Ей приходилось не просто наверстывать потерянное десятилетие, а приспосабливаться практически что ко всему, что являлось обыденным и привычным для типичного американца. Посему, несмотря на ее облачение, которое состояло из черной полупрозрачной и просторной туники с узорами вокруг декольте и аналогичными им на обоих широких рукавах, и обычных потертых облегающих джинс, она откровенно выделялась из толпы спешащих куда-то людей – с тяжелыми сумками, чемоданами, громко разговаривающих между собой или по телефонам, на скейтах или велосипедах. Всему виной был тот взгляд, с которым она останавливалась у витрин и вывесок, рассматривая все – от игрушек до бытовой техники. Брюнетка не скрывала свое откровенное любопытство, порой поворачивая голову на бок и всматриваясь довольно пристально в какой-нибудь телеэкран, наблюдая за происходящим в мониторе, демонстрирующем многочисленные и незамысловатые рекламные ролики, на которые никто уже не обращал внимания. Со стороны это выглядело забавным, если порой не совсем смешным – внешне девушка была похожа на жительницу Большого Яблока, но то, с каким видом она принимает современность толкало на мысль, что эта дамочка дня два, как слезла с какого-то дерева, прорастающего в глухой чаще где-нибудь на далеком острове, в тропиках. Но Ванде было безразлично, что могут подумать люди. Она была открыта для этого мира и была готова начать все заново. Как не так давно совершила свой первый шаг по едва ли теплому асфальту, спустя долгие десять лет, показавшиеся вечностью, если не больше.
Встреча с Шиноби и его желание помочь, вылившееся в небольшую щедрость, позволили ей приобрести несколько комплектов одежды. Безусловно, для Максвелл ничего не стоило воспользоваться своими силами и исправить свое финансовое положение единственным походом в ближайший банковский филиал, но внутренняя тяга к дисциплине, воспитанная еще отцом с самых малых лет, не позволяли ей поступать настолько опрометчиво. Одолжив деньги у Шоу с последующим обещанием вернуть ему то, что для мутанта и не являлось существенной потерей, Ванда отправилась на изучение города с желанием к концу дня непременно отправиться на одну из его окраин, где и проходило ее детство. Благодаря мужчине, что подобрал ее на улице сразу же после спонтанного освобождения из плена темной энергии, она нашла информацию о том дне, когда произошло то, что произошло. Все было обставлено, как обычный взрыв бытового газа, что было не удивительно – она выдрала добрую одну треть дома, перенося его в место, ставшее для нее в итоге самой коварной ловушкой. Вводить людей в панику, когда у правительства и без того хватало проблем с мутантами, никто не хотел. Спецслужбы всегда заметали следы на отлично. Но даже если сам дом был уже стер с лица земли, побывать на знакомых до боли улочках было бы приятно, пускай последние вспоминания о них и состояли из одной только горечи.
Оторвавшись от очередной витрины, Рэйвен свернула за угол и случайно столкнулась с высоким и подтянутым мужчиной, что тотчас подхватил оступившуюся брюнетку. Его осанка напоминала осанку военного и она почувствовала, что ее кольнуло неприятное упоминание о том, что так же перед ней стояли люди в форме, расправившиеся с ее отцом. Неловко отступив, Максвелл потерла ушибленную о крепкое плечо руку в области локтя, растерянно извиняясь, но тут же, припоминая, что она приблизилась к желаемому месту назначения, остановила незнакомца вопросом:
- Простите, вы не подскажите, здесь раньше находилось кафе…
- На этой улице последнее закрылось где-то лет пять-шесть назад... Но если хотите попробовать настоящий хороший кофе, то могу посоветовать вам одно уютное заведение – прямиком на следующем перекрестке, - мужчина незамедлительно отправился дальше, явно спеша по своим делам, оставляя девушку в легком замешательстве.
Ей нравилaсь маленькая кофейная, что едва выделялось среди небольших, но высоко посещаемых бутиков отсутствием всякого рода ярких и светящихся неоном вывесок.
«Придется воспользоваться советом», - отметила для себя Рэйвен, сворачивая по заданному направлению, продолжая разглядывать рекламные щиты и стремительно движущиеся новинки автопрома, то и дело останавливающиеся по приказам высоких светофоров.
Мужчина не обманул – атмосфера внутри внешне яркой и практически кричащей оболочки оказалась на редкость приятной. На улице, несмотря на раннее утро, было довольно душно и прохладе, выработанной кондиционерами, она была безусловно рада. Присев за один из столиков, что был прямо посредине огромного расписного окна, девушка бережно смахнула волосы на бок, делая заказ в виде одной чашки экспрессо и небольшого десерта в виде пироженого.
Потянувшись, она откинулась на спинку мягкого кожаного кресла и уставилась в стекло, провожая взглядом мимо проходящих людей. При этом испытывая смешанные чувства от одной только мысли, что она теперь вновь среди них.

Отредактировано Raven (09-10-2014 05:25)

С момента подачи заказа прошло совсем немного времени. Удобно расположившись на своем месте, девушка вытянула ноги под столом и заключила горячую чашку кофе в объятия своих тонких и бледных ладоней, наслаждаясь приятным вкусом согревающего изнутри ароматного напитка. Взгляд ее скользил от одного прохожего к другому, лениво рассматривая их – мужчин, женщин, подростков и совсем еще детей. Но при всем своем интересе к особям человеческого вида, к коим себя едва ли могла теперь относить, она не испытывала ровным счетом ничего. Их было много, но сейчас, спустя долгое свое отсутствие на Земле, все они казались пустыми, никчемными и лишними, в своем изобилии и различии всевозможных образов.
Сделав несколько глотков, Ванда поставила кружку на стол, упершись в нее взглядом чистых, голубого цвета глаз. С потерей отца, в тот самый роковой для себя вечер, она почувствовала себя по-настоящему одинокой. Лишенная матери с самого рождения, она не имела больше близких и в ее жизни практически не было места для других людей, что могли бы унять горечь тяжелой потери хотя бы сейчас. Единственный, кем периодически были заняты ее мысли, был не совсем человеком, скорее мутантом, как их называли в то время и называют по сей день. Он понимал ее даже лучше, чем это удавалось Эдвину, несмотря на то, что их отношения носили исключительно деловой характер. И сейчас подобного отношения ей не хватало, потому как сейчас Максвелл не осознавала, как теперь ей продолжать свою жизнь, что изначально была запятнана грязной биографией с детства. Полное отсутствие документов осложняли любую попытку вернуться к человеческой обыденности, а вставать на скользкую дорожку ради того, чтобы обрести беззаботное существование ей не хотелось, осознавая, что от подобного люди и их экономика может только пострадать. Но если не то, и не другое, то что тогда? Третьего было не дано, ведь возвращаться к Шиноби было неразумно, она и так доставила ему уйму неудобств. Оставалось только решать и прикидывать, ведутся ли еще поиски подробностей тех самых экспериментов, о которых сами немцы уже некогда позабыли, позволив американцам перехватит преимущество в данном вопросе? Вряд ли тот факт, что Эдвин Максвелл провел все свои опыты на родном и единственном ребенке, позволит ей остаться вне внимания спецслужб, учитывая, что ее имя – имя носителя даркфорс, со дня ее исчезновения вместе со всем оборудованием и частью их небольшого семейного дома, больше не секрет.

Погрузившись в раздумья, девушка не сразу обратила внимание на то, что кофейня стремительно пустеет. Звон колокольчиков у двери то и дело заполнял уютное и светлое заведение, выпуская подставных посетителей наружу, обдавая их теплым летным воздухом, от которого Ванда успешно скрылась под присмотром кондиционеров. Из этого состояния ее вывел мужчина, бесцеремонно усевшийся напротив нее, заставляя Максвелл оторваться от окна и обратить на него свой взор. Лицо мужчины не говорило ей ни о чем, поэтому девушка спокойно кивнула, позволяя ему устроиться за ее столиком, хоть пустых мест в заведении было хоть отбавляй.
Поначалу это показалось ей обычным желанием познакомиться. Но когда незнакомец раскрыл свою папку и обернул к ней часть фотографии, на которой, в тесном строю, были различимы лица до боли и скрежета зубов знакомы ей, запомнившиеся даже слишком отчетливо, девушка замерла. Ее глаза не сходили с изображения, но при этом она едва ли ощутила прилив негативных ощущений, сейчас над ними господствовала растерянность, вкупе с удивлением, если не шоковым состоянием. Она видела их раньше, в тот самый день, когда потеряла своего единственного родственника. Улыбающиеся мужчины, одетые в камуфляжную форму, это были именно те солдаты, что совершили налет на ее дом и смертельно ранили Эдвина, позволив ему, истекая кровью, умирать в ее присутствии, прямиком на глазах. Как на подбор. Будто чья-то злая шутка.
- Пр… продолжайте, - проговорила она одними губами, не слыша собственного голоса, что сейчас прозвучал с нотками хрипотцы. Тени в кофейне дрогнули, но остановились. А вместе с ними и остановилась секундная стрелка часов, являющихся частью декора, что до этого момента раздражающе щелкали.

Отредактировано Raven (17-10-2014 18:26)

«Ты думала об этом. Все эти десять скользких лет своей жизни ты думала о дне, когда ты сможешь узнать судьбу каждого из них. Ты запомнила все, до самой ничтожной мелочи – цвет волос и глаз, очертания лиц и их особенности, шрамы и мало заметные родинки, морщинки вокруг глаз и их глубину. Приблизительные рост и вес, осанку, распределение веса на обе ноги и общее положение тела, выдающее у одного из солдат недавнее ранение ноги, а у другого – плеча.»

Неизвестно, зачем они сняли в тот день маски, но этот дерзкий поступок, эта нахальность, с которой они обращались с ней и ее отцом говорили о том, что им не было велено оставлять обоих Максвеллов в живых. Но какой нормальный и здравомыслящий оперативник станет показывать свое лицо тому, кого собирается убить, если для него это обычного рода работа?
Нет. Здесь было нечто иное. Все эти мужчины, улыбающиеся с фотографии, что была представлены Кноненом, перешедшим из статуса случайного собеседника в нечто более судьбоносное, чем можно было предположить изначально, представляли собой отъявленных садистов. Они выполняли грязную работу, порученную им, с безмерной любовью, получая удовлетворение, какое получает охотник, заваливший медведя голыми руками. Негодяи, ублюдки, насильники, все это они выплескивали во время заданий, будучи дома хорошими семьянинами, все как один. Прекрасная разрядка, влекущее полное отсутствие конфликтов в личной жизни. Для агрессивно-настроенных граждан это было идеальное ремесло и способ заработать на жизнь, занимаясь при этом любимым делом. И то, что случилось с Эдвином, ее отцом, было благословением. Они перестарались, потому как он изо всех сил старался дать отпор обидчикам и повредить как можно больше документов. И неизвестно, что было бы, если бы им удалось выполнить порученное и изъять тьму из девушки, оставляя ее абсолютно беззащитной, в одном помещении с истекающим кровью отцом.

- Я не убийца.

«Ты десятки раз прокручивала в своей голове сцены расправы над ними!».

- Я не могу помочь вам.

«Ты можешь помочь себе!».

- Простите.

«Ты простишь им гибель отца... А простишь ли ты себя?»

Происходящее заставило ее покоситься на присутствующих в кофейне, внимательно наблюдающих за их столиком. В них чувствовалась собранность и строгая подготовка, точная распланированность действий и режим ожидания, в котором они застыли, ловя каждое ее действие. Но то обращение, что выбрал Кронен, при всем положении дел – отдел, посвященный ее изучению, говорило о том, что попытки задержания не состоится, хотя бы по одной простой причине. Это представлялось невозможным. Отсюда Ванда могла уловить его волнение, тщательно скрытое уверенностью и обязанностью держать марку перед своими людьми даже при таком собеседнике, как она. Рэйвен использовала свои силы на полную лишь единожды, будучи не полностью способной контролировать их и будучи не до конца наполненной ими. Тогда она жестко вырвала половину своего дома, отправляя его в другое измерение, сохраняя в целости каждый предмет, который Ванда умудрилась прихватить с собой. Могут ли они предполагать масштабы ее возможностей, если она сама едва ли предполагает их?
Она хотела было подняться со своего места, но, приподнявшись лишь слегка, замерла.

«Они продолжают убивать. Всех неугодных, на кого им укажут. До сих пор, спустя десять лет, ударная группа. Уничтожать мутантов. Одаренных. Таких, как…
Эрик…».

Воспоминание кольнуло равнодушие, запуская механизм в совершенно иную сторону. Мысли полетели одна за другой. Максвелл знала, что навредить ему было невозможным, по крайней мере из-за направленности его способностей. Однако, именно подобные бумаги по угрозе и финансированию антимутантской политики, она доставляла ему в своем туманном и почти забытом прошлом. И они были ему нужны, он собирался бороться с этим и с этой системой в целом. И разве помощь, которую запрашивает сейчас Руперт, не будет направлена в том же направлении?

« Они продолжают убивать.»

- Я хочу видеть данные о погибших от этой группы… людей. Вы можете доказать мне свои слова и подкрепить их документально? Фото, записи, видео. Списки, - она вернулась в кресло, сделала последний глоток из своей чашки и перевернула ее, ставя на белоснежное блюдце.
Тени замерли, готовые к любому неадекватному действию со стороны наблюдателей, ровным счетом, как и тьма, облизывающая острые клыки в самом потаенном уголке души девушки.

Ощутив подступающее, постепенно нарастающее чувство отвращения, но пока еще не обнаженной злобы, девушка позволила себе вольность, уже не обращая внимания на Карла и на его возможные протесты, что сейчас остались бы незамеченными. Перехватив с края его стола папку, из которой он то и дело выуживал снимки, сделанные в разное время и разные годы, идеально складывающиеся в промежуток ее отсутствия, Ванда принялась перелистывать оставшийся материал, то и дело соприкасаясь взглядами с совершенно незнакомыми ей мутантами, смотрящими на Максвелл с фотографий, в опасении узреть хотя бы одного, кого бы она могла знать. И они подтвердились, пускай не столь критично.
Трех или четырех жертв она знала, но скорее как людей, нежели одаренных. Поверхностно, но все-таки, сложно было представить, что их судьбы решили так просто. Высокий и рыжий, кудрявый мальчишка с веснушками, что ежедневно привозил по утрам газету, а раз в неделю и стопку выписанных ее отцом научных журналов. Он был измучан, избит до невообразимого, а с головы молодого парня был грубо и небрежно срезан скальп. Официантка из кафе, миловидной внешности и небольшим шрамом над левой бровью, обслуживающая их по пятницам, во время походов за мороженым. Задушенная, с признаками насильственной смерти, в разорванном платье, со следами сексуального надругательства и не факт, что не после ее гибели. В седовласом мужчине Ванда узнала своего лектора из университета, что не работал в учебном заведении официально, а только временно заменял отсутствующего преподавателя в связи с декретным отпуском. На фото под оригиналом обугленный труп, прогоревший до костей. Ей даже показалось, что она почувствовала запах жареной человеческой плоти. Поморщившись, Рэйвен оставила папку, отодвигая ее в сторону и возвращаясь к фотографии ребенка, что должна была стать козырем, потому как была предложена Кроненом последней.

«Мог ли ребёнок быть опасным настолько, что его убийство несло вынужденный характер? Но на фоне одного вероятно правильного… преступления остальные кажутся несуразными. Странно, технологии настоящего кажутся более продвинутыми, нежели прежде. Неужели человечество еще не научилось излечивать подобный недуг? Хотя… подобное предположение слишком наивно. Для правительства всегда было проще избавиться от проблемы, чем ее разрешить, особенно если это предполагает большие затраты, а большинство одаренных не хотят жить законопослушно, обладая возможностями брать то, что им заблагорассудиться».

- Я не могу ничего обещать вам, мистер… Кронен. Я не нахожусь в поисках мести, иначе бы согласилась незамедлительно, стоило было вам только показать их лица и уведомить о своей осведомленности касаемо их местонахождения, - Ворона оторвала взгляд от фотографии и подняла его на Карла, смиряя его остротой холодного голубого цвета, лишая всякой уверенности в успехе его мероприятия, возможно даже заставляя проявить некоторую долю нервозности.
- Вы сказали, что вы… изучаете меня. Почему? Появился еще один желающий завладеть моим… «проклятием»? На кого вы работаете, Карл? – ее интонация изменилась. Голос становился смелей и сосредоточенней, а акцент теперь делался на деталях, что были безусловно важны, ведь неизвестно, состоится ли эта встреча еще раз и при каких обстоятельствах она может случится. Собеседник не был ей сейчас ни врагом, ни другом, поэтому нужно было воспользоваться ситуацией и узнать чуть больше, чем ей было предложено. Однако, это меркло на фоне крутящегося в голове желания посмотреть на лица тех, что предвкушали когда-то возможное развлечение, что они видели в ней в тот роковой день.
- Кто осведомлен о месте их пребывания? Если ваш информатор не здесь и не в окрестностях неподалеку от этого заведения, то учтите, если вы предложите мне поехать с вами, то я предпочту вас в качестве водителя и единственного спутника в автомобиле. А все эти люди, что сейчас находятся с нами, должны будут удалиться.

Отредактировано Raven (31-10-2014 08:31)

«Влияние Даркфорс на таких как ты…
Но - кто же я?»

«Ты это я, в моем самом примитивном и первозданном обличье».

Они покидали помещение. Один за другим. Ни единого слова, ни малейшего косого взгляда, ни даже толики лишней и неуместной эмоции. Они следовали за своим условным командиром беспрекословно, единым механизмом, не выбиваясь из колеи и не совершая ни единого робкого и неуверенного шага. Входная дверь звенела звонким колокольчиком, что должен был оповещать служащих о посетителях, но сейчас, наконец замолкнув, он скорее свидетельствовал о поспешном уходе всех без исключения агентов, прежде внимательно следящими за протекающей встречей, оставшейся абсолютно непродуктивной, как могло показаться Карлу. Вороне не нужно было заниматься сканированием его настроения по итогу их разговора, все было слишком поверхностно, но между тем истинно. Кронен не был доволен исходом и подавлен отсутствием прогресса, как и всякого рода отдачей, что могла произойти, будь Ванда ослеплена желанием отомстить. Вот только ту ярость, тот былой гнев, что некогда окутал ее целиком и разрывал изнутри не тело, но душу, уже давно удалось обуздать и пережить. Она уступила место смирению, хоть так и не была удовлетворена, лишь успешно позабыта. И вот сейчас, спустя годы, эти ублюдки вновь смотрели на нее, пускай эта была всего-навсего фотография, но они смотрели и улыбались и от этого зрелища струны внутри ее души натянулись настолько, что готовы были попросту оборваться и лопнуть.

Заведение уже наполняли обычные жители Большого Яблока, среди которых были преимущественно студенты местного университета, шумно обсуждающие прошедший семинар и что-то грозно, но не без улыбки выкрикивая друг другу. И только тогда, когда мест стало ощутимо мало, а к ее столику подошла немолодая пара в возрасте, видимо выбравшиеся на чашечку кофе с работы, располагающейся поблизости, Максвелл словно очнулась от своих мыслей и приподнялась, оставляя деньги за заказ и скудные, но искренние чаевые. Расплатившись с официантом, она еще раз оглянулась на столик, где помимо всего прочего, на самом краю все еще лежала папка, что была оставлена Карлом. Секундное размышление и она подхватывает ее, стягивая с гладкой поверхности до идеального отполированного стола, направляясь на выход, по пути раскрывая ее и едва не роняя небольшой лист бумаги, лежащий поверх фотографии солдат, облаченных в камуфляжную форму.
Не останавливаясь, совершенно ненавязчиво, Рэйвен проигнорировала двери и вошла в тень за ней, начиная свое мрачное движение вдоль бесплотных материй, следуя по окрестностям в поисках необходимого ей адреса, пытаясь продумать на ходу план дальнейших действий, но получая в ответ только безграничную пустоту неопределенности. Ей просто хотелось взглянуть им в глаза.
Но у темной энергии были иные планы на этот счет.

Отредактировано Raven (02-11-2014 21:32)

Громкий звук выстрела.
Мелодичное бряканье отлетевшей гильзы о бетонный пол.
Глухой стук, сопровождающий падение мертвого бесчувственного тела.

Словно младенца, опасаясь разбудить ненароком, она бережно лелеяла спящую внутри себя Тьму. Для видящей смерть только единожды, молодая девушка встретила ее достойным образом – без всякого рода эмоций и сожалений. Она прибыла слишком поздно, чтобы сыграть в бесстрашного героя, спешащего на помощь к человеку, попавшему в беду. Поэтому ей оставалось лишь смотреть на то, как мужчины, окружившие одаренного, застреленного в момент ее появления в заброшенном авиа-цеху, поочередно пинают свежий труп, из которого минуту назад они выпустили дух. Полумрак производственного помещения заботливо окутал ее точеную фигуру, облаченную в собственную тень. Со стороны вооруженных людей, одетых в спецодежду с полным отсутствием отличительных знаков, помимо неопределенных нашивок на месте, где должен был находится нагрудный карман, донесся смех, вызвавший в Вороне чувство глубокого отвращения. С тяжелым взглядом она наблюдала за растекающейся по бетону лужей густой багровой крови, образовавшейся в районе головы мужчины, возраста приблизительно двадцати шести лет от роду. Солдаты веселились, озираясь в поисках гильзы от удачно и вовремя выпущенного патрона, она четко чувствовала каждую из той гаммы эмоций, что они предоставили ей сами того не подозревая. Здесь было все – торжество и облегчение, ненависть и брезгливость, но главные из них были азарт и острое чувство удовлетворения, и экстаза от успешно выполненного поручения. Но, даже при всей возможности считывания чувств присутствующих вокруг, за исключением мертвеца, она по прежнему старалась сохранять равнодушие.
«На них больше сотни трупов. В общем и целом, не мутантов, а жизней в принципе. Это из работа. Они – инструмент. Убийством ничего не решить».
Натянув капюшон теневого плаща на уровень глаз, Максвелл сложила руки под грудью, продолжая смотреть за тем, как парни бросают тело в фургон, припаркованный поблизости. Один из них, командующий всем действом и явно имеющий превосходство над остальными, поморщившись плюнул на труп, со стуком закрывая дверцы. Похлопав по машине, тем самым оповещая об успешной погрузке, мужчина шутливо толкнул стоящего рядом солдата помоложе, и вся компания, продолжая пребывать в приподнятом настроении, с долей лености в движениях заняла второй фургон. Но опоздавшая на представление Ванда не собиралась выпускать их из поля своего зрения. Опустив капюшон еще ниже, прикрывая этим загоревшиеся белым светом голубые глаза, она сделала шаг назад, проникая вглубь тени одной из близстоящих конструкций, в следующий момент перемещаясь под днище мчащего автомобиля. Буквально слившись с ней, девушка выпустила часть тьмы из кончиков тонких, но цепких пальцев, перестраховывая себя на случай непредвиденного, намертво фиксируя свое ненадежное положение. Ей не нужно было знать, о чем они будут разговаривать или то, чем собираются заняться по прибытии. Девушке было достаточно мельком увидеть всех тех, кого память хранила все это долгое время. Если бы они только знали, что сейчас под их ногами находится настолько опасная бомба замедленного действия.
Искра. И вспыхнет пламя. Но в их руках даже не спичка. Каждый сейчас держал факел.

«Убийство ни к чему не приведет».

Она рисковала. Но этот риск был ей во благо. Еще не ведая, насколько велики ее возможности, Рэйвен подчинилась инстинктам, которые любезно подавала ей Тьма, не просто сокрытая в ней, а уже давно являющаяся частью ее кровеносной системы. Покинув фургон, темное дитя последовало за шумной компанией уже в роли их собственной тени, избрав для своего проникновения на территорию закрытой базы того, кто хлопал дверцами фургона и кого остальные мельком называли Стивом. Обретя прекрасное прикрытие для невидимого сопровождения, она следовала за ними, удачно минуя всех и вся, проходя вместе с избранным всевозможные пропускные пункты и двери, для вхождения в которые необходим был определенный допуск, находясь в статусе «все включено» вплоть до прибытия на место назначения.
Она не спешила покидать своего носителя. Уставшие и разгоряченные, они предпочли освежающему душу и чистой, свежей одежде скорейшую трапезу под пристальным наблюдением мерно покачивающихся из стороны в сторону камер. Для той, в чьей власти сейчас был каждый темный уголок предоставленного под пиршество помещения, не составило никакого труда обнаружить и пересчитать устройства видеонаблюдения. Рэйвен не до конца осознавала, к чему ей вообще понадобилось проводить тех, на чьей совести была скоротечная смерть ее отца, если месть никак не входила в ее планы. Замерев, она принялась и дальше наблюдать за солдатами, не совершая ни единого лишнего движения и не реагируя на внешние раздражители, продолжая повторять точную форму тени Стивена, важно устроившегося на высоком стуле во главе стола. Первоначальная цель установить, кто является поставщиком информации о одаренных, требующих немедленной «утилизации», померкла перед очередным разговором, что затянула звездная пятерка.

«Для них это забава. Игра. Русская рулетка, из которой они всегда выходят победителями. Я не чувствую страха, только единый поток самоуверенности и опьяняющего веселья, мыслей о похоти… Им смешно…».

Ее вновь захлестнул прилив интенсивных эмоций, исходящих от присутствующих за столом. Но сейчас, оказавшись в непосредственной близости с сосредоточением их непосредственного источника, Ворона невольно поддалась им, выходя на всеобщую волну садистического наслаждения от очередного убийства. Неосторожные и смелые фразы, колкие замечания, единый смех. Лица, перекошенные от ликования и восторга, слились с картиной прошлого, когда она, дрожащая от страха, готова была выполнить все, лишь бы ее и ее отца оставили в покое. Взгляды, мимика, усмешки. Прошлое слилось с настоящим, срывая всевозможные цепи смирения и роняя крепкий замок былой скорби. Тени, окружающие камеры видеонаблюдения, накрыли объективы, закрывая от посторонних то, что не следовало бы видеть.

- Сидеть.

Прохладные ладони накрыли плечи Стивена, а команда, отданная ею едва ли была воспринята всерьез, хоть и была выполнена в виду невозможности для посторонних лиц проникнуть в данное убежище. Сидящие за столом мужчины оглянулись, вперив свои взгляды в возникшую буквально из ниоткуда складно сложенную девушку, голубые глаза которой едва ли были различимы сквозь полу материальный черный капюшон. Но перекидываться с ними колкими фразами гостья явно не собиралась и, в следующую же секунду сорвала с головы свое единственное прикрытие, предоставляя наемникам возможность насладиться ее внешним видом вдоволь.
Десять лет в ином измерении, темном и бездушном, целиком и полностью сохранили ей ее молодость. Как и в тот день, такие же длинные иссиня-черные, слегка вьющиеся волосы, та же болезненно-бледная кожа, припухшие и пересохшие от волнения губы. Вот только взгляд лишен той дикой звериной затравленности, с которой они когда-то повстречались. Ее могли узнать только четверо из пяти, включая того, за спину которого она подступилась, стоило Стиву раскрыть двери фургона. Но даже пораженных взглядов его соратников хватило, чтобы осознать нависшую над ним опасность.
Слов не было. Угроз тоже. Желаний объясниться и все обсудить у обоих сторон и подавно. Мэтт, изловчившись, профессиональным и тщательно отточенным движением подхватил винтовку, делая рассеянный одиночный выстрел, подверженный неожиданной встречей, намереваясь попасть в голову, но задевая только плечо. Пуля нанесла сквозное ранение, становясь последней каплей, толкая девушку за грань и без того шаткого самообладания, окончательно стирая все запреты. Следующему выстрелу не было суждено состояться, потому как взбесившаяся тень самого Мэтта с остервенением вцепилась ему в руки, отнимая оружие и отшвыривая его в сторону. То же случилось и с остальными, однако сила, с которой теням была предана материальность, была мала для того, чтобы намертво зафиксировать каждого из наемников к их стульям. Но причиной этого было не бессилие. Острая боль, пронзившая плечо и запах собственной крови, заставили Рэйвен вцепиться в шею Стивена.

- Мерзкие… homosapiens…

Она сжала ее настолько, что мужчина едва ли мог хрипеть, в отчаянных попытках произнести хоть одно слово, потому как сопротивляться, так же плененный теневыми путами, попросту не мог. Глаза одаренной засветились красным огнем, в то время как ее собственная тень ласково накладывала заплатку на свежую и кровоточащую рану. Тяжело дыша, по большей мере напоминая тем самым лошадь, проделавшую долгий и тяжелый путь галопом, она склонилась к уху своей первой жертвы, жарко выдыхая, но так, чтобы ее фраза, предназначенная казалось бы ему, прозвучала во всеуслышание:

- Значит, вы возомнили себя художниками… я покажу вам настоящее произведение искусства, - резко отпустив едва не задохнувшегося солдата, Тьма, поглотившая обе руки целиком, преобразовалась в длинные, цепкие и острые когти, с помощью которых она вцепилась в живот Стивена, разводя руки по обе стороны и разрывая ему брюхо, а вместе с ним и внутренние органы, позволяя их ошметкам спасть на пол. Кровь брызнула по сторонам, оставляя на лице девушки яркие следы ее первого убийства, но останавливаться на этом Ворона не собиралась. В то время, как тени, разбившие несколько ламп в комнате, царствовали у дверей, сдерживая возможное проникновение внутрь подкрепления, встревоженное неполадками в работе камер, она перешла на следующего, в прямом смысле сворачивая и отрывая ему голову, отделяя ее от тела и швыряя на стол, в тарелку к Джиму, и без того перегруженную пищей. Но ей было мало. Щедрым движением она разорвала человеческую плоть пополам, пользуясь физическим преимуществом, которым одарил ее даркфорс, пуская весь запас своих сил по максимуму. Она не слышала криков ужаса и мольбы о пощаде, звуки слились в единое, становясь белым шумом. Все перестало иметь смысл на фоне кроваво-алого цвета, привкуса власти и доминанты над человеческой жизнью. Сегодня она была всеми – прокурором, адвокатом, судьей и палачом. При всем этом, ею учитывалась вся та коррупция, которая обычно происходит при подобного рода процессах, поэтому предпочла сразу же приступить к поспешной казни. И ничуть не пожалела об этом, испытывая непередаваемые ощущения.
Двое других умерли так же невыносимо, как остальные. Она разрывала их, вываливая залитыми кровью руками внутренности на обеденный стол, ввергая молодого юношу, последнего на очереди, в настоящую истерику. Сблизившись с ним, Рэйвен плотоядно облизнула пересохшие губы, на которые уже успели попасть капли живительной влаги и улыбнулась. Широко, хищно, с издевкой и надменностью. Ей не нужно было демонстрировать собственное превосходство, чтобы показать ему, насколько мужчина сейчас зависим от нее. Парнишка что-то шептал и, внезапно, шум схлынул, позволяя ей, перед последним ее ударом на сегодня, различить еле уловимое:
- …не хочу умирать.
Сгусток тьмы разорвал ему голову, размазывая мозги по стене, позади его места. Темные слуги, прежде сдерживающие солдат, отступили, находя пристанище в тени самой девушки, которая, словно очнувшись, потеряла агрессивный свет в глазах и, обведя живописную обстановку в комнате, резко повернувшись спиной к столу, усыпанному органами, обхватила себя уже своими, человеческими руками за талию, загибаясь в приступе.
Ее стошнило. Прижав тыльную сторону ладони к лицу, пытаясь скрыться от отвратительного запаха, она только перепачкала себя кровью еще больше. К глазам подступили горькие слёзы, а ноги сами по себе подкосились. Ванда упала на колени, погружая их в такую же в густую лужу крови, подобную той, что принадлежала молодому одаренному, убитому пару часов назад. Ее трясло от того ужаса, что она свершила без сожаления, сочувствия и размышлений. Но еще больше ей было противно от того, что ей понравилось ощущать силу, которую она прежде не хотела обращать против других.

Натиск возле входных дверей стих, чувствуя надломленность хозяйки. Тени, сдерживающие камеры, отступили от техники, позволяя наблюдателям, оставшимся караулить возле мониторов, лицезреть последствия развернувшейся драмы внутри помещения.
Сцена, достойная фильма ужасов. Всех пятерых им теперь придется хоронить в закрытых, цинковых гробах.

Отредактировано Raven (06-11-2014 21:12)

Желудок неестественно сжимается, продолжая провоцировать сдавливающее изнутри чувство. Она слышит аплодисменты, но собственное бессилие не позволяет брюнетке подняться. Зловонный запах окутывает все помещение, сосредоточенное глубоко под землей. Кондиционеры работают, как ненормальные, но едва ли способны в кратчайшие сроки справиться с этой непосильной для себя задачей, в то время, как кровь принялась понемногу сворачиваться и темнеть, а жуткая вонь мочи и фекалий, усиливаться. В попытках сладить с самой собой, Ворона подняла взгляд красных глаз, не от ярости, а от горьких слез, замечая, как фигура, появившаяся в опасной близости к ней, поднимает обе руки, демонстрируя безоружность и нежелание вступать в открытый конфликт.
Опустив голову снова, Ванда вперилась взглядом в багровую лужу, распространившуюся вокруг и попыталась подняться. Ноги будто бы налились свинцом, они отказывать слушаться и покорялись неохотно, совсем не признавая их обладательницу. Ткань джинс уже успела впитать достаточно крови, став до противного сырой и липкой. Стараясь отчаянно сохранить равновесие и не обращать внимание на аромат, способный сбить с ног любого нормального человека, Ванда обернулась на мужчину, позволившего себе слишком откровенную речь в ее нынешнем состоянии. Но на его слова отреагировала не девушка, а то, что внутри нее доселе детским сном покоилось в колыбели ее души. Глаза замерцали, становясь то алыми, то вновь по-человечески голубыми. За спиной, с пола, над хрупкой девушкой поднялся идентичный ее внешнему виду сумрак, демонстративно оскаливаясь. Даркфорсу было неприятно, что его носителя пытается использовать кто-то другой. Но, между тем, он понимал всевозможные последствия в дальнейшем и только лишь предупредил Черепа о возможных последствиях, тут же скрываясь в спине Максвелл, позволяя ей окончательно очнуться. И, наконец, рассмотреть того, кому принадлежал этот спокойный и уверенный в себе голос.
Красный. Особенность его лица нельзя было отметить какой-либо отличительной чертой, потому как оно полностью отсутствовало. Вместо этого на нее, глазами из черных зловещих глазниц, смотрел красный череп, демонстрируя зубы во время своего монолога, который старательно пытался вывести в статус полноценного диалога.
Вот только эгоцентричный вид ее собеседника мерк перед картиной, которую она создала своими руками на гладкой поверхности до настоящего момента заполненного сытной и аппетитной едой. Прижав тыльную сторону ладони к своему носу, она сделала пару шагов в сторону оставленного незнакомцем бокала. Схватив его, брюнетка поспешно запрокинула его, залпом выпивая весь алкоголь и вновь загибаясь. Ее снова стошнило. Одним движением руки она заставила тень позади себя набросить на ее плечи плащ, после чего натянула капюшон на голову, чувствуя себя уверенней и более защищенной от внешнего мира. Следующим взмахом она заставила все то, что лежало на столе посреди разбросанных органов и кусков человеческой плоти, спасть с противоположного от нее края стола, если не делая его до конца чистым, то хотя бы лишая его неприятного вида. Проделав тоже самое со стулом, стоящим поблизости, Рэйвен опустилась на него, продолжая слушать вестника, что оказался режиссером, стоящим все это время за ширмой и вышедшим теперь за своей порцией славы, после того как актеры успешно разыграли свои роли.
Шок не давал до конца осознать всю ту информацию, что до нее пытался донести Шмидт. Единственное, что она поняла, так это то, что касаемо самоконтроля и ее наивности в целом он был безумно прав. Десять лет наедине с Темной энергией не поспособствовали их единению в силу того, что она не прибегала к силе, особенно по части насилия, потому как вокруг нее помимо нее же самой не было ни души. Даркфорс не успел развратить сознание юного создания, хоть и сумел цепко связать себя узами, опасными для них обоих. И теперь, расправившись с пятью обидчиками, он наконец-то сумел прочувствовать вкус настоящей крови, полученной путем кровавого и жестокого насилия. И ему хотелось еще. Вот только Ванда, убежденная, что не хочет больше быть частью эксперимента своего отца, даже не могла мечтать о том, чтобы…

- Вновь сделать тебя человеком.

- Что ты сказал?... – заветные слова оказались лечебным бальзамом на душу. Ее больше не волновала вся та драма, которая развернулась посреди этого помещения и все те трупы, лежащие вокруг, безжалостно растерзанные ее темным желанием и жаждой упиться их сладострастными криками боли. То самое заветное желание, о котором она могла только мечтать с самого подросткового возраста, стали лучшей мышеловкой с самым изысканным сыром, прежде казавшимся просто сказкой и ничем большим. - Разве это возможно? Люди до сих пор не изобрели возможности умертвлять мутированные гены. Ты… вправду способен исправить… меня? – она была настоящей лабораторной крысой. Ее днк было полностью изломано и перекроено до неузнаваемости, и отношение к человеческой расе Ворона имела только благодаря своему внешнему виду и схожести в строении организма. Шансы на успех и возвращение в ту форму, которую она носила будучи младенцем, были равны нулю, но вера в то, что все в этом мире можно исправить, не давала ей покоя.
- Мне придется… убивать? Но я не хочу быть… оружием. Сколько мне… придется делать… это? Сколькими еще… трупами… выстелен путь… ради того… чтобы снова… - слова давались с трудом. Но времени на то, чтобы принять какое-либо решение, она для себя не оставила. Пройдя через случившееся сегодня, ей хотелось стать обычной девушкой. Не носить то, что сдавливает сердце и заставляет бунтовать против воли ее разум. Быть нормальной и больше никогда не видеть и не совершать то, что было сделано каких-то десять-пятнадцать минут назад, и просто жить.

Отредактировано Raven (09-11-2014 17:12)