ВНИМАНИЕ ПОСТ СОДЕРЖИТ НЕЦЕНЗУРНЫЕ ВЫРАЖЕНИЯ я вас предупредил, слабонервным, впечатлительным и администраторам дальше читать не рекомендуется.

Сегодня не стало старика Шарки. Он был самым древним и самым вонючим в нашем корпусе, а может и во всей больнице. Не думаю, что он нравился кому-нибудь в дни его молодости, а уж теперь, когда начал ссаться под себя, и подавно. Шарки был никчемным, ни на что негодным, слюнявым мешком с потрохами, но всё-таки он был своим и без него стало как-то пусто. Я спал, когда охрана выволокла его из палаты, мужик верещал как баба, что-то про то, что мы следующие, потом рыдал и целовал этим парням ботинки, но его все равно взяли за задницу и уволокли в Коробку. Крики не стихали до пяти утра - кажется, новый рекорд. Каким бы ни был его конец, он явно не был лёгким. Прощай, Шарки. Я займу твою койку.
— 11 июля, 2012 года.
— Уилсон! — Твою мать! Нельзя же так пугать людей, мужик.
— Зацени какое охрененное оригами я сделал!
— Ага, крутотень. — Сломал из-за этого мудака карандаш. Ну и что мне теперь делать?

Этажом выше прорвало трубы и всё в дерьме. Охранники в дерьме, белые халаты в дерьме, все плавает в дерьме и воняет так, что слезятся глаза. Я видел как туда пошел отважный сантехник и обратно он так и не вернулся. Попытался организовать спасательную операцию, а мне назначили две шоковых терапии. Мерещится запах горелого мяса. Но запах дерьма он не перебивает.
— <вымарано> 2012 го<вымарано>

— Ваше лицо, Уэйд? Вам больно?
— А? — Не могу вспомнить как оказался в этом кабинете. Кажется, мы с парнями перебрали когда гоняли буйных из третьего корпуса. Все тело ломит, а кочерыжка вот-вот развалится на двое. Ну а это кто, блять, такая?
— Я спрашиваю, больно ли вам. Все эти ожоги, язвы...? — О чем она? Господи Иисусе, как же тяжело думать!
— Вот, взгляните. — Она зачем-то поднесла зеркало к моему лицу. Святые пирожки!
— Ха-ха-ха-хах, идите на хер, док! Это не мое лицо! Аха-хах, ну и урод! — Что это за фабрика по производству струпьев? Какая-то гнусная пародия на человека. И почему...

Уже почти не болит. Халаты мажут меня какими-то кремами, а дозу таблеток увеличили в три раза. Кожа чешется неимоверно, но док строго запретил трогать лицо. Блять, ну кто же знал что оно отваливается от черепа? Провалялся в смерительной рубашке неделю, думал, никогда больше не смогу ходить. Порядок. Слышал, к нам перевели новенькую в женское отделение и она отчебучила там какой-то кошмар, выпустила кишки Генри и устроила какую-то вакханалию. Получается это она верещала в Белой Комнате. Вряд ли её там щекотали перышками. Бедняга.
— Незнаюкакое августа 2012 (?) года

— Уилсон! Уилсон, да посушайте же вы...
— На хyй, док! И вас и всю вашу белую братию! Я не полезу в этот сраный ящик, а подойдете ближе, так разнесу нахрен вам башку стулом по всей палате! Стоять я сказал! — Не знаю, какой терапевтический эффект оказывает эта камера на пациентов, но пошли они все в жопу, я боюсь замкнутых пространств. Может правда расхерачить ей голову? Тогда меня определят в Коробку и все это дерьмо наконец закончится? Но Шарки верещал так... Уф, это реально страшно.

Видел сегодня ту бабу, которая пришила Генри. Красотка. Почти не выглядит невменяемой... я хочу сказать, что в нашем отделении еще всё более-менее, но в женском - полный атас. Кей однажды пролез туда ночью и сдох в реанимации в страшных муках, говорят, какая-то полоумная засунула ему в задницу ножку от табуретки. А это выглядит вполне безобидно и... мило? Да, подходящее слово. Здорово было бы с ней поговорить, пожалуй, подсяду к ней завтра за обедом. Точно, так и сделаю.
— 30 августа 2012 года

В общей зале как обычно тихо, слышится только как эти овощеобразные обмудки возят ложками по тарелкам, заливая в себя отвратитеьный суп. Такие уж тут правила - либо веди себя тихо и не привлекай ничьё внимание, либо вечером тебя выволокут в Белую Комнату и там расскажут по чем фунт лиха. Перри сказал, что эту девочку зовут Мэри, а еще сказал что лучше держаться от неё подальше, но кого ебёт что говорит Перри? Он давно окончательно рехнулся и с недавних пор стал первым претендентом на путешествие в Коробку в один конец. Справедливости ради замечу, что я тоже окончательно, бесповоротно, ко всем ебеням свихнулся, но в Коробку меня не отправляют, потому что я типа слишком крут. А раз я слишком крут, то могу позволять себе некоторые вольности. Как эта, например...
— Эээ, привет, подруга. Мэри, верно? — Вдруг Перри нагнал? Я ни разу не видел, чтобы она с кем-нибудь разговаривает, в общем зале она сидит в углу и собирает паззлы, кажется, просто не успела обзавестись знакомствами. Ну или не захотела. Так или иначе отступать уже всё равно поздно.
— Я Уэйд. Уэйд Уилсон. Ну или пациент 102, если тебе трудно запоминать имена. У меня есть йогурт. Хочешь йогурт? Тут со сладким проблемы, откровенно говоря, но если постараться, можно получить кое-что. — Их дают всем после шоковой терапии, уж не знаю за каким хyем, голову мне им что ли мазать чтобы мозги не так пылали после пары разрядов электричества? Так или иначе меня от них тошнит, а ей может понравиться.
— Черничный. — Зачем-то добавил я, как будто это и так не понятно по нарисованной на нем чернике.
— Ну ладно. Приятного аппетита. Бывай, рыжик.

Отредактировано Deadpool (21-12-2014 19:52)

— Ну так ешь. Тут бегает один пронырливый ублюдок, он сцапает его у тебя с подноса прежде, чем ты успеешь сказать "верни мой черничный йогурт, маленький, вонючий, жалкий, лысеющий похититель йогуртов!". Невыносимый парень. — Она не выглядит опасной, но кишки Генри ведь не сами дезертировали с положенного по штату места? С виду обычная милая деваха. Наверное, как раз из таких и вырастают самые психованные убийцы? Не знаю. Да и не мое это дело. Можно бы поговеорить подольше, но сюда прутся её личное войско, а я пока не готов надрать чью-нибудь задницу; кожа до сих пор болит после того инцидента с химикатами. Пора отчаливать, пока не начались проблемы.
— Ладно, я просто поздороваться подошел. Гляди в оба и не рехнись окончательно в ближайшие пару дней, старина Уэйд тебе все покажет. Бывай, курочка.

Я валялся на неудобных нарах и пытался вспомнить, что я знаю о йоге, когда это дерьмо накрыло меня первый раз. Точно знаю, что уже слышал эти голоса, хоть и не могу вспомнить, где именно. Они верещали так, словно их резали и рвали на куски, из всей этой какофонии я разобрал только один вопрос:
— Что ты сделал?
Они спрашивали. Они вопили и эти вопли были полны боли и отчаяния.
— ЧТО ТЫ СДЕЛАЛ!?
Затыкание ушей не спасло. Они продолжали верещать и конца этому не было видно. Я готов был разбить свою голову об стенку, лишь бы они заткнулись. Очень скоро я привык и даже смог думать. Они спрашивали, что я сделал, но не получали ответа, потому что нихрена я не сделал. Я пробыл здесь всего ничего, а уже чокнулся. Все не может быть так просто. Тогда я улегся. Пришлось зажмуриться - они орали слишком громко. Я стал думать. Я стал вспоминать, что я сделал. День за днём, самозабвенно разматывая ленту своих грехов и грешков, я узнал: Уэйд Уилсон был тем еще сукиным сыном. День за днём я исповедовался сам себе. Я вспоминал людей, которых я убил и покалечил, вспоминал девушек, с которыми поступал... недостаточно красиво, вспоминал мудака-соседа, которого гнобил с самого детства и старушку-мать, которая все никак не могла взять в толк, что я не поддаюсь воспитанию. На это ушло целых три дня, но голоса начали потихоньку смолкать, пока не исчезли вовсе. Мне больше не о чем было рассказать, больше я ничего не сделал. Но я узнал о себе много нового. Как с этим жить?

— Мистер Уилсон, вы помните из-за чего вы тут? — Я не знаю. В моей голове какая-то каша из совершенно бессвязных картинок. Говорят, меня ранили в голову и я слетел с катушек, отправив на тот свет нескольких человек из своего отряда. Похоже, что так и есть. Я помню этих ребят и помню, что от них осталось. Они были прыткие, но похоронят их все равно в закрытых гробах; слава Богу - их несчастным, убитым горем мамашам вряд ли стоит видеть, что осталось от их ребятишек. Вы замечательный солдат, кадет Уилсон! Сколько раз я слышал это дерьмо. С недавних пор мне мерещится этот ряженный мудак, убеждая меня что я супергерой и могу излечиваться от любых ран. Проклятье, хорошо что я воткнул ножницы только в ногу, а не в глаз, это было бы охренеть как обидно.
— Не представляю, док. Возможно, дело в том, что я слушаюсь этих странных миленьких голосов у себя в голове, а они не всегда просят делать меня хорошие вещички... Они твердят про то, что я должен найти желтые пузыри, может вы в курсе?
— Нет, мистер Уилсон, не думаю. Послушайте... — И снова все по новой...

Мне снятся какие-то длинные и запутанные сны, а когда я просыпаюсь, то не могу вспомнить о чем они были. Чувствую себя так, словно мозги перемешали в блендере. Пришлось сломать Вику три пальца, чтоб хоть как-то поднять себе настроение. Свободное время провел за собиранием дебильных паззлов. Эти умники не дают изначальной картинки и все талдычут, что она придет сама, но кажется моя голова до отказа забита дерьмом и в ней нет места подобным озарениям. Когда-нибудь разберусь, в чем тут дело, но явно не сегодня. Рыжая сидит в своем углу и как обычно пялится в пространство. Знакомый взгляд - бьюсь об заклад, с упоением представляет, как чьи-нибудь кишки наматываются на вентилятор. Вполне безобидное для психа развлечения, пока не начинаешь пытаться воплотить видения в жизнь. Пожалуй, сейчас с ней можно поговорить, в конце-концов, она, кажется, не испытала дикого ужаса от моего вида, когда я подсел к ней в столовке.
— Ау, Мэри? Помнишь меня? Парень с черничным йогуртом. — Надеюсь, она не страдает провалами в памяти помимо всего прочего.
— Думаю, теперь можно познакомиться поближе, когда ты не прикована к батарее и всё такое. Я здесь.. — А когда я, кстати, сюда попал? — ...довольно давно. Помогу тебе так сказать влиться в коллектив, годится?

— П-п-помогу! — Последовавший за этим вопрос поставил Уэйда в ступор. Здесь же все спокойно расхаживают, разве нет? Спустя несколько секунд до него наконец дошло, что имеет ввиду Уокер.
— Это общий зал. Он открыт с девяти до семи. Здесь можно расхаживать, можно рассиживать, можно... Нет, это всё. В десять водят в столовку, потом процедуры, потом снова зал. В семь всех выгоняют по палатам, снова процедуры и отбой. Так что да, здесь можно спокойно расхаживать. А если ты имеешь ввиду всю больницу, то нет. Да и зачем? Тут нет ничего интересного. — Есть или нет - в действительности он не знал, но попытки выяснить это заканчивались очень и очень больно, поэтому однажды убедив себя, что ничего интересного тут действительно нет, он старался придерживаться этой мысли и до сих пор. Сейчас его намного больше интересовали секреты Мэри, чем гипотетически-существующие тайны, которые скрывали стены Кроссмора. Подсев поближе, Уилсон оглянулся по сторонам и убедившись, что охранников нет, самым что ни на есть доверительным тоном обратился к Уокер:
— Если хочешь обвести кого-нибудь вокруг пальца, то тебе надо поработать над голосом и интонацией. Девчонка из столовой говорит иначе. У вас вахтовый метод или вы меняетесь на "камень-ножницы-бумага"? — Уэйд даже не мог толком объяснить, как именно он знает то, чего в общем-то знать не должен. Интуиция? Предчувствие? Если этому и было логичное объяснение, то не в черепной коробке Уэйда точно.
— Не парься ты так. Я определяю шизиков с первого взгляда. В конце-концов, тут нет нормальных. —  Уилсон снова немного слукавил: себя он позиционировал более чем нормальным. Но когда ребята в белых халатах бьют тебя током и говорят, что ты псих, проще согласиться - целее будешь. Его беспокоило лишь ощущение неправильности происходящего. То есть, как это он сюда загремел? Он должен быть где угодно, но не здесь. Может, это и есть первый признак психического расстройства? Ответа не было. Некоторое время он пребывал в прострации, тупо разглядывая стаканчик йогурта в руках Уокер.
— Так о чем я? — Снова воровато огляделся, словно разговаривать с кем-то было строго запрещено правилам.
— Кажется, что паршивое местечко, верно? Здесь можно существовать. Главное, держаться подальше от проблем. Тебя заeбут разными процедурами и прочей дребеденью, но главное не быть слабой. Слабых и тех, кого больше нельзя, эээ... исследовать? Таких отправляют в Коробку, а из Коробки никто не возвращается. Еще туда отправляют особо буйных, когда они в конце достанут санитаров. Так что будь хорошей девочкой и всё будет путем: можно будет спокойно гнить здесь до морковкиного заговенья. — Закончив свой сбивчивый спич, Уэйд попытался почесать нос и шикнул от боли, забыв, что его кожа не слишком-то переносит подобные действия.
— Вообще-то девчонки сюда приходят редко. У них свой общий зал. Периодически захаживает Большая Берта, но она особый случай, чтобы к ней пристать, надо  собрать половину отделения. Так что будь осторожнее, тут есть пара фруктов, которые тоже попытаются познакомиться с тобой поближе. — Чем больше Уилсон говорил, тем больше злился. Все эти лекции о хорошем поведении, что это за дерьмо? Давно он стал таким правильным? Или всегда был?
— Все хорошо, Уэйд, ты должен слушаться, помнишь?
— Нифига себе! А ты с хрена лысого тут нарисовался?
— Ого, у нас пополнение? Здесь и без того малость тесновато.
— Замолчите оба.
— Кто это назначил тебя главным? Мы тут живем, а ты откуд...
— Слушайся, Уэйд. Все хорошо.
Голоса стихли, сменившись нарастающей пульсирующей болью в затылке, настолько сильной, что Уэйд на секунду забыл, кто он такой и где находится. Выдавив из себя наиболее дружелюбный, как ему казалось, оскал, едва заметно дрожащим голосом он подвел итог:
— Просто слушайся и все будет хорошо. — Не его мысль, не его голос и совершенно никаких сил хоть как-то оспорить это золотое правило. Кажется, он слышал голоса? Или показалось?
— Вернемся к тебе, мисс Прозак. За что ты тут?

Ну, у этой девчонки действительно не все дома. Нет, наверное, наоборот, у неё дома слишком много народу и поэтому там бардак, тарелки не помыты, мебель поломана и бесконечная вечеринка. Преферанс явно не её любимая игра.* Надеюсь, она не обвинит меня в том, что я не помог. Улыбаемся и машем, улыбаемся и машем! Этой чокнутой манекенщице для смирительных рубашек нужна помощь настоящего специалиста. И всё-таки?
— Конечно помогу, в чем вопрос? — Она наверное подумала, что я хочу её погладить или типа того и вряд ли успела понять, что именно её вырубило. По крайней мере теперь она безопасна, в том числе и для себя.
— Эй, Роб. — Все охранники тут говноеды, но этот - особенно. Он слегка ослабляет тиски общего режима для тех, чьи родственники готовы отвалить ему кучу зеленых бумажек. Хотя я тут таких не видел: все больше потихоньку пускающие корни овощи, которым ни до чего нет дела. Но Роб все равно имеет нехилую прибавку к жалованью.
— Будет здорово, если доктор Клеренс не узнает о том, что тут сегодня была. Обычная девчачья потасовка, киски не поделили кусок мыла или типа того.
— Ты знаешь правила, Уэйд. — Ооо, вот это другой разговор.
— Конечно, Дюк*, с тобой приятно иметь дело. Одиночка номер шесть, верно? — И нафига мне это? Понятия не имею. Кажется, таблетки перестают действовать и я начинаю терять связь с реальным миром.
— Дело в этой бабище. — Ну привет, опять этот псих вернулся. Не знаю, зачем его выдумала моя голова, но каждый раз когда он появляется, меня долго кормят электричеством.
— Я б ей помог. Ты портишь мою репутацию.
— Ты не я. — Надо говорить тише, чтобы не привлечь ничьё внимание. От взгляда парня в красной маске мои ноги почему-то трясутся как говяжий студень. Чего ему надо?
— Ага. Скорее, ты не я, а это многое меняет, разве нет? — Не знаю, что этот клоун-ниндзя имеет ввиду, думаю, мне стоит лечь спать. Я двинулся в свою палату, уверенный в одном - парень провожает меня ВОТ ТАКИМ ВЗГЛЯДОМ и мне от этого очень не по себе.

— Давай же, жопонюх. — Это длится уже часа три. — Ты не можешь игнорировать меня вечно! Я проекция твоего сознания, не думаешь, что оно пытается тебе что-то сказать?
— Интересно, что? — Вру - не интересно. Надеюсь, я всё-таки смогу заснуть, а когда проснусь, то его уже не будет. А что делать с ним до тех пор?
— В этом-то вся фишка, чувак. Я всего лишь шмат твоего сознания. Пока ты не догадаешься сам, я тоже не могу. Давай! Мы сможем! Красный, чёрный? Есть мыслишки?
— Казино? — С тех пор как он появился, голова гудит не прекращая. Страшно подумать, но я уже сам жду завтрашней шоковой терапии, иначе этот клоун сведет меня с ума.
— Казино. Холодно, мужик, охренеть как холодно. Нет, так мы не достигнем истинного просветления. Давай попробуем иначе, дай мне порулить моим телом и посмотрим, что из этого выйдет. Обещаю не газовать и не бибикать просто так.
— Это мое тело. Никто не будет им рулить кроме меня. Завтра ты опять исчезнешь и всё будет в порядке, а сейчас, будь добр, дай поспать.
— И когда это я успел стать таким унылым мудилой? Раньше ведь было иначе! Ведь было? — Кажется, его голос стихает. Нужно успокоиться, сосредоточиться и прогнать его - делов-то? Неожиданно для меня самого, моя рука поднимается в воздух и отвешивает мне пощечину. Что за херня?
— Ну ничего себе! Прямо как в Superior Spider-Man #8! Эй, стоп, почему я это сказал? Так или иначе, теперь ты в опасности, мужик. Я надеру тебе жопу, то есть надеру её сам себе, а утром наш труп упакуют в пластиковый мешок и закопают на заднем дворе. Нелепый суицид! Или ты будешь меня слушать, или так и будет, клянусь бабушкой.
— Отвали от меня, как там тебя... Бери свою бабушку и вали нахрен из моей головы. — Я накрываю голову подушкой, но его голос минут все преграды и звучит прямо в моей черепной коробке.
— Не смей трогать бабушку! Она была святой женщиной! — Я больше не могу контролировать своё тело, такого еще не случалось. Руки сами снимают подушку с лица, вопреки собственной воли я встаю с кровати. Что бы этот клоун не задумал, мне это не понравится.

Удар, другой, третий. Кожа на лбу не выдержала и лопнула, но Уэйда это не остановило: он продолжал биться головой об стену, игнорируя невыносимую боль и здравый смысл. ХРЯСЬ. Трещина в черепе, особенно сильная вспышка боли и темнота.

— Ладно, признаю, это было не лучшей идеей. Но я ведь не исчез! Следовательно... — Тело на полу слабо зашевелилось и парень в красном костюме радостно вскрикнул.
— Да! Всегда мечтал попробовать себя в роли кукловода. Вставай, мешок с дерьмом, вставай! — Со стороны картина выглядела довольно жутко: Уилсон с плотно закрытыми глазами слабо елозил по полу, в тщетных попытках придать себе вертикальное положение. Когда ему наконец удалось заставить тело выпрямиться и сделать шаг-другой, фигура в красном протянула лишь скептичное "мда-а-а".
— Ты прямо ходячая реклама Рассвета живых мертвецов. Ладно, я должен довести тебя до этой рыжей тёлки прежде, чем ты вернешься, поэтому давай, дружище, попытаемся еще раз! — На выход из камеры ушло минут пять. Дойти до отсека одиночек - еще десять. Сколько бы времени у него не было, оно явно утекало быстрее, чем вода сквозь пальцы.
— А теперь пусти меня к речевым функциям и дай взрослым поговорить, дружочек.

Ключ охранник Роб оставил как всегда за косяком. Громко лязгнули металлические замки, массивная железная дверь со скрипом отворилась и пошатывающаяся фигура Уилсона ввалилась в одиночку, где на полу растянулась Мэри Уокер.
— Привет, короткая пижамка! Недостаточно короткая, чтобы поднят мою пушку, но не такая длинная, чтобы я не обратил на неё внимания. У тебя здесь уютненько. Ранний американский дегенеранс? — Внезапно по телу прошла крупная дрожь. Уэйд буквально почувствовал, как в голову влезает кто-то посторонний, кто-то, кому не по душе его здесь присутствие.
— Ооо, ты напрягся, дружок? Нет, я не про того дружка. — Последнее было обращено уже к Уокер. Не устояв на ногах, Уилсон припал на одно колено, с силой стискивая ладонями голову. Успокойся. Успокойся. Успокойся. Слова эхом пронеслись в голове и все тело сковала какая-то неестественная усталость. С размаху шарахнувшись головой об пол, Уилсон громко вскрикнул и на некоторое время затих, припав головой к холодному полу. Очень медленно выпрямился, тряхнул головой.
— Фух. Кажется, порядок. У нас есть минут двадцать и нам надо потратить их с пользой, мисс Прозак. — Облокотившись спиной на стену, Уилсон попытался перевести дыхание.

— Не обращай внимания, здесь немного тесновато и всем хочется на тебя поглазеть. — Боль в черепе уже давно превысила все мыслимые и немыслимые пределы; хотелось заскулить и забиться в темноту, подальше от солнечного света, шума, чужих глаз. И всё же он чувствовал себя почти живым. Настоящим.
— Повеселился, %#$7*0? Пора заканчивать. Вали прочь из моей головы и никогда не возвращайся. Прощай. — Фигура выросла за спиной Мэри из ниоткуда, безэмоциональным взглядом заглядывая в лицо сидящего на полу мужчины. Его взглядом.
— Как ты меня назвал? — В данную секунду Уилсону было совершенно наплевать, сколь сумасшедшим сочтёт его эта баба: в словах того, другого Уэйда было скрыто что-то очень важное.
—  %#$7*0?
— Что значит эта бессмыслица, мудила? Я должен вспомнить! — Тело снова начало наливаться свинцовой усталостью: первый признак того, что он в любую секунду может быть смещен с трибуны и загнан так далеко в подвалы сознания, что выбраться в ближайшее время возможным не представляется.
— Я сказал прощай, Уэйд. — Фигура исчезла. Руки перестали слушаться. Вот он, бесславный конец? Неужели ему так и не суждено узнать, что вообще происходит?
— Мне... нужно... моё... лицо. — Пальцы с силой стиснули запястье Уокер, выворачивая ей руку.
— МНЕ НУЖНО МОЁ ЕБАНОЕ ЛИЦО! ОТДАЙТЕ МНЕ МОЁ ЛИЦО! — С силой оттолкнув от своего лица её руку, Уилсон собрал все силы и рывком выпрямился. Замер, пошатываясь. Лицо. Что это может значить? Ощущение того, что ответ где-то совсем близко, вот он, вертится на языке, просто сводило с ума. Вот же его лицо, обоженно, слегка поношено, натянуто на черепушку, разве нет?
— Думаешь можно вот так вот прописаться в чужой голове, приятель? Нихyя. Не знаю, кто ты и откуда тут взялся, но одно я помню точно: я был тут до тебя и говорил, чтобы за мной не занимали. Думаешь провести остаток жизни овощем без мыслей и стремлений? Хер тебе.
— Что тут происходит, мать его, Уэйд? Я думал ты собираешься выебать эту шлюху, а ты все отделение на уши ставишь? Решил меня подставить? — Это Роб решил заглянуть на огонёк, вот здорово, прямо к развязке первого акта. Может выгнать из головы того Уилсона и не представлялось возможным сейчас, зато поднасрать ему - легко! Ответа Роберт Бэйл младший так и не получил. Его детки и страшная жена никогда не узнают, что же случилось с папой: все спишут на несчастный случай. Несчастный случай же в лице Уэйда Уилсона очень медленно поднял руку, сжал непослушные пальцы в кулак и пробил Роба насквозь так, словно тот был сделан из патоки. Неприятный булькающий звук, а кровь упругими толчками хлещет из разорванной грудной клетки.
— Вообще-то обычно я предпочитаю... ножку... — Громкий, влажный хруст ломающихся костей. — ...но сегодня хочется крылышко! — Снова хруст разрываемой плоти. Тело с грохотом повалилось на пол.
— Ты выбрал себе плохого противника, мужик! Я найду тебя, вытяну из своей головы, отрежу ТВОЮ тупую башку и выебу прямо в пищевод, слышишь меня!? — Ноги подкашивались, а сердце вот-вот готово было выскочить из груди. И этот ужас. Тот, другой Уэйд Уилсон был в ужасе от того, что сейчас делают его руками.
— Ро... Господи Иисусе, Уил...У... — Голову разрывало от боли так, будто кто-то перемешивал мозги раскаленной кочергой, сознание постепенно угасало, но оно было и не нужно: тело отчего-то само знало, как надо себя вести. Второй охранник не успел вытянуть из кобуры пистолет, его кисть издала неестественное "щщелк", а голова оказалась развернута на сто восемьдесят градусов.
— Не-не-не, я только начал! ТЫ! — Приехали. Через десять-двадцать минут центральный пульт не получит отклика от патруля и здесь станет действительно, по-настоящему, без шуток тесно. Не удержавшись на ногах, Уилсон рухнул, увлекая Мэри за собой на пол. Навалившись на хрупкую девушку сверху, Уэйд придавил её всем весом к полу, заглядывая в лицо бешеными глазами.
— Нет, это не пушка, я просто очень рад тебя видеть. Ха-ха! Секи фишку, рыжик, ты должна найти мое лицо. Понимаешь? ДОЛЖНА. НАЙТИ. МОЁ. ЛИЦО.