-Хозяин, позвольте прокомментировать Ваше решение. На мой взгляд, Вы поступаете необдуманно. Отправляться в неизученный сектор без какой-либо собранной информации о текущей ситуации там - не имеет под собой логической основы. Существует вероятность в..., - КЛОК, искусственный интеллект созданный Часовым и которым служил ему не только помощником, но и верным другом, сейчас обращался к своему создателю, который стоял напротив карты голографической карты галактики и изучал ее. Не успев закончить свой комментарии касательно действий Роберта, КЛОК был прерван последним:
-КЛОК, мне не нужны сейчас советы, ты закончил анализ места назначения? Что-нибудь удалось выяснить? - они находились в Сторожевой башне Часового. Вернувшись на Землю и в команду, Роберт восстановил свою штаб-квартиру, но не стал присоединять её к Башне Мстителей. Он оставался обособленно, но был всегда на связи с командой, которая вызывала его только в крайних случаях. Мысленно Боб догадывался почему: из-за нежелания подвергать опасности не только себя, но и тех, кого они, по идее, должны спасти. Их можно было понять без каких-либо нравоучений. Роберт плавно подлетел в воздух на несколько сантиметров и начал медленно летать вокруг голографической карты галактики, ожидая ответа от КЛОКа.
-Нет, сэр, мой сигнал не способен достичь этой планеты, - сухо ответил компьютеризированный голос, цифровым видоискателем следуя траектории движения своего создателя, который в свою очередь незамедлительно ответил, приложив кулак к подбородку, видимо о чем-то задумавшись:
-Не проблема, я размещу маяки по прибытию туда и смогу наладить с тобой связь, меня волнует другое. Планета, по словам Альдриф, находится в плотном окружении космических кораблей. Кто они - мы не знаем. Зачем они там конкретно - мы не знаем. Судя по описанному количеству кораблей - это не частная организация, а государственный уровень. Я не хочу входить в конфликт с целой республикой, империей или что там сейчас модно, не подумав перед этим, - мысли Роберта были прерваны первой фразой, которая донеслась до слуха Часового и которая была произнесена Альдриф будучи на орбите планеты. Роберт не знал, понимала ли она, что он может слышать порхание крыльев бабочки в Африке, находясь в Нью-Йорке или просто выражала свое недовольствие, находясь при этом в неведении того, что он её слышит. Это сейчас было неважно. Машинально он обернулся, будто голос прозвучал в паре метров от него самого, но затем вновь перевел взгляд на голографическую карту. После этого он услышал комментарий КЛОКа:
-Мастер, она даже толком не доверяет Вам. Зачем Вы это делаете? - вопрос был однозначным и, пожалуй, КЛОК даже знал на него ответ, который последовал практически сразу же: -Сейчас нет человека, который доверяет мне, друг мой. Помимо всего прочего, - Роберт сделал небольшую паузу, подчеркивая то, что сейчас он вспоминает то, что ему не очень-то и хотелось: -Я сровнял её дом с землей. Угрожал её друзьям, близким. Я должен все исправить. И кроме этого, на кону жизни невинных людей, а я всегда хотел начать думать чуть шире рамок нашей планеты. Я выйду с тобой на связь. когда окажусь на месте. Если будут обращаться Мстители - скажи, что я на Филиппинах например, борюсь с действующим вулканом, ты придумаешь что-нибудь, - не успел Роберт закончить предложение, как он услышал уже второй нервный "зов" Альфрид и опять машинально обернулся. Мельком подумав, что Асы не отличаются терпением и что это у них семейное, Часовой улыбнулся своим мыслям и покинул Сторожевую Башню.
За считанные секунды он вышел на орбиту Земли, где его уже ожидала его спутница. Судя по ее виду, она почти была готова разрубить его на две равные половины, но явно сдерживает себя:
-Прошу прощения за опоздание. Нужно было уладить пару дел. Веди, - коротко и лаконично произнес Часовой, предоставляя Альдриф возможность показывать ему дорогу. Это позволило бы Часовому адаптироваться к скорости полета сестры Тора, дабы ненароком не обогнать её или, наоборот, быть уверенным, что он не отстанет от неё. Судя по всему, путь им предстоял длинный и хотелось бы свести все проблемы к минимуму. Когда же они наконец устремились вперед, большая часть полета проходила в достаточно неловком молчании. Надо признать, Рейнольдсу не совсем нравилось находиться в неведении того, о чем думает его спутница, что она планирует делать и прочее. Лезть в ее голову он не планировал и не хотел, так как это морально неправильно. Именно по-этому он решил немного разбавить тишину, пока они в пути:
-Почему ты решила не просить помощи у Тора? Возможно, это не совсем мое дело, но я думал, что вы держитесь друг за друга и стараетесь быть уверенными в безопасности друг друга, разве нет? - Роберт сделал небольшую паузу, дабы дождаться ответа своей спутницы.

Она действительно ему не доверяла. И Роберт был не в праве ее винить в этом, так как он считал, что она была абсолютно права. Но проблема была в том, что раз она попросила у него помощи, она не могла надеяться на то, что Часовой не будет задавать вопросов. А если она действительно рассчитывала на это, это было сверх неправильным подходом. Роберт видел, как девушка устремилась вперед, желая избежать дальнейших расспросов. Несмотря на то, что Роберт не получил ответа на свой вопрос, его личное мнение было простым. Ему просто казалось, что она боится за брата, в то время, как если что-то случится с новоявленным Мстителем - никто особенно долго горевать не будет, а кто-то даже обрадуется. Спорить сейчас об этом Часовой не решился, пусть и было достаточно сильное желание. Он нагнал девушку и они почти прибыли на место. Роберт незамедлительно взглянул в сторону планеты, которая была местом их назначения, затем он начал вести себя немного странно, он смотрел в разные стороны, в, казалось бы, пустые места космоса, которые не были заполнены космическими корабля Альянса и параллельно с этим внимательно выслушивал план Альдриф. И надо признать, он ему не понравился с самого начала. В нем чувствовался практически типичный для Асов подход - мало проработанности, много недочетов, практически стопроцентный план срыва.
-Постой, - дабы девушка, не дождавшись его согласия на её план действий, не устремилась вперед он схватил её за плечо в районе бицепса с достаточной силой, чтобы быть уверенным, что она никуда не денется: -Все не так просто. Справедливо предположить, что флот регулярно проводит перекличку экипажа своих кораблей. Если ты вырубишь личный состав одного из них, а с ним, внезапно, выйдут на связь и не получат ответа, ты рискуешь раззадорить осиное гнездо. Я понимаю, вам, жителям Асгарда, это свойственно, но я пока не собираюсь воевать с целым флотом, не зная их намерений и кто они такие. Более того, это не весь флот, - Роберт сделал небольшую паузу, глядя сначала на Альдриф, а затем на пустые пятна космической глади по разные стороны от планеты. Рейнольдс вытянул руку перед собой и указательным пальцем показал на несколько мест, где, казалось бы, ничего не было. -Там, там и там. Крейсеры, авианосцы, находятся, судя по всему, в маскировочном режиме, в мире не существует технологий, которые смогут обеспечить небольшим истребителям способность преодолевать большие расстояния в космическом пространстве без дополнительной дозаправки. Вывод - их сюда доставили корабли, - Роберт сделал небольшую паузу, подбирая наиболее удачное описание массивным военным машинам: -...побольше. К счастью для тебя, Альдриф, - Роберт вновь перевел взгляд на девушку, -Я вижу мир несколько по-другому, чем другие. Поэтому, если что-то пойдет не так, Тор рискует снова остаться без сестры, поэтому мы поступим по-моему, дай мне полминуты, - произнеся последние слова, Роберт отпустил Альдриф и пролетел на несколько метров вперед неё. Оказавшись спиной к ней, он на несколько мгновений закрыл глаза и глубоко вдохнул.
Открыв же глаза, можно было видеть, как они излучают золотое сияние, полностью покрывая голубые глаза Роберта и белки глаз. Каких-либо других изменений, кроме этого, чисто внешне заметить было нельзя. Все оставалось как есть, без какого-либо намека на панику или нечто подобное. В такие моменты лично сам Роберт особенно начинал осознавать, как важно решать любые вопросы без помощи кулаков, энергетический разрядов или холодного оружия. Разумеется, его не назвать пацифистом, ни коем образом, но кто-то начинает упиваться своим могуществом, кто-то становится его жертвой. Роберт был и на первом, и на втором месте. Сейчас же его позиция более похожа на созидательную. Спустя полминуты после начала действия, Роберт, не отвлекаясь от картины планеты и продолжая находиться спиной к Альдриф, обратился к девушке:
-Я проник в разум каждого, кто находится на этих кораблях и скрыл наше присутствие здесь. Пока меня ничего не отвлекает, они не заметят нас, даже если мы начнем махать перед их лицами батонами хлеба. Иди, - ощущая некоторое замешательство со стороны жительницы Асгарда, Роберт добавил, не двигаясь с места: -Доверься мне.

Рокки всегда был существом предприимчивым, запасливым, расчетливым и скрытным.
Скрытным в том смысле, что удачно скрывал свои неправедные доходы от годов работы хедхантером; ну и воришкой меховой прощелыга слыл неплохим, и совсем даже не зря.
Так как сокровища были добыты полосатым совсем не законным путём, то и хранились они совсем даже не в банках и сберегательных кассах – Ракета имел несколько схронов, о которых не знал никто, даже Грут. И дело вовсе не в отсутствии доверия, просто так спокойнее. Всем.
Итак, подоплеку появления енота на этой занюханной планетке можно представить не вдаваясь при этом в подробности (Ракета не одобряет!), так же как и то, почему он в этот раз прилетел сюда совершенно один. Одно стоит заметить особо: даже если не вспоминать про то, какой бред нес Рокки, объясняя Стражам свое сильнейшее и совершенно непреодолимое желание уединиться на определенное время (а он мог быть очень убедителен, когда припрёт),  то в итоге получилось так, что они в душе не ведали, где искать мехового авантюриста в случае случая. Но и сам енот был не в курсе, куда подались эти галактические клоуны. И, по правде говоря, ни капли об этом не жалел, потому что его ждала встреча с любимейшей нычечкой, в которой хранились просто замечательные вещи; по отдельности они были распоследним хламом, но если этот хлам собрать вместе… Короче говоря, итогом мог бы стать красивейший бадабум, которого никто еще до сих пор не видел.
Перед внутренним взглядом Рокки смачно разворачивались схемы гениальнейшей бомбочки. Такая красавица, что енот неустанно пускал слюнки от возбуждения, ведь его смертоносная девочка была соблазнительнее, чем все красотки изо всех посещенных им когда-либо баров, даже если их разобрать а потом собрать одну, идеальную.
Занятый сладостными мечтами, в которых он уже реализовал все свои задумки и был круче всех повелителей всех миров, Рокки не сразу понял, что вокруг планетки творится что-то не то. Чуйка полосатого не подводила никогда, поэтому сначала он решил развернуться и первым делом проинспектировать какую-то из оставшихся нычек, а потом вернуться и совершить задуманное. Но, подумав еще раз он решил что нет, лень менять планы непонятно из-за чего.
Рокки был прекрасно скромен и не желал афишировать своего прибытия, поэтому припланетился на своем крохотном кораблике филигранно и незаметно. Ему не нужны были встречи ни с аборигенами, ни с гостями планеты, ему нужна была только уютненькая нычечка, в которой он мог бы предаться сладостному конструированию идеального оружия.
Енот на то и был енотом, что мог оставаться незамеченным, когда не хотел, чтобы его замечали. Для этого меховому авантюристу не нужны были сверхспособности, достаточно было малого роста и звериной бесшумности, а также внезапности и скорости, конечно же.
В этот раз только на них была вся енотовая надежда, потому что подозрительная и непонятная активность наблюдалась совсем близко от схрона Ракеты.
Поначалу Рокки хотел просто пробраться мимо странных чужаков, которые выглядели как сотрудники лаборатории какого-то сумасшедшего ученого (вот уж кого енот терпеть не мог - плохие воспоминания, чтоб их...), ведь по большому счету то, что происходило на планете, в любой ее части, кроме одной, определенной, его совершенно не касалось (да-да, именно так, это не трусость, просто безразличие и сумасшедшие ученые тут совсем не при чем!).
Но жадность, подлая и внезапная, взяв в сообщницы любопытство, побудила енота придушить тихие взвизги паранойи и подобраться к эпицентру событий настолько близко, насколько это вообще было возможным в тот момент. А что? Там где что-то берет один, мог то же самое взять и другой, а взять все, что плохо лежит, Ракета не мог отказаться.
Однако в этот раз еноту не повезло. Ох, какое обидное попадалово ждало мехового проходимца!
Только полосатый начал разбираться в происходящем, решая, стоит ли ему задержаться или все же лучше слинять от греха подальше, как за его спиной раздался быстрый шорох, механический щелчок и вот уже меховая тушка безвольно шлепнулась на землю, только карие глаза быстро вращались, словно пытались отделиться и зажить своей жизнью.
- Смотрите, что тут у нас, - прогундосил некто в защитном скафандре, размахивая безвольной тушкой енота, как флагом. В другой руке он имел простейший парализатор, хотя краем глаза Рокки успел заметить, что остальные, по какой-то причине их не используют, и при этом стаскивают в погрузчик совершенно неподвижных аборигенов.
Ракета не сталкивался раньше с подобным, хотя ему приходилось видеть контрабандистов разных мастей, включая торговцев живым товаром, но эти, в скафандрах, не очень походили на романтиков с большой дороги, опять же, ассоциация с сумасшедшими учеными грызла мозг упорнее зубастого космического паразита. Рокки тяжело было идентифицировать происходящее, слишком быстро все закрутилось на этой затрапезной планетке, у енота даже головёнка разболелась.
Или просто он слишком долго тут не был?
- Животное в одёжке? – к первому гундосому присоединился второй, совершенно такой же, разве что гундосил на пару тонов ниже.
«Животное?!!» - Ракета взъярился, но парализованное тело не слушалось енота, только глаза завращались еще быстрее, - «Когда я приду в себя, жить ты не будешь. Ты. И ты тоже.»
Полосатый изо всех оставшихся сил пытался мысленно внушить засранцам писать завещания и бесился от того, что так унизительно беспомощен в эту минуту.
Внезапно енота осенило - если его не убили сразу, значит не поняли, с кем имеют дело. Догадка, что его приняли за чьего-то пета, разряженного в костюмчик, приводила в неописуемую ярость, но это давало Ракете преимущество перед пленителями. Пока они были уверены, что поймали экзотическую зверюшку, у мехового очень сильно повышались шансы на освобождение и побег.
Но перед побегом…
Эти два грустных клоуна сдохнут. Небыстро и некрасиво.
Енот моментально успокоился.
Его пленитель оттащил вялую тушку в какое-то полутёмное помещение, на первый взгляд напоминающее корабельный ангар и енот был брошен в банальнейшую клетку для животных, ту, которая с деревянным дном и стальными прутьями. Даже замок был простейшим. Зачем держать обычного зверька за силовым полем и сложнейшими кодовыми замками, смысла нет никакого.
- Эй, ты! – еще один, командный гундосый голос, - Ты, придурок в углу! Кончай прохлаждаться и девок не лапай! Бегом ко мне!
Пленитель енота гундосо выругался, накинул на клетку тряпку и его шаги зашуршали прочь от того места, где под вонючей дерюжкой, в вонючей собачьей клетке валялся парализованный Рокки.
Не долго, к слову, валялся – парализатор был и вправду хреновый, словно детская игрушка, и Ракета очухался быстро. Шипя и матерясь сквозь зубы он отодвинул в сторону вонючую тряпку, чтобы оценить происходящее и выбраться поскорее из этого гребучего собачьего закутка. Ему, мастеру побегов из супер-защищенных тюрем, какая-то жалкая клетка была нипочем.
Кончики пальцев на всех лапах покалывали мелкие иголочки. Даже хвост противно ныл, но енот не обращал на это внимания, потому что сцена, в который уже раз за этот сумасшедший день, изменилась кардинально. Это значило что два трупа, дерзнувшие оскорбить единственного в своем роде, еще немного подергают своими ходилками.
В помещение внесли еще одну девушку. Особенную девушку. Ракета длинно втянул носом воздух и удивленно хмыкнул про себя: «Ну надо же…»
Несколько быстрых движений ловких лапок – именно столько отделяло Ракету от свободы. Он выбрался из тесной клетки и, замотавшись в вонючую тряпку с ног до головы (так сказать, слившись с местностью), бесшумно поспешил в сторону новой пленницы.
Уютненькая нычечка была временно забыта. Новые задачи встали перед неугомонным енотом. Одна из них – месть. Ну, и еще кое-что…
Как только скафандранутые оставили безвольное тело девушки, рядом с Ангелой зашевелилась вонючая кучка тряпья из которой высунулся мокрый черный нос и недовольно фыркнул ей в волосы.

Признаться, немного времени прошло с тех пор, как Тор смог узнать Анджелу как Альдриф, и как свою сестру. Младшую сестру. У него есть младшая сестра. И пусть внешне они не особо сильно отличались в возрасте, громовержец все же чувствовал огромную разницу между ними обоими. он столько всего хотел ей показать, рассказать, научить стольким вещам... Но судьба распорядилась иначе, и сейчас он имел пред собой свою младшую сестру, которая вполне вероятно, таковой себя не считала. Но это не значило, что он не считал себя ее старшим братом! И он должен был о ней заботиться, оберегать ее, пускай даже она это искренне не любила. После того, как он с ней встретился первый раз (не особо удачная была встреча), а после - и второй, он даже взял девушку в Мстители, чтобы быть с ней рядом столько, сколько возможно. Однако Альдриф все металась в поисках чего-то, или кого-то, не находя себе места. Это ранило сердце Тора, так как он просто не понимал, чем он может помочь своей сестре. Да, он знал о ее периоде жизни средь Стражей Галактики, но теперь она ведь была средь своей родни. Она увидела своего отца, и с матерью встретилась, даже братьев многочисленных узреть успела... И пусть все они были не идеальны, но ведь это ее семья! Как можно?...
  В раздумьях Громовержец просиживал часами, пытаясь понять, что он может сделать для Альдриф, дабы ей стало легче. В конце концов, между ними состоялся разговор касательно поисков корабля Стражей, но как только сестрица заикнулась о том, что собирается просить помощи Часового, Тора чуть громом не поразило. То есть молнией его шибануло, но без вреда для оного, чего нельзя было сказать о окружающей среде, уничтоженной столбом небесного электричества. Взбудораженный и на взводе, бог вкратце напомнил сестре о том, КТО ТАКОЙ Роберт Рейнольдс, как он жил, ЧТО он натворил и из-за чего он умер. Тем более, от ЧЬИХ ИМЕННО рук. Да, его взяли обратно в Мстители, хоть и Дэнни Рэнд дал знать Тору о возвращении Часового, о чем Громовержцу ранее поведал Хеймдалль. В общем, парочку последних лет это все было лишь вопросом времени. И члены-основатели Мстителей решили дать Бобу второй шанс снова быть героем, хоть и Одинсон активно избегал с ним встреч. Как-то... не к месту были оные. Но слишком долго это нельзя было откладывать. И вот теперь, как только он услышал от Альдриф такое вот заявление, которое она подкрепила совершенно бредовыми аргументами (что Тор и высказал незамедлительно), бог начисто запретил ей вообще куда-либо лететь с Робертом. А иначе, как он сказал, он прямо сейчас повалит ее на землю, придавит молотом, и будет кормить-поить узницу, пока оная не образумится. И в конце концов, после многих минут перепалки, Альдриф таки согласилась с братом.
  И, как оказалось - соврала ему.

  После того, как Локи всю свою жизнь только и делал, что лгал Донару, Тор так надеялся, что хоть сестра так не будет поступать. Но, как видимо, Лофт все-таки был истинным членом семьи Одина. Почему Громовержец мог прожить без лжи, а его брат и сестра - нет? Почему, когда он говорил другим лишь правду, то почти вся его родня врала ему? В чем смысл? Чем он такое заслужил? Поступок Альдриф очень сильно задел Одинсона. Но когда пять минут буйства и разрушения нескольких верхних этажей Башни миновали, Донар решил во что бы то ни стало найти сестру.
  Тот факт, что Часовой и Альдриф внезапно одновременно исчезли, точно не был случайностью. Однако Клок все никак не сдавал хозяина, даже когда Донар внес кардинальные изменения в архитектуру Башни Часового. Когда же до бога дошло, что такой подход бесполезен, он решил попробовать уговорить Клока, однако попытка тоже не увенчалась успехом - хотя бы потому, что уговаривать надо было до разрушений. Выход был один - Хеймдалль.

  Телепортировавшись в Асгард, Громовержец сразу же направился к Стражу Бифрёста. И неудивительно, что тот уже знал о цели визита сына Одина. Недолго времени потребовалось, дабы Хеймдалль отыскал ангелу, но отправить туда Тора было ... затруднительно. На слова бога "чего сложного-то, открывай Бифрёст и дай мне пройти, Страж!" Хеймдалль лишь покачал головой, ответив тем, что в данный момент Бифрёст по причинам временного излома в пространстве и нарушении магических потоков не может открыть проход в ту часть космоса.
- Тогда отправь меня как можно ближе! И не медли, Хеймдалль!!
  Вздохнув, Страж понял, что сейчас Тору ни перечить, ни что-то пытаться объяснить, не имеет смысла, даже опасно. И, повиновавшись принцу Асгарда, Хеймдалль открыл портал за несколько парсеков от местонахождения Ангелы. Но Донар даже не дождался полного открытия Бифрёста, стремительно улетев к месту назначения.
 
  На земле Тор обычно не летал со скоростью быстрее, чем 35 Махов, дабы не нанести непоправимого вреда атмосфере и окружающей среде, однако в космосе.... в космосе опасаться было нечего, и даже скорость света могла стать лишь пустым звуком в сравнении с той, с которой мог летать Бог Грома. Быстренько добравшись на место, бог увидел много космических кораблей, вместе с тем, где он буквально ощущал свою сестру. Тора абсолютно не интересовало, что это за корабли, и что они здесь делают. Все, что имело для него значение - они угрожают его любимой младшей сестренке.
- Значит, решили вы напасть на сестру мою, жалкое отродье?! ЗА ОНОЕ Я НАКОРМЛЮ ВОЛКОВ ОДИНА ВАШЕЙ СОЖЖЕННОЙ ПЛОТЬЮ!!
  Призвав космический шторм, Донар принялся за мгновенную ликвидацию кораблей. Всех, кроме того, где находилась Ангела. С немыслимой скоростью даже по космическим меркам он пролетал сквозь оные, поджаривал, крушил, рвал на куски... И довольно быстро закончил. В ярости, он ввалился внутрь последнего корабля, который, впрочем, тоже был потрепан, но хоть не уничтожен, и полетел коридорами, сметая всех и вся на своем пути, чтобы только побыстрей добраться до Анджелы. Быстрее, быстрее... Где же ты, сестра? Где они тебя спрятали?
  Наконец, выбив очередную стену, бог таки нашел ее. Но, как оказалось, не только ее. Рядом был еще один узник, товарищ по команде сестрицы - реактивный Енот.
- Альдриф! - Бросившись к девушке, бог бережно взял ее на руки, прижав к себе, и убедившись, что она жива, хоть и без сознания, облегченно вдохнул. - Ракета! Чего здесь делаешь ты? Как оказался на этом корабле? Что с сестрой моей? Кто пленил ее, кто пленил тебя, Ракета?
  Но вразумительного ответа бог не получил. То ли виной всему внешний вид Тора - всего в крови разных цветов, с полыхающими молниями глазами и буквально полыхающего яростью, то ли Енот просто решил не отвечать по своим причинам - неизвестно. Тк что оставался лишь один человек, у кого можно было узнать ответы.
- Роберт... - тихо проговорил Громовержец, нахмурившись еще более, и тут же громогласно и яростно заорал: - РОБЕРТ РЕЙНОЛЬДС! ВЕДАЮ Я, ЗДЕСЬ ТЫ! ПОКАЖИСЬ ЖЕ ПРЕДО МНОЙ!

Отредактировано Thor (11-11-2014 16:02)

Полосатый терпеть ненавидел, когда ситуация выходила из-под его контроля. В последнее время это случалось с поразительной частотой, и в конце-концов Рокки пришел в выводу, что виной всему не его плохая карма, а человеческо-божественный фактор. Ведь большинство из тех, с кем доводилось сталкиваться еноту на поприще стражевания Галактики, способны были плевком затопить сушу, а извержением собственных газов в послеобеденное время уничтожить целую экосистему какой-нибудь затрапезной планетки, типа той, на которой енот так бесславно попал в плен.
Но, по всему выходило так, что на каждую свехрмогучую старуху находилась коварная проруха, отчего сложившаяся ситуация катилась ко всем космическим чертям с невероятной скоростью. Эта бешеная круговерть событий заставила полосатого не на шутку растеряться, ведь он даже оглядеться толком не успел, хотя того небольшого времени, что Ракета находился на свободе, хватило, чтобы оценить состояние Ангелы и визуально сравнить его с состоянием других пленниц. Так же, еноту хватило ума охарактеризовать ситуацию как биологическую опасность, но…
Это было все, что он успел.
Потому что, как только Ракета со всей осторожностью решился сунутся на границу просматриваемого охранными камерами периметра, как снаружи все загрохотало и в грузовом отсеке корабля пиратов материализовалось оно. Оно было жутким… и пафосным. А еще оно вцепилось в безвольное тело Ангелы и принялось в порыве благородных чувств трясти бедняжку так, что казалось - хрупкая девушка вот-вот рассыплется.
Естественно, что слов в данной ситуации у енота не осталось. А точнее  - связных слов и при этом не матерных. Он только и успел, что предостерегающе протянуть лапу, а потом…
Потом та дрянь, которой были покрыты пленники, как своего обняла и Тора. Да, это был он. Могучий, великолепный иди… Герой, короче.
Енот яростно залапомордил, да так, что чуть последние усы в горсти не оставил, но наконец смог открыть пасть.
- Ну что же ты, божище-убожище творишь, а? Сила есть ума не надо?  - енот вскочил на какой-то ящик, уже не задумываясь о том, что в помещение могут ворваться пираты, которые вряд ли готовы были расстаться со своим грузом.
- Кто да что можно было бы и потом выяснить, это даже не второстепенно. Ты случайно мозг свой, спиртягой полированный, не в молоте носишь, а то он видно тебе на черепную коробку давит! Ну это… это же полный космический присец!!! Это же пираты, скот конечно, но далеко не тупой! Смотри – вы все заражены. Это гарантия против побега тыща процентов, а в конце пути просто вкололи бы антидот тому, кто выживет, продали, а с денежками ищи их потом – не сыщешь. А если бы их законники накрыли – тела просто распылили бы и не придерешься…
Енот перевел дух. «Уж я-то знаю.»
- Они сейчас просто дрова! Даже сестра твоя. Разве что только дышат. И ты туда же…
Полосатый махнул лапой и соскочил с ящика. Нужно было что-то – а у пиратов оно было, не могло не быть! – что-то, нейтрализующее реакцию мерзкой субстанции. Но окружающая действительность не располагала к поискам. Во-первых, енот не знал схемы корабля, а это была немалая посудина, не то что его консервная баночка – рубка да гальюн, даже спать приходилось в кресле… Эх… где там уютная скорлупка…
Рокки резко прервал мысленное нытье, он понимал, что без помощи в данной ситуации не обойтись, потому что даже думать связно времени не оставалось. Сумбур в его голове разорвал бесстрастный но убийственный механический голос:
- Внимание. Основной двигатель поврежден…  До столкновения осталось две минуты…
Енот едва не поддался панике, но видимо, семейство понедельничных божков имело какой-то козырь в рукаве, поэтому полосатый, вторя Тору и Ангеле взвыл:
- Эй, Роберт, красавчик, где ты там? Иди сюда, ск… милашка… Короче, кто бы ты ни был – нам без тебя грустно! Тут тебя девушка зовет! Если не придешь – укушу, св… Хороший ты человек!
Енот распинался, стоя посреди трясущегося помещения, под монотонный отсчет секунд, оставшихся до взрыва, который мог стать последним в его недлинной енотьей жизни, но отчего-то был спокоен.
У него никогда не было никого, кого бы он мог счесть своим близким, кроме, разве что Грута (при воспоминании о добродушной дубине в сердце полосатого вошла тоненькая иголочка печали), но Ракета был рад тому, что если ему придется умереть, он умрет, пытаясь спасти друга, чья судьба была еноту небезразлична.
Полосатый совершал нелицеприятные поступки, он не щадил своих врагов, потому что его самого никто никогда не любил и не жалел – это все было абстрактными понятиями для не обремененного моралью существа. Но в какой-то момент енот понял, что не сможет оставить в беде Ангелу, просто не найдет себе оправдания для этого поступка. В данный момент ее жизнь весила больше, чем весь шаткий енотов мирок. Даже ее братец, этот божище-убожище, значил для злобного меховика больше, чем того заслуживал.
Итак…
- Дамы и господа!
-… Пятьдесят секунд до взрыва…
- Вашему вниманию! Спаситель  енотов и богов, а также – просто душка! Ррррроберт Рейнольдс!
- …Сорок секунд до взрыва…
Эх, если уж помирать, то хотя бы последнее слово должно оставаться за нашими. Енот неимоверно напрягся и взъерошился так, что весь стал похож на щетку для чистки бутылок.
Пусть…
Все…
Будет…
Хо-ро…

- Ну что же ты, божище-убожище творишь, а? Сила есть ума не надо? Кто да что можно было бы и потом выяснить, это даже не второстепенно. Ты случайно мозг свой, спиртягой полированный, не в молоте носишь, а то он видно тебе на черепную коробку давит! Ну это… это же полный космический присец!!! Это же пираты, скот конечно, но далеко не тупой! Смотри – вы все заражены. Это гарантия против побега тыща процентов, а в конце пути просто вкололи бы антидот тому, кто выживет, продали, а с денежками ищи их потом – не сыщешь. А если бы их законники накрыли – тела просто распылили бы и не придерешься…
  Возмущения Ракеты были вполне оправданы. Но сейчас Тор мог думать только об одном: о его сестре. И плевать, что он был заражен - и не с таким справлялся его организм, а ведь еще есть Мьёлльнир, в котором заключена Сила Одина, пускай и в малом объеме. Посему бог только совсем недобро так посмотрел на Енота, машинально обнажив клыки, и глухо зарычал. Вполне вероятно, что с рассудком он уже мог попрощаться с минуты на минуту.
  И тут корабль начал падать, о чем и сообщила система оповещения.
  Это никак не прибавляло радости. Тор едва сдерживал свою ярость, порываясь прямо сейчас пойти и начать мстить за Анджелу. Но бессознательное и столь хрупкое тельце его сестры, судя по всему, было единственным, что сдерживало его от этого крайне неразумного поступка. Однако помочь ей он никак не мог. Точнее, мог - стоило лишь воззвать к энергии молота - но не с тем рассудком (точнее, тем, что от него осталось). Однако после того, как он воззвал к Часовому, ответа не было. Что же делать?
  внезапно его мышцы свела судорога - кажется, вирус принялся за свою работу. Но в отличие от своей сестры, бог не отрубился. Но больно было - не передать. Кажется, его тело начинало становиться как у смертного. Но вот вес тела и массу не изменило, что тоже отнюдь не помогало. Ибо для смертного вес больше, чем триста килограмм с нечеловеческой плотностью тела - сущая пытка. Однако Донар все же встал на ноги с сестрою на руках, и тут она, еле живая, подала голос, смотря на него:
-  Роберт… Забери нас отсюда, Роберт… мы падаем....
  Удивленно посмотрев на девушку, Донар с трудом понял, что она его вполне в бреду могла перепутать с Часовым. Но сейчас не было времени растолковывать, кто перед ней. Посему бог аккуратно и бережно положил девушку, сорвал с себя плащ, замотал в оный сопротивляющегося Енота (чтобы и его не заразить), потом взял матерящийся и брыкающийся  сверток, и вместе с сестрой прижал к себе, дабы они не пострадали при падении. Спасти всех сразу он не мог, но, по крайней мере, хоть их двоих сможет.
  Когда же было ощутимо, что корабль начал входить в атмосферу, бог сцепил зубы, и лишь зарычал. Его разум и так балансировал на грани, а боль, которая охватывала все его тело от чрезвычайной давки на кости и мышцы от действия вируса, была просто невыносимой. Но тут он краем сознания уловил какое-то сообщение от Роберта. Слов он не разобрал - все-таки, еще чуть-чуть, и сознание бога вполне могло помахать ему ручкой, уступив место ярости - но общие эмоции были еще ему понятны. Постаравшись как можно плотнее закрыть собой сестру и Енота, он ощущал, как обломки корабля начинают впиваться в его тело, которое, благодаря вирусу, эти обломки радостно в себя принимало. Вот пробитое легкое, вот сломанные ребра, разорванная печень.... Список с каждой секундой все увеличивался, и Донар думал, что сейчас взвоет. А, может, он и взвыл - от боли и уплывающего сознания он плохо соображал, что делает и где находится. Все, что он помнил и осознавал - то, что он к себе прижимает, должно уцелеть, и выжить. Именно за эту мысль он цеплялся до тех пор, пока его рассудок окончательно не отключился.

  Когда же корабль благодаря титаническим усилием Роберта все же был посажен, Тор (точнее, существо, что было сейчас им, ибо сознания в его все еще бодрствующем теле совсем не наблюдалось), обнажив клыки, посмотрел на сестру и Енота, отпустил их, и только было начал вставать на ноги пошатываясь, и принялся выдергивать из себя осколки. Как только последний был извлечен, в разрушенное помещение вошел дымящийся Часовой:
- Она в критическом состоянии, я могу спасти её, если ты позволишь мне. Я сделаю это, даже если ты скажешь нет, но я надеюсь, ты сохранил остатки разума, сын Одина.
  Глухо зарычав, озверевший и окровавленный бог, полыхающий молниями из глаз, склонил голову, подойдя к Роберту. Втянув носом воздух, он собрался было убить то, что мешало ему пройти, но задворки его разума оному воспротивились. Так молот в его руке и то поднимался, то опускался несколько раз, пока наконец разум не победил животную ярость. Поморгав с полминуты, он понял, что находится в корабле, рядом - его сестра, большая и без сознания, возле нее - Ракета, зачем-то замотанный в его плащ (что он вообще делает на Еноте?), также вместе с ними есть еще несколько выживших... И перед ним стоит Часовой. Дымящийся, пахнущий гарью и сгоревшей плотью, но живой. Выходит. он смог посадить корабль, не дав ему развалиться. И такое ощущение, что он только что ему что-то говорил... Напрягшись, Тор таки вспомнил слова Рейнольдса, и лишь слегка кивнул, все еще шипя от боли. Хоть вирус в его организме был уже побежден благодаря молоту и его безумию, но раны не затягивались со скоростью исцеляющего фактора Росомахи.
- Помоги же ей, Роберт... Всем им помоги. И после отнеси ее в Мидгард, в Башню Мстителей, и не позволяй ей из оной выходить ни под каким ее предлогом, пока я не вернусь. В ответе ты за нее, и ответ предо мной ты держать будешь, коли с ней чего случится, ибо должен был ты сказать мне, куда ты с ней летишь-то... От тебя я, Роберт, ожидал многого, даже возвращенья Мрака, но уж никак не тайн да лжи... Равно, как и от сестры моей. - Сказав оное, бог направился к выходу, крепче перехватив молот в руках. - А я закончу то, что было начато. Судя по словам Ракеты, сие есть дело рук работорговцев... И они должны быть уничтожены. А коли вспомнить, что они причинили вред моей сестре... - тут в небе раздался оглушительный гром - то смерть их будет ужасной и мучительной.
  Сказав эти слова, бог, пошатываясь, вышел наружу, и, преклонив колено, дотронулся до земли. Черпая силу из стихии своей матери, он, конечно, не исцелился в одно мгновение, но по крайней мере, теперь было хоть не так больно. Раскрутив молот, Громовержец взлетел ввысь, чтобы осмотреться, куда же они упали, и где найти ту мразь, которая заслуживает должного наказания.

…шо…

Шо? Шо!!! Корабль мотнуло слишком внезапно. Да сколько можно этих внезапностей, которые практически невозможно предвидеть! Мохнатая тушка сверзилась со своего импровизированного постамента и покатилась под ноги статуи под рабочим названием «Тор непокоренный». Из дельных мыслей в голове билась лишь одна:
«Гады, такой выход испортили…»
Сама же головешка, успевшая не раз уж пострадать, начала кружиться и побаливать, но енот не особенно обращал на это внимание. Животным и так свойственно переживать боль молча, наедине с собой, а еще когда от дискомфорта  отвлекают, заматывая тебя в плащ, который держит не хуже настоящих пут, и который не прокусить, не процарапать... Енот даже как-то обиделся, для начала слегка – его ловят как кусачего домашнего питомца. Безобразие и только.
Цивилизованная часть енота находила случившееся правильным и уместным, но темная часть, та что состояла из инстинктов, бессознательного страха и ярости, требовала располосовать руки беспардонного пленителя когтями, изодрать зубами, но выбраться, спастись, удрать как можно дальше от странного, страшного и непонятного.
Ведь так или почти так поступали с ним чудовища-мучители из исследовательских лабораторий. Безэмоциональные и безжалостные, которым было плевать на его крики, просьбы и стоны.
Енота накрыло.
Именно поэтому енот извивался, ругался  и время от времени бессильно грыз ткань торова плаща. Полосатый все не мог успокоиться и уже не в состоянии был бороться с надвигающейся паникой. Ну да, вот так сложилось, что Рокки терпеть не мог быть связанным, привязанным, ограниченным в свободе, запертым в крошечных помещениях. Тяжелые воспоминания, знаете ли.
Ракета уже почти утратил разум от страха и стал походить на пойманного охотником дикого зверя. Происходящее воспринималось урывками.  Как тогда, когда он был заперт в лаборатории.
Возможно, енот успел бы сотворить что-то дикое и бессмысленное в попытке спастись, но внезапно все прекратилось и он шлепнулся на пол, извиваясь в проклятой тряпке.
Тор спеленал енота добротно, поэтому полосатый беспомощно дергался до тех пор, пока Ангела не спасла несчастного пленника безжалостного случая.
Ракета тут же вскочил на дрожащие лапы. Он был взъерошен, шерсть выглядела влажной, а морда пришельца – слегка безумной и больной.
Что-то глубинное заставило Рокки издать чирикающий нежный звучок, один из тех, которыми общаются обычные еноты, и потереться измученной мордой о ногу Ангелы. Он еще был не в состоянии думать в тот момент, что может напороться на заразную слизь, однако знакомый, безумно приятный запах окончательно привел перетрухнувшего енота в себя, и он сам отошел чуть в сторону, мгновенно ощутив вину за свою дурацкую слабость.
- А все-таки, какой  выход испортили, - нервно хихикнул Рокки едва слышно, себе под нос, - Что хотите, то и делаете, потому что делаете что хотите.
Ракета скорее успокаивал себя звуками собственного голоса, отчаянно пытаясь скрыть за мелкой бравадой стыд, за истерическим юморком, который не раз выручал мехового в трудных ситуациях - страх и какую-то детскую или звериную обиду; такую, какой обычно обижаются домашние питомцы, которых нечаянно заденут или причинят им боль, не желая этого: "Как ты мог, я тебе верил, а ты...".
Но сейчас Ракете казалось, что бы он ни сказал и ни сделал, все просто и явственно поймут и увидят, как облажался крутой и несгибаемый полоскун. Подумать только – плащика испугался.
Хвост Ракеты, какой-то тощий и слипшийся, уныло прижался к лапе.
Пока енот придавался унынию и самокопанию, пытаясь делать это как можно незаметнее, но не преуспевая в этом, остальная компания уже худо-бедно начала разруливать ситуацию, а от голоса Ангелы Ракета резко и окончательно встряхнулся и пришел в себя.
Действительно, решил про себя енот, сейчас не время жалеть себя, ведь стольким несчастным существам намного хуже.  При падении кое-кто мог даже погибнуть, ведь пристегнуть тела  похищенных девушек торговцы живым товаром попросту не успели.
Ракета заозирался по сторонам, подмечая дрожащих но живых пленниц, вперемешку с неподвижными телами других несчастных, втянул ноздрями запахи дыма, крови, горелых ран, боли и  страха, и шерсть на холке енота встала дыбом.
Он так ничего не ответил Ангеле. Во-первых потому, что его все еще потряхивало после панической атаки и енот боялся, что его голос даст петуха в самый неподходящий момент, а во-вторых, ему было попросту стыдно за такое позорное проявление слабости и собственной никчемности. В глубине души он яростно надеялся на то, что никто ничего не заметит, ведь не такая уж енот большая цаца-птица, чтобы волноваться о его душевном здоровье, когда все вокруг пылает и летит в тартарары.
Поэтому Ракета только усиленно закивал, давая понять, что все понял и все сделает как  надо, после чего торопливо ускакал в коридоры, ловко огибая валяющиеся вокруг мертвые и бессознательные тела.
Корабль был стандартный, хоть и переделанный под нужды контрабандистов, поэтому найти требуемое труда не составляло. Мгновение – и енот уже совершенно забыл о пережитом им первобытном ужасе, собрался с мыслями и с нужными людьми говорил голосом твердым и решительным, а в выражениях не стеснялся.

Ярость, хоть и поутихшая, все же продолжала клокотать в громовержце. Мало кто мог понять, каково это: ПОСТОЯННО себя сдерживать, даже сражаясь с превосходящими тебя противниками, бездействовать, когда ты можешь что-то сделать, и лишь потому, что так надо, терпеть многочисленные оскорбления и бесчинства, не наказывая обидчика только потому, что он не ведает, чего говорит или же творит, и наказания не заслуживает серьезного.... Почти никто в Мидгарде, да и Асгарде в этом не мог понять Тора. Разве что его отец и кровная мать могли, ну и горстка людей из Мидгарда. Часовой в том числе. Но понимали ли они? И если так, то почему все время пытались его сдержать, когда он готов был выплеснуть свою ярость, и, надо сказать, праведную?
  Поэтому слова сестры он хоть и услышал, но все, что из них понял и принял, что она жива и здорова. Однако оные вовсе его не остановили. Посему он направился дальше, и Мьёлльнир в руке бога предчувствовал жажду крови хозяина. И небеса вторили оной, отзываясь зову Повелителя Грома и Молний так, как никто во вселенной не может заставить их повиноваться. Но вот мысли Роберта, которые были направлены к нему, разожгли ярость Одинсона еще сильней.

  В миг развернувшись, за несколько секунд Донар оказался подле Роберта, который пытался вылечить всех. кого мог. Надо сказать, получалось у него это вполне успешно, но не измотает ли оно его? Да нет. Боб сильные какой-то заразы, Бог Грома был о нем куда высшего мнения. Ослабнуть от лечения - нет, это не путь ТОГО Золотого Стража, которого он знал. Однако ТОТ ли перед ним Роберт? ТЕМ ЖЕ он вернулся, или же... другим? Пора узнать здесь и сейчас. Однако мысли в голове бога путались от переполняющей его  жажды крови и эмоций, поэтому он не вполне осознавал, что творил. Хорошо хоть, в сознании своем был.
  Схватив Роберта за грудки, бог принялся довольно-таки на повышенных тонах с ним разговаривать:
- Ты смеешь угрожать мне, Роберт?! Али забыл ты, что я - БОГ, а ты - из рода СМЕРТНЫХ?! Молвишь мне, Мрак меня накроет?! А тебя никогда он не накрывал-то?! Еще о жизнях вспомнил ты, что сегодня я забрал, да о судействе?! А не ты ли в смертях сотен НЕВИННЫХ-то повинен, Роберт?! Не вправе ты сейчас слова молвить вовсе! Ибо посмотри вокруг! - тут он отпустил Часового, в порыве эмоций бросив молот на землю, и оный послушно сотворил небольшую воронку. - Все оное - лишь результат того, что ты, равно как и сестра моя, соврали мне, и ТЫ, Роберт, носящий имя СТРАЖА, НЕ СМОГ ЕЕ УБЕРЕЧЬ! - тут он показал в сторону своей сестры, отчаянно пытавшейся сдержать вражий натиск. Видимо, вся причина его ярости была в том, что он очень переживал за свою сестру, и хотел всячески ее уберечь, но считал себя виноватым в том, что допустил, дабы она пострадала... Возможно, сейчас Тор начал бы вымещать свою злость и ярость на ни в чем не повинном Часовом, если бы не одно непредвиденное вмешательство...
  Внезапно в ушах Тора, да и в ушах его друзей-сородичей, судя по их вытянувшимся лицам, зазвучал тихий, но в то же время властный, проникновенный и по ощущениям - всемогущий голос:
- Тор, остановись.. Ты не за то сражаешься сейчас, защищать ты должен, а не наказывать, сейчас время для спасенья, но не уничтоженья, сын мой ... Опомнись же, ярость свою обуздай!...
  И тут бога окутало светло-зеленоватое свечение, исходящее прямо из земли. Гайя, Старшая Богиня Земли и мать Донара, решила помочь своему сыну. А ведь Одинсон стоял-то на земле, на почве, как-никак. И поскольку по могуществу Гайя, почитай, вполне могла превзойти Одина, унять ярость сына ей не составило никакого труда. Правда, вмешивалась она крайне редко и совсем без какого-либо логического объяснения... Хотя оное было тогда, когда Тор ДЕЙСТВИТЕЛЬНО нуждался в ее помощи. Так что кто знает - быть может, пути Гайи не такие уж и неисповедимы?
 
  Когда же в голове бога прояснилось, он, словно очнувшись ото сна, оглядел все вокруг, и понял, что большинство из этого уже не исправить. Он достаточно натворил, чтобы сейчас пострадало множество невинных. НО главное - он наговорил непозволительных вещей. Какой же выход должен быть из этой ситуации? И решение, как всегда, пришло неожиданно. И оное было таким же безумным... Однако другого у Донара не было.
- Роберт, друг мой... Прости меня же за слова мои - тихо начал Громовержец - не в себе я был. Сказал я много лишнего, и то, что вовсе молвить мне не стоило. Признаюсь же. что оное из-за страха за сестру родилось во мне, однако же часть была сказана так же и из-за того, что я корил себя за то, что не углядел за Альдриф... Видимо, плохой я брат, раз соврала мне она, и раз не смог ее я уберечь. Посему сейчас постараюсь я исправить хоть что-то из тогоЭ, что я натворил, и хоть как-то помочь в ситуации сложившейся. Пора мне ответить за содеянное сегодня, Роберт... Надеюсь я, что поймешь меня ты, и простишь.
  С этими словами бог взмыл в небо, остановившись в сотне метров от земли, и так же тихо добавил:
- Коли я... не справлюсь, об одном попрошу тебя я: присмотри за сестрой моей. Она - одна у меня, и я только лишь обрел ее. Не дай ей пострадать или же погибнуть в этом мире, что для нее в новинку, Роберт. Оберегай ее... Ведь видел я,как на тебя она-то смотрит. И оное - взаимно, как мне кажется. Ведь не вчера родился я на свет... Однако коли я не справлюсь, и ты допустишь, чтобы она пострадала, знай же, что я вернусь из небытия, и заберу тебя с собой обратно - закончил он с небольшим смешком, но все же с прямым намеком в тоне, и стремительно полетел ввысь. Он знал, что он должен сделать, и догадывался, какая за это цена будет.

  Повсюду были разрушения, черные дыры затягивали с умопомрачительной скоростью обломки строений, корабли, порой даже растения, вырванные с корнем, транспорты мародеров все пытались улизнуть, обстреливая выживших, а с космоса уже надвигался на них флот пиратов.. или бандитов, Донар так и не разобрал. Но тот факт, что по ним стреляли из крупнокалиберных орудий, не оставлял сомнений касательно того, что это - вовсе не союзники. Это все надо было прекратить.
  Поднеся молот к губам, бог прошептал ему молитву, которую произносил крайне редко. Он молился самой Природе, молился о том, чтобы дала ему силы совершить то, что он собирался. После чего грянул оглушительный гром, от которого на десятки миль вокруг повыносило все окна, многие вполне могли временно оглохнуть, а небольшие корабли в воздухе отнесло где-то на сотню метров звуковой волной. И тут грянула молния.
  Сказать, что небеса разверзлись, значит ничего не сказать. Подняв молот в воздух, бог начал создавать электрический щит колоссальной мощности, чтобы испепелить все, что к нему прикасалось. Однако поскольку для оного требовалось находиться вне него, то он оказался вполне уязвимым для немаленького вражеского флота, который, увидав, как купол, состоящий из молний, быстро накрывает всю планету, довольно скоро обнаружил источник оного. Посему богу пришлось придать куполу, уже ставшему сферой, еще больше энергии, дабы оный не только останавливал силу притяжения чёрных дыр, но и смог испускать заряды, стрелявшие как по внутренним вражеским кораблям, так и по внешнему флоту. Однако в этот момент флот начал стрелять по нему. И когда корсары поняли. что обычными выстрелами Громовержца не проймешь, то перешли к более крупнокалиберному оружию.
- Отец мой, мать... ДАЙТЕ ЖЕ МНЕ СИЛ!! - заорал бог, вкладываясь в деяние рук своих на полную. В данный момент он уже никак не сдерживал себя, ибо его сила была направлена на спасение... Но долго ли он так продержится? И пока молнии, исходящие от купола, уничтожали вражеские корабли, блокировали и затягивали черные дыры, да атаковали флотилию, нанося ей все больше ущерба, Громовержца продолжали обстреливать. А он не мог даже сдвинуться с места... И наконец, не в силах больше терпеть адскую боль, бог издал душераздирающий крик, огласивший все пространство на многие десятки миль. Но он все же не сдался, ибо от него зависели жизни жителей планеты, жизнь его друзей, но главное - жизнь его сестры. И Тор не мог допустить, чтобы она пострадала в этом неминуемом кошмаре... чего бы это ему ни стоило.
  Его плоть была обожжена, многих кусков мяса не хватало от попаданий мощных зарядов кораблей корсаров, глаза уже заливало кровью, оная буквально сочилась из многочисленных ран на теле Громовержца, а его сил с каждым мгновением увядала от нужды поддерживать такой огромный купол, да и еще отстреливающийся. Даже вокруг Мидгарда создать такую защиту было крайне непростым и очень трудоемким делом, а эта планета была больше Земли... Существенно больше. Однако он продолжал держаться, уже из последних сил, почти теряя сознание. и вместе с ним остатки своих сил, и, возможно, даже жизненной энергии. Боль была за гранью воображения, однако лишь одна мысль была в голове Одинсона: Она должна выжить. Они должны выжить.
  И именно благодаря ней бог все продолжал держаться. Но с каждым мгновением ему приходилось платить все больше. В конце концов, он распрощался со слухом, зрением, и почти всеми остальными чувствами. Ему оставалось только держать свой молот, удерживая купол... И кричать от боли. Кричать до тех пор, пока он еще мог сопротивляться, и держаться. Пока в его сознании, уже почти увядшем, не начало слышаться отдаленное пение, о котором в Асгарде ходили легенды. Пение валькирий.
  И тут силы окончательно оставили Громовержца. Он не знал, сколько кораблей он уничтожил, как сильно повредил флот корсаров и сколько времени смог продержать купол под обстрелом. Он знал лишь одно: что сделал все, на что был способен. поэтому, вконец обессиленный и израненный, он закрыл глаза, выдохнул, и начал падать на землю. От силы трения он начал обгорать при падении, однако бог уже этого не чувствовал, и вскоре с грохотом упал неподалеку от останков корабля, на котором они сюда прибыли. С трудом приоткрыв глаза, Тор увидел лишь кровавую размытую пелену, и еле слышно издал лишь одну фразу:
- Альдриф, сестра моя... живи же....
  После чего Громовержец затих, закрыв глаза, и остался лежать полностью неподвижно. Он так и не узнал, удалось ли ему спасти жителей этой планеты, Роберта, Ракету... и свою сестру.
  И вот возле Бога Грома начал материализоваться силуэт, вскоре приобретший очертаний воительницы, одетой в доспехи его народа, в крылатом шлеме, опоясанной мечом да с копьем в руках.
  Валькирия.

Время в этот безумный день тоже, по всей видимости, сошло с ума. То оно неслось неровными скачками - события не успевали сменять друг друга, накладывались одно на другое, новые перечеркивали, отменяли предыдущие, словно бешено вертящийся шар стробоскопа, исторгающий слепящие лучи, искажающие предметы и окружающую действительность, то застывали, как желе, вот как сейчас.
Меховой пришелец не привык жалеть о том, что изменить невозможно, предпочитая с достоинством выйти из любой сложившейся ситуации, а потом уже страдать или радоваться, в зависимости от результата. Единственное, о чем Рокки пожалел в этот раз, так это о том, что нарушил свои  собственные планы; чего он, признаться, не любил.
Вы видели педантичного енота? Нет? И не увидите, потому что если вы не знакомы с Реактивным Рейнджером, то вы не ничего не знаете о енотах и педантизме.
Но в данный момент мысли Ракеты были уже слишком далеки от облюбованного склада, и даже идеи, ради которых он, собственно и прилетел сюда, совершенно утратили свою привлекательность.
Реактивный сидел в капитанском кресле и его короткие лапки трогательно не доставали до пола. Разговор с ответственными лицами закончился быстро и предсказуемо – затребованные корабли уже находились в пути, но все равно потребуется еще время для того, чтобы они оказались на орбите и чем-то смогли быть полезны защитникам планеты.
И снова время, проклятое безумное время.
Когда это не нужно, оно несется, как укушенный бешеной улиткой ленивец, а когда ты чего-то ждешь – ползет, как проклятый ленивцем гепард. Или как эти точки на карте…
Ракета оттарабанил когтями раздраженную дробь по панели. Помимо наблюдения за космосом, он мог видеть и то, что творилось на планете – внешний обзор почти не пострадал при падении корабля, поэтому, чтобы особенно не нервничать, енот принялся наблюдать за тем, что происходило снаружи.
Вход в центр управления Реактивный заблокировал чуть раньше, чем начал наблюдение, но уже после того, как закончил разговор и теперь он мог ни на что не отвлекаясь созерцать картину весьма трагическую, даже для  него – существа не слишком то обремененного привязанностями и уж тем более, глубокими чувствами.
Может быть в первый раз за всю свою жизнь маленький меховой пришелец чувствовал себя таким растерянным и слабым. Это Ракете не нравилось. Совсем. Он не привык оценивать себя с позиции чужой силы. Он всегда просто и без условий делал свое дело, не взирая на лица, а так же и задницы, которые предстояло надрать. Но сейчас почему-то его догнало осознание всемерной пропасти между этими сверх-существами и им самим.
Если в душе Реактивный желал вывернуть вселенную наизнанку лишь для того, чтобы Тору и Ангеле не приходилось делать то, что они делают, то тело маленького пришельца оставалось словно прикованным к проклятому, но такому удобному капитанскому креслу.
Ракета не имел привычки задумываться о том, зачем все происходит так, как происходит, он не выстраивал в своей голове каких-то мысленных цепочек из безответных вопросов и бессмысленного философствования на темы преданности, любви и поддержки нуждающихся. Зачем ,если это было для енота так же естественно, как дыхание и некоторые прочие естественные потребности, не столь пафосные но так же необходимые.
Поначалу Реактивный просто отстранённо наблюдал за происходящим, оценивая, прикидывая расстановку сил и, в какой-то мере, сопереживая тем, кого считал «своими». И чего уж греха таить, он был безусловно, как-то даже по- детски глупо и наивно уверен в том, что Тор сдюжит.
Но… все случилось не так, как хотелось, и Реактивного енота неожиданно постигло чувство, похожее на разочарование. Это сложно было бы описать, но Рокки был одновременно обеспокоен, расстроен, взволнован и в добавок ко всему неприятно разочарован в… Торе. Да, безосновательно, но теперь приходилось признать, что в глубине души Реактивный полагался на Тора больше, чем сам рассчитывал или был готов признать. И даже теперь Ракета не хотел верить в то, что случилось непоправимое. Вопреки собственному разочарованию меховой тихо надеялся, что вот-вот, отдохнув чуток это бронечудло встанет, отряхнется и… как не бывало, он окажется тем же. Тем же. Не тем непонятным куском мяса, над которым … Реактивный даже потер глаза зачем-то - от того, что он испачкался раньше в какой-то едкой жидкости, гляделки моментально защипало, но ничего не изменилось – через слезную пелену енот видел застывшую над телом Тора странную дамочку, которая словно бы соткалась из воздуха. На эту самую дамочку тут же кошкой бросилась Альдриф, и полосатый встрепенулся, сбрасывая с себя странное оцепенение.
Дамочка оказалась неожиданно и неприятно сильной, и Рокки скрипел зубами, эмоционально следя за схваткой Риф и этой никем не ожидаемой гостьи.
Если дела Тора не слишком интересовали мехового пришельца - ведь не маленький, чай сам разберется, то чувство необходимости защитить Альдриф было чем-то скорее инстинктивным и теперь заставляло шерсть на холке енота вздыбиться, Ракета подобрался в своем кресле и даже подался вперед, негодуя от того, как дамочка теснит Риф.
Нет, просто так смотреть на это все определенно сил не оставалось.
Горловой рык выдал величайшую степень раздражения мехового, а его чуткие пальчики побежали по сенсорным панелям, проверяя состояние вооружения полуразрушенного корабля. Как и боялся енот, все боевые орудия были повреждены или же их заклинило при падении. Только лишь противометеоритная пушка оказалась исправной и заряженной.  Это было уже что-то и Реактивный принялся настраивать прицел, негромко бормоча себе под нос:
- Ты уж извиняй, дамочка, не знаю как по имени, но я политесам не обучен, сумочки не ношу, двери не открываю и очень не люблю настырных. Так что, не обессудь, но будет немного больно.
Настройка на весьма необычный «метеорит» прошла удачно и стайка небольших, но мощных ракет понеслась к цели, отбрасывая дамочку в сторону.
К глубокому и искреннему разочарованию мехового, взрывы не нанесли злобной тётке никакого существенного ущерба и только большое количество снарядов поспособствовало тому, что толстая шкурка красотки оказалась слегка подпорченной.
И без того взвинченная дамочка на время забыла про Тора и Риф, чего, собственно и добивался енот – так сказать, программа минимум.
Женщина устремила яростный взгляд на обломки корабля и меховому на мгновение показалось, что она видит его, сидящего в капитанском кресле, с лапами все еще занесенными над панелью управления. Что она видит и его улыбку-оскал, что слышит едкие оскорбительные комментарии. Стало слегка не по себе, словно сделал какую-то пакость исподтишка, но волноваться об этом долго не пришлось, потому что дамочка с места в карьер рванула к кораблю и… попросту оторвала ту часть, где находился Рокки! Оторвала и отшвырнула в строну, как какой-то кусок сухой коры!
Меховой уж было попрощался с жизнью, свернувшись комком в своем кресле, но обзорные иллюминаторы, не выдержав последнего надругательства, треснули, просыпавшись  дождем в искореженное помещение.  Думать было некогда и старые добрые боты на реактивной тяге вытолкнули енота наружу.
Реактивный встряхнулся и завис на мгновение перед лицом взбешенной фурии. Он только успел скосить глаз в сторону Альдриф, посылая той свою мысль: «Делай то, что считаешь нужным, красавица».
После этого он сумасшедшей осой закрутился вокруг женщины, которая, поглощенная своей злостью так и пыталась поймать его – как надоедливое насекомое, а жалящие лазерные пистолеты, которые мешали заживать поверхностным ранам на теле Валькирии, только усиливали сходство енота с  мерзкой букашкой.
Сколько они могли так танцевать? Минуту? Десять? Реактивный об этом не думал, меховик только надеялся, что то, что он сейчас делает – не бессмысленно.

Что есть смерть? Конец ли это, или же новое начало? Касается ли она лишь смертной оболочки, или же и души? Многие считали, что ответ на этот вопрос можно получить, лишь умерев. Но только вот как тогда рассказать о своих знаниях живым? Величайшие умы веками задавались этим вопросом, да только так и не нашли ответа. А вот боги.... Они знали ответ. Только у каждого он был разным.
  Кто-то считал, что смерть отправляет душу в загробный мир. Кто-то же говорил, что оное отправляет на реинкарнацию. Иные молвили, что смерть лишь расщепляет само естество умершего, растворяя оное во Вселенной. И только самые мудрые боги знали, что все эти варианты, как и многие другие - правдивы. Разница была лишь в том, как умерший жил, и как он умер. От этих двух факторов и зависела дальнейшая судьба того, кому пришлось переступить грань бытия. Но то касалось только смертных. Неважно, откуда они были родом, во что верили или какой силой обладали, на них воздействовало только эти два фактора. Но когда дело касалось бога.... В дело вступал третий фактор.
  Вера.

Когда-то давно Один объяснил Тору, что они, боги, хоть и похожи во многом на смертных, все же очень от них отличаются, а именно следующим: они - создания чистой магии, первозданной магии природы, самого бытия, которое своим узором создает их. Конечно, так себя осознает не каждый бог. Большинство считает себя просто сверхсильными существами, и многим этого достаточно. Донар долгое время не был исключением, и лишь в некоторых моментах своей жизни вспоминал слова отца. Когда он обратил время вспять, уничтожив тем самым реальность своего правления, когда возродился после своей смерти, которую осуществило древнее пророчество, и некоторых личностных моментов. Однако даже тогда он не до конца понял слова Одина. Всеотец говорил ему, что без веры боги - ничто. Но сын не понимал отца: как так? - ведь он сильнейший среди Асов, что значит - боги ничто без веры? И вот сегодня Донар переосмыслил слова Водана.
  Потому как когда ты лежишь в луже собственной крови, растерзанный, аки кусок мяса, брошенный пираньям, и вот-вот умрешь, тебе остается только думать.

  Когда его сознание практически отключилось, он еще успел понять, что за ним явилась Бруннхильда. Если так - тогда он понял, что нету пути назад. И умрет он раньше, чем предсказывало пророчество. Ибо Предводительница Валькирий просто так не приходит в богами забытые миры. сознав оное, Одинсон перестал цепляться за жизнь, и отдался в объятия смерти. Видит Небо, он устал. Устал от бесконечных попыток спасти смертных, семью, и от того, что оные не могли увенчаться успехом. Эта вечная борьба, равно, как и вечная жизнь сильно выматывали. И Донар решил принять заслуженный отдых.
  Но как только его сознание понемногу начало возвращаться, он понял, что пока что еще не умер. А тот факт, что он не в Зале Славы, а жив, подтверждала адская боль, раздающаяся по всему телу. Почему он еще жив? Как так? В конце концов, он сделал сознательный выбор, он перестал цепляться за жизнь.... И почему медлит Бруннхильда?

  Но несмотря на эти вопросы и агонию, Громовержца мучило еще одно. Что-то словно держало его здесь, в мире живых. Но что? Что это за сила, неспособная дать умереть богу? Донар издал еле слышимый стон, так как на большее был не способен, с трудом приоткрыл целый глаз... и увидел над собой тень Часового. Эту ауру он узнал бы везде. Так вот кто не дает ему умереть. И судя по всему, Роберт пытался излечить его. Что же, был бы Тор простым смертным, или же простым богом - это бы и удалось. Однако тут было два "но": первое, Боб и так уже устал за сегодня. Даже у Солнечного Стража есть предел. А второе - Донар был не простым богом. И когда сила тысячи солнц сталкивается с первозданным сосудом, наполненным магией и из магии сделанным - что же, силы солнц может быть недостаточно. Однако же Часовой не сдавался, и продолжал свои попытки. Посмотрев на него, Одинсон взглядом попросил его: отпусти же меня, все равно ты не сможешь, Роберт. Дай мне предстать пред павшими героями, как мне подобает, не держи меня в этом мире... Но его не слушали. И Тор видел - даже не видел, чувствовал, что Роберт не справляется. Он мог лишь продлевать его существование в мире живых, но не излечить. Но Тор не думал, будто бы Боб не понимает, что эта затея - бессмысленна. Он знал, что Золотой страж прекрасно осведомлен о том, на что он может влиять, а на что - нет. Тогда почему же он продолжает изводить себя, почему впустую истощает себя до опасных для его жизни пределов, почему он его не отпустит? Словно бы он пытался ему этим что-то сказать.... Но что?

  И тут до Громовержца донеслись звуки битвы, и голоса двух женщин, которые были столь близки его сердцу. Неизвестно, как он вообще что-то услышал сквозь неописуемую агонию, пронзающую его тело, но факт был фактом: Альдриф, его сестра, которую он недавно обрел, выслушивала проклятия и недвусмысленные обещания от Бруннхильды, его давней подруги и Предводительницы Валькирий. Только не это. Может быть, в обычном бою у них были бы равные шансы, но только не на этом поле боя. Валькирию можно убить. как и всех других... Но когда она при исполнении своего долга - оное становится в сотню раз трудней. Потому что в данный момент валькирия становится связующим звеном между жизнью и смертью, а также проводником в загробный мир. А как победить того, кто не жив, и не мертв одновременно? В общем, у Альдриф было крайне мало шансов... и, судя по яростным воплям Брунн, оные стремительно уменьшались.
  Так почему же он не умрет, и это все не закончится? Почему ему не дают отойти в мир иной? Что его держит в ....

  И тут Донар понял слова отца, сказанные ему эпохами назад. Вера. Но не твоя вера, а вера других в тебя. Вот кто есть боги без веры, и вот кем они есть с верой других в них.
  Бог - он существо магии, из магии сотканное, и магией повелевающее. Вера смертных способна давать небывалую силу богам. Тогда какую же силу способна давать вера одного бога в другого? Какую силу способна дать вера сестры в брата? Только сейчас Донар это понял. И это осознание - оно словно что-то пошатнуло в нем. Пошатнуло желание умереть, и обрести покой.
  Только не тогда, когда хоть чья-то вера в него в мире живых столь сильна, что не дает ему умереть.

  И только не тогда, когда это - вера его сестры.

  Небо мгновенно затянулось тучами, и Донар, с трудом поднявший руку, направил оную в сторону двух женщин, что были ему столь дороги, и которые были полны желания поубивать друг друга. Одна - во имя мести, вторая же - во имя искупления и из-за отчаяния. И вот когда Бруннхильда, решившая, что со стараниями Альдриф пора кончать, занесла над ее горлом Драгонфакс, меч, уже начинавший царапать шею Первой Охотницы Хевена, выбило нечто, со сверхзвуковой скоростью пронесшееся между двух воительниц, и устремившееся прямо в руку Громовержца.
  Мьёлльнир откликнулся на зов своего хозяина, и грянул Гром.

С небес в тело Громовержца ударила молния, которая полностью поглотила его изуродованное тело, и через минуту оная рассеялась, показав Тора, стоящего на ногах. Конечно, Одинсона неистово шатало, и он был далеко не целехонек, но он был жив, и уже не напоминал изуродованные останки. Протянув Роберту руку, бог помог Часовому подняться, и усталым голосом, почти сорванным, сказал:
- Спасибо тебе, Роберт. Сдается мне, что я услышал твое безмолвное послание. Оного я не забуду вовсе.... И я в долгу у тебя за то, что сотворил ты для меня. Сего я не забуду, друг мой.
  Как только бог закончил, Брунн, уже совершенно забывшая о сражении, бросилась к Громовержцу с глазами, полными слез и недоверия к тому. что она видела. Как тот, кого она пришла забрать, может стоять на ногах, быть живым? Но тем не менее, Тор был жив. Несвязно бормоча что-то на асгардийском наречии, она обняла Донара, уткнувшись ему в плечо, и тихо всхлипывая. Одинсон, сцепив зубы (все-таки, ему до сих пор было очень больно, а Вэл не особо рассчитала силы) улыбнулся, и ничего не сказав, обнял Брунн в ответ. Однако же спустя минуты полторы он отпустил ее, и обратил свой взор на ту, благодаря которой он все еще был жив.
  Израненная, избитая, в крови, Анджела была преисполнена взгляда, который Тор не мог описать. Да и стоило ли объяснять? Посему бог просто подошел к сестре, бережно взял ее руки в свои, и тихо сказал:
- Альдриф.... Сестра моя... Твоя вера не дала мне умереть. Спасибо же тебе за то, что ты верила в меня, сестрица.
  Сказав оное, бог просто обнял девушку, от бессилия упав вместе с ней на колени. Ему столько надо было ей сказать, а он был еще так слаб, и не мог подобрать нужные слова... Как ему найти оные? Как ему сказать сестре то, что надо было? А потом бог подумал: может, не надо ничего говорить? В конце концов, все они не дали ему умереть. Даже Ракета, которому Донар не был ничего должен, рисковал своей жизнью ради него. Найдя взглядом Енота, бог с благодарностью в глазах молча кивнул ему, после чего закрыл глаза и, устало выдохнув, прислонил голову сестры к себе закрыв глаза. Неважно, что она думала о себе сейчас. Донару было важно лишь одно.
  Именно ее вера в него была тем, что заставило других действовать, и тем, что не давало ему умереть. И это было всем, что сейчас имело для него значение.

Мягко и размеренно Часовой переходил от одного нуждающегося помощи к другому, исцеляя от свалившегося на них недуга. Он был вынужден уделять свое внимание индивидуально каждому отдельно взятому жителю этой планеты, так как излечение происходило на молекулярном уровне и если бы Роберт попытался прибегнуть к массовому извлечению заразы из организмов обитателей этого мира, он рисковал их жизнями, чего нельзя было допустить. Роберт толком не обратил внимание на речи Тора, когда последний обратился к нему. Во-первых диалект, свойственный Асам, не слишком радовал слух Роберта и, как не крути, казался ему странным, но это мелочь. Во-вторых же, он сейчас был занят. Ситуация усугубилась, когда до Часового наконец долетели слова Бога Грома, подкрепленные его последующими действами. К сожалению, Роберт сейчас был окружен теми, кто все ещё умолял его об исцелении, они буквально вцеплялись в его кожу, смотрели в глаза. Сам Часовой боялся дотронуться до них, ибо они были хрупки подобно фарфору и любое, даже самое незначительное, воздействие могло закончиться для них очень печально. Следующее, что он мог узреть, так это действия Бога Грома на орбите планеты.
На мгновение в голове Часового пронеслась мысль о том, что Тор планирует покончить жизнь самоубийством. Сразу же после этого за этой мыслью последовала следующая: Идиот, - для существа с обильным набором возможностей Тор всегда мыслил крайне узко. Порой казалось, что он просто-напросто не достоин называться Богом. Кого вообще можно считать Богом? Да, существо, воле которого подчиняются материя и энергия, жизнь и смерть. Да, тот, кто способен помочь тем, кто в него или в нее верит. Видимо именно из-за последнего так называемые Боги никогда не снисходят с небес и живут в отрешении, вне привязанностей, вне эмоций, вне чувств. Так как они понимают, что их разум должен быть холоден, а поступки - взвешаны. Они не вмешиваются в судьбы людей, лишь направляя их, когда у них есть возможность. Они не мешают им совершать ошибки, не мешают им расти. Тор же сейчас вел себя не как Бог, он вел себя как ребенок. Он мешал Альдриф совершать ошибки. Ошибки никогда не были врагом разумного существа. Ошибки - это опыт. Опыт - это знания. Знания - мудрость. Люди говорят, что нужно учиться на чужих ошибках, но это бред. Люди никогда ничему не научатся на чужих ошибках, они просто не запомнят ту крупицу знаний, что несет в себе каждый просчет. Тора ведет его эгоизм, согласно которому он должен всегда оберегать сестру. Она должная всегда находиться рядом, чтобы ему было спокойно. Чтобы его не терзали дурные мысли о ее состоянии. Чтобы он не думал о ее безопасность. Он. Он. Он. Эгоизм и только. И сейчас он сделал то, что сделал, опять не подумав и не приняв во внимание все детали. Он причинит боль сестре. Почему? Потому что вместо мозгов он предпочел шевелить мускулами. Да, помыслы его чисты, но факта того, что он идиот, это не меняло.
И сейчас, склонившись над трупом Бога Грома, Часовой мысленно собирался с мыслями. Он глубоко вдохнул и присел на колени рядом с телом Громовержца. Закрыв глаза, Роберт сосредоточился. Он чувствовал энергию жизни каждого существа, что были поблизости. Он видел как эти энергетические потоки наполняли каждое живое существо. И сейчас он видел, как эта же энергия медленно уходила из Тора. Приложив все усилия, он развернул поток жизненной силы, что сейчас стремилась покинуть могучее тело Громовержца. Кости срастались, раны затягивались, но плоть и кости - это лишь поверхность. Настоящей сложностью было в том, что бы вернуть душу Бога в его тело. И проблема в том, что Часовой и сам не знал, способен ли он на это. Некоторые его возможности все ещё находятся за гранью его же понимания. И он никогда не возвращал к жизни павшего Бога. Рейнольдс находился сейчас в состоянии транса. Он не ощущал, не слышал и не видел всего того, что творилось вокруг него, включая появление ещё одной бешеной Асгардийки, которая служила местным аналогом Гонца смерти или нечто подобного. Несмотря на то, что сначала попытки Часового были почти тщетны, он не сдавался. Кажется верно говорят о врачах: задача настоящего врача - заставить больного поверить в собственное выздоровление, иначе он не имеет морального права называться врачом. Ослабленный, но живой. Тор поднялся на ноги.
-Нам нужно поговорить, - произнес Часовой уже после того, как все устаканилось, обращаясь этим самым к Тору. Он мягко взял Альдриф с его рук и опустил на землю. Обратив свой взгляд на Рокки, Роберт произнес: -Присмотри за ней, пожалуйста, мы сейчас вернемся, - после чего Роберт поднялся в воздух. Дабы не подвергать лишнему стрессу ещё не до конца восстановившееся тело Тора, Часовой посредством молекулярного контроля поднял его за собой. Ему не хотелось, чтобы он сейчас изнашивал свой организм, который экстремальным образом нуждался в отдыхе. Но некоторые точки над и ему необходимо было расставить уже сейчас. Когда они оказались на высоте в пару километров, едва-едва над облаками, Часовой произнес:
-Ты знаешь, кем ты был сегодня? Ты не был воином, ты не был братом, ты был ребенком. В твоем умишке хоть на секунду промелькнула мысль, что станет с твоей сестрой после твоей кончины. Она совсем недавно узнала, что у нее есть брат только для того, чтобы снова его потерять? Ты ещё смеешь называть себя любящим братом, другом. Я буду краток, Громовержец. Выкинешь что-то подобное ещё раз. Только один раз. И я убью тебя. Надеюсь, ты не сомневаешься, что мне это под силу, - Часовой скрестил руки на груди, внимательно смотря на Тора. На лице Стража не было ни намека на шутливый тон, улыбку или чего-то, что могло бы намекнуть, будто он несерьезен. Он серьезен до конца.