эту информацию, оно… Как такой червь-паразит, который проникает внутрь тебя, впивается своими острыми клыками в «любопытство», и начинает терзать его, как разгневанная собака растерзает какую-то плюшевую игрушку, – его руки остановились. Он говорил так отрывисто, словно маленький ребёнок учится читать.
Рот Всадника оставался приоткрытым, взгляд перешёл на стену, слева от пары собеседников.
- … Понимаешь? – добавил он, после чего на лице образовалась ироничная улыбка.
Вся эта сцена, когда Солнечный Всадник пытался заговорить, была больше похожа на немое кино, только без вставок со словами. Или на немого человека, который пытается заговорить, но не может.
- Я не заставляю тебя делать ничего невозможного. Просто… - правая надбровная дуга бросилась вверх, - Поделись со мной этим, как с… - Всадник сглотнул - …с другом.
Все эти понятия «друзей» были не по душе ему. Не было у него друзей, а он и не хотел их заводить, незачем они ему. Тем более, кто хочет дружить с таким созданием? Человек – точно не захочет, а мутанту противно будет.
Эмму трудно в чём-то убедить, трудно до чего-то докопаться, трудно что-то выяснить у неё. Солнечный Всадник привык добиваться всего силой, всю информацию добывать с помощью огня, а не той самой «великой силы убеждения». Но Фрост в команде вместе с ним, Фрост выше его по «должности», если таковая имелась, в этом коллективе. Он понимал, что такая затея являлась наглостью в чистом виде, но госпожа Совесть не тревожила его рассудок. Да и то мешало, что Фрост выглядела очень хрупкой внешне. Если отбросить ту стервозность, гордыню, самолюбие этой девушки, то она выглядела как беспомощное создание. Однако она не нуждалась в бесполезной жалости Оруса. Королева не должна ему ничего, даже просто разговаривать с ним. Однако он надеялся, что Эмма отбросит в сторону это, и развяжет язык.

Вставая со старого, хрупкого стула, который облегчённо проскрипел, когда сия угольная туша решила поменять место,  снова тот же самый стук шипов на подошве и звон шпор с обратной стороны сапог заиграл в помещении.
- Я знаю, о чём ты подумала, Эм… Эмма. Это не жалость к тебе, а личное любопытство и желание знать всё о своей команде, - гордо фыркнув, он задрал нос к верху.
Уставившись в то самое кресло, на которое несколько секунд назад указала своим утончённым женским пальцем Эмма, Всадник плюхнулся на него, как на мягкий пуфик. Хотя кресло было далеко не мягкое. Устроившись поудобнее для предстоящего разговора, если он и правда будет, парень свесил кисти рук с довольно длинных подлокотников. Маленькие огоньки и частицы пепла падали с его пальцев. Благо, они тухли ещё до того, как упасть на деревянный пол или ковёр, иначе пожара бы не избежать. Но Всадника эта мысль вовсе не беспокоила. Взор был установлен именно на лице Эммы, которое так сильно старалось быть «кирпичным» и не показывать никаких эмоций, если они и правда бурлили внутри неё, всё-таки Всадник не телепат, как она, чтобы читать её мысли или понимать её состояние души. Эмма не могла видеть, куда точно смотрит паренёк напротив неё, ведь ни зрачков, ни что-то похожего на них вовсе не было у него, были только два больших языка пламени, которые не двигались. Любой другой мужлан бы наверняка воспользовался этим, чтобы таращиться на открытый вырез груди Белой Королевы. Но, что Всадник, что Орус, они были не того воспитания. Им не были интересны женские формы, и любые другие девичьи внешние натуры. Главная ценность в женщине, для Оруса, была доброта и понимание, прощение и духовная сила. А для Всадника… А нет у него ценностей. Хотя, быть может, покорность ему, являлась тем, что ему нравится в окружающих его людях.
- Ты помнишь ситуацию с Пятёркой Фениксов?
Солнечный Всадник задумался, что-то он не припоминал такового.
«Феникс… Это же такая Сила! Надо быть дураком, чтобы отказаться от неё», - размечтался Всадник, широко улыбнувшись при этом.
Как только Эмма решила сделать пару глотков из того прозрачного бокала, он счёл это хорошим моментом для того, чтобы вставить свои слова.
- Нет, - кратко и хладно ответил Всадник, - Но я слышал о Пятёрке, однако с их действиями не знаком.
Он мог указать причину, по которой не знал о деяниях Пятёрки Феникса. А было причиной то, что Орус решил несколько лет просидеть в своей «берлоге», один. Ну как один, вместе с Всадником. Никакие новости из вне ему не приходили, там что-то творилось, а он не знал, что именно. Но Солнечный посчитал, что если бы он сказал это, то это было бы похоже на какую-то отмазку. Или даже на то, будто он жалуется на свою прошлую жизнь. А жаловаться, как думал он сам, это позорно, тем более для мужчины.
- Я не так давно с вами, Эмма, - кажется, он уже привык называть Королеву по имени, - Я не в курсе многих дел, что происходили до моего прихода сюда, - кратко и понятно высказал Всадник.
- Расскажи мне. И хватит хлестать эту гадость, - нагло возразил на её распитие вина.
Тихий вздох, - Я не могу винить в чём-то Скотта, я не знаю лично о его грехах, не мне его судить, - добавил он, когда Эмма упомянула Саммерса и о его виновности, или невиновности. Парень так и не мог разобраться, кто прав, а кто не прав.
Действительно, новичку, который не был «Тогда», который ничего не знает и не видел, не мог осуждать Циклопа, не мог говорить о нём что-то плохое только потому, что остальные тоже так думают. У Оруса была слабая воля, но мнение своё всегда имелось, хоть и порой глупое… А что до «воплощения Солнца», так ему вообще всё равно было, кого там и как сжёг Саммерс, или Феникс сжёг по вине Саммерса. Сейчас для него главное – узнать суть, добыть информацию, быть в курсе дел. Жить в ниведение – это ужасно, как считал он.

Отредактировано Sunrider (20-07-2014 15:22)

«Ещё пару бокалов, и она уже всё», - подумал про себя Орус, надеясь, что Эмма не услышит его мыслей. Как ни странно, но она всё ещё держала то стальное лицо на себе. Сколько же ещё это может продлиться? Не то, чтобы Сойлон хотел увидеть её настоящие эмоции, просто он считал, что некоторые вещи держать в себе нет смысла, даже для того, чтобы просто показать себя сильным в глазах других.
- Это любопытство излишне, Орус.
И снова эта дама заливает в себя алкоголь, и снова есть момент, чтобы вставить слово.
- Нет, - коротко прокомментировал Сойлон. Быть может, сказать это было глупо с его стороны, но он всё стоял на своём. Парень хотел, чтобы Эмма поняла, что эта информация ему очень нужна, и пусть она расскажет её без всяких «не твоё дело». Это немного заводило Всадника, но срываться тут не было смысла. Это только может испортить и без того не хорошие отношения с Эммой, как с сестрой-мутантом, как с членом команды.
– Не бойся, я не буду лезть в твою голову, я лишь покажу тебе, как всё было.
«Не бойся»… «Не бойся»… Страх не присущ существу без моральных ценностей, без чувства ответственности и долга перед чем-то или кем-то. Может Жизнь не научила его этому? Это вопрос времени.
- Я ничего не боюсь, - гордо добавил Орус, чуть повысив тон, от чего его голос стал ещё грубей.
Как только Эмма «запустила» проекцию, перед Сойлоном вышла изумительная картина. Сначала прекрасный пейзаж океана, который стоял на фоне самого Нэмора, затем просторы плодородных земель. Да, для обычного человека это было бы красиво. Вода успокаивает, а пейзажи природы придают радость душе. Но, к сожалению, Всадник был не той личностью, которая бы восхищалась красотами природными. Так же он не понимал людей, которые могли, при виде таких картин, пустить слезу изумления или восхищения. Это, по его мнению, слишком… Просто слишком.
Тут же картинка перед его глазами горела огнём, и тут бы его глаза разбегались в радости, если бы они были. Он увидел всё содеянное ею, не до мелочей, но в общей картине было ясно. Вскоре картинка ушла, и оставила отпечаток в памяти парня.
«Не должно волновать, не должно волновать…» - пробормотал он сам себе. Опять тема с «не твоё дело». Эта штука начинала ему надоедать, но до злости и агрессии ещё далеко.
- Орус, скажи честно, кого ты видишь сейчас перед собой?
«Медленно напивающуюся бабу», - подумал Сойлон, опять же надеясь, что Эмма его мысли не услышит.
Глубоко вдохнув, Всадник при выдохе выпустил горячий пар из ноздрей. После чего встал с кресла и, проскрипев полом при походке, встал напротив Эммы.
- Фрост, - жёстко начал он и вытянул руку к её лицу, - видишь эту оболочку? Это - уголь. Бесчувственный и твёрдый, как и я сам. – на секунду Всадник замолчал, надеясь, что Эмма изволит посмотреть на него. – А какой оболочкой покрыта ты? Алмазной, бесчувственной и твёрдой. Ты знаешь, кто живёт под моей оболочкой бессердечности, и знаешь, кто живёт под твоей. Много ли у тех, кто живёт внутри нас разного, Эмма? Ты знаешь кто я, Я – Всадник! Солнечный Всадник! Равнодушный и эгоистичный. – снова он повысил тон, как бы показывая, что он гордится только что сказанным, - А ты сейчас – Белая Королева, что является тем же самым, кто и Я. А кто такой Сойлон, мать его? Добренький и милый мальчик, который то ли слабоумный, то ли чересчур «услужливый» ? А кто такая Эмма? Кто она без покрытия этой чёрствой алмазной кожи? Не такая же ли она добрая и хрупкая, как тот человек, что живёт Здесь, - Всадник сначала указал на свой висок, а затем на грудь, точнее, на сердце. Этим он хотел показать, что внутри него живёт хрупкая и добродушная личность. Такая же, по его мнению, как и на самом деле Эмма.
- Кого я вижу, Эмма? Женщину. Женщину, которая скрывает настоящую себя под грубой плотью гордыни и стервозной натуры.
Может быть, в её глазах это окажется наглостью, что Орус вот так начал судить её, будто упрекая её во всех грехах. Он не надеялся на то, что Эмма тотчас во всём раскаится, но надеялся, что она хоть что-то поймёт. А что она поймёт - ей решать.

Отредактировано Sunrider (20-07-2014 22:28)

Солнечный разочарованно повесил голову, тяжко вздохнув при этом. Эмма отреагировала так, как он и ожидал: «резко и дерзко». Кажется, она не совсем поняла, что в той речи Оруса не было осуждения, не было упрёков или попыток незаметно оскорбить чувства человека (в первую очередь).
- Ох, Эмма… - поднял он голову, когда та закончила «контр-атаку» словами, - я не хочу доказать тебе, что ты никчёмная или слабая, отнюдь нет, это не так. Но опять ты выставляешь все эти свои «шипы» вперёд, пытаясь отталкивать меня, - это больше похоже, будто Всадник тут в любви кому-то признаётся. Он ведь не красноречив, и не умеет правильно подбирать слова.
Как только девушка решила дотронуться до его обугленной плоти, тот отдёрнул лицо в тот же момент, когда Эмма убрала свою руку. Правильно, не стоит трогать монстра, прикосновение к нему «горячо» отразится.
- Эмма… - коротка пауза, и парень повернулся к уже сидевшей на диване Королеве, - Вы: Ашайя, Сабин и, конечно же, Ты. Вы как тот самый цветок, который любят люди, - Солнечный Всадник замолчал, пытаясь вспомнить название, - … Роза.
Опять тускло горящая рука Сойлона протянулась вперёд к Эмме. Вдруг, с его спины, вниз, по вытянутой вперёд руке, потекли два тонких потока огня. Затем они мирно соединились в его, открытой на то время, ладони. Потоки образовали небольшой шар, который переливался соответствующими для огня цветами: от жёлтого к оранжевому и обратно. И тут же, в ту же секунду, из этого шарика сформировалась фигура того самого цветка, о котором ранее упоминал Всадник.
- Вы выставляете свои шипы, чтобы защитить свою настоящую, хрупкую сущность от внешних вмешательств. Вы показываете себя суровыми, равнодушными людьми, но внутри вы не такие, ведь так? – даже в утробном голосе Всадника чувствовалось, что эти слова ничуть небыли похожи на обвинения, - Шипы служат защитой, оболочкой, это ты и сама понимаешь. Такова природа этого цветка, такова и ваша.
Проекция формы цветка продолжала держаться в его руке перед Эммой. Всаднику удалось подавить агрессию, и не «ударить» девушку словом в ответ. Иначе, возникла бы серьёзная ссора, которая может привести к плохому отношению с «начальством». А кому это надо?
- А что же будет, если эти шипы обломать? – тут же, на картине, цветок потерял все свои острые защитные функции, то есть сами «шипы». И после этого, стебель цветка сломался, будто его безжалостно перерезали на две половины. Тут весь огонь и потух.
Орус не стал комментировать это. Наверное, Эмма и без слов могла понять это, она ведь не глупая девочка.
- Я знаю, что я здесь новенький, - резко начал снова говорить, не давая шанса Эмме вставить своё слово между его речами, если их так можно «обозвать», - Но это не значит, что я вчера родился, чтобы не понимать подобных вещей, - После исчезновения проекции цветка, рука Всадника автоматически опустилась вниз.
Сойлон смотрел на неё сверху вниз, пылающие огни вместо глаз ничего не говорили о том, что он сейчас думает. Но ему было жалко эту женщину. Безусловно, жалость – это то самое, что ей ненужно в жизни. Но что поделать, даже в этом угольном монстре была капля человеческих качеств, или это гадёныш Орус так влияет на неё своим постоянным поведением. Всаднику не было жалко тех людей, которых он убивал, потрошил, сжигал их тела в истеричных смехах и с улыбкой радости на лице. А эту женщину ему было жаль за её нелёгкую судьбу. За то, что ей приходилось скрывать свою душу от этого испорченного мира, от окружающих её людей. Даже от Оруса, или Всадника, не важно, который пытался достучаться сквозь её алмазную «броню» равнодушия.
- Скажи мне, Эмма, разве я не прав?

Орус внимательно выслушал всё, что сказала ему Эмма. Развернувшись к двери лицом, а к Фрост спиной, хранив молчание, он медленным шагом удалился из комнаты, переваливаясь на ходу с ноги на ногу. Действительно, этот разговор ничего не мог изменить, только если в худшую сторону. Зря он вообще всё это затеял. Что-то пытаться объяснить упрямому человеку бесполезно.
«Даже Саммерс не такой упрямый баран, как она», - подумал парень при развороте к двери. Этим неудавшимся разговором Орус хотел добиться того, чтобы Эмма перестала держаться за стеной равнодушия, которая так крепко защищала её. Всадник, как и сам Орус, ненавидели, когда человек скрывает свою истинную личность за «маской» цинизма. Им нравилось общаться с людьми открыто. Точнее, Орус любил общаться так. Всадник не очень любил общаться, да и не умел. Возможно, Сойлон просто был слишком доверчивый и мог открывать свою душу каждому человеку, который сможет назвать его «другом».
- Если это всё, что ты хотел мне сказать, то, полагаю, наш разговор окончен.
- Да, - кратко сквозь зубы прошипел Всадник, стараясь как можно сильней не показывать своего раздражения, и не сделать ничего глупого со злости.
После того, как он удалился из комнаты Эммы, громкость шума стука о пол при шагах всё уменьшалась. «Сойлон? Выходи, я устал от этой херни», - остановился Солнечный посреди коридора и позвал настоящего хозяина тела, в котором он пребывал.
Орус промолчал в ответ. Огонь, который служил его глазами, потух. Чёрные, покрытые углём и пеплом веки, закрылись. Полностью расслабившись, но удерживая себя на ногах, в ту же секунду тело Всадника взмыло вверх, на пол метра над уровнем пола. Тот прочный, как камень, уголь сползал с его кожи, будто чёрная краска стекала с него. Трансформация обратно в человеческое тело была не такая болезненная, нежели наоборот, в огненное. Как только тело Оруса приобрело привычный для его коллег вид, оно упало на землю, подёргиваясь в конвульсиях. И тут же Сойлон пришёл в себя. Он быстро поднялся на ноги и отряхнул свой серый плащ от попавшего на него пепла и засунул руки в карманы.
- Ну вот… - чуть сгорбился подавленный парень, развернувшись лицом в сторону, где была комната Эммы.
«Может вернуться и извиниться?» - подумал тот про себя.
Ещё чего не хватало! Если он снова изволит войти в опочивальню Королевы, то она, возможно, силой его оттуда выкинет. В голове Сойлона творилось чёрти что, и он вполне мог пойти и сделать то, о чём подумал. Но не в этот раз. Эта мысль улетела из головы так же быстро, как и пришла. И правильно, в эту минуту трогать Эмму вообще не стоит. Парень всегда мог извиниться за что угодно, что сделал Всадник. Однако, в это случае это было действительно лишним.
Один тяжёлый вздох, и опечаленный парень пошёл своей дорогой в свою комнату, дабы готовиться ко сну и отдыху, ведь уже ночь на поверхности. Всадник не тревожил мысли Оруса, ему нечего было сказать ему, слишком он уж был расстроен. Сойлон снял свой длинный плащ и повесил его на стул, который стоял за рабочим столом. Покружив пару кругов по комнату в раздумьях, тот пошёл к умывальнику, чтобы смыть капельки пота, которые образовались на его теле от волнения. Парень набрал в руки воды и плеснул ей себе в лицо. Посмотрев на себя в зеркало, он почему-то видел Всадника, а не себя самого. Орус резко отвернулся от этого зрелища и обратил внимание на пачку таблеток рядом на тумбочке, которые ни раз помогали ему. Это было всего лишь успокоительное, ничего наркотическое. Наверное, именно из-за таких действий его принимают за наркомана. Выпив пару таблеток, он вытер лицо белым шёлковым полотенцем, подходя к своей кровати. Полотенце повесил сверху на плащ, который мирно висел на спинке стула, и лёг на кровать, сложив руки на груди и поигрывая пальцами между собой.

Отредактировано Sunrider (24-07-2014 08:40)